Из изменений, которые приносят с собой времена года, в умеренной полосе наиболее впечатляющими являются изменения, связанные с жизнью растительности. Влияние смены времен года на животных не столь очевидно. Естественно, что в магических мистериях, призванных изгнать зиму и возвратить лето, основной упор делается на растительный мир и что деревья и растения играют в них более важную роль, чем животные и птицы, хотя обе формы жизни — растительная и животная — еще не отделились одна от другой в умах тех, кто эти церемонии соблюдал. Их участники и в самом деле, как правило, верили, что животный и растительный мир связаны между собой даже теснее, чем это есть на самом деле; соответственно они часто объединяли инсценировку возрождения растительного мира с реальным или символическим половым актом для того, чтобы одновременно содействовать размножению плодов, животных и людей. В их глазах закон жизни и размножения как растений, так и животных был един и неделим. Жить и порождать жизнь, питаться и производить на свет потомство — вот первичные потребности людей прошлого, и до тех пор, пока существует мир, они останутся первичными потребностями людей. Можно прибавить многое другое, для того чтобы обогатить и украсить человеческую жизнь, однако без удовлетворения этих первичных потребностей человечество прекратит свое существование. Поэтому обеспечение пищи и потомства было главной целью, которую преследовал человек, совершая магические ритуалы, для того чтобы с их помощью регулировать смену времен года.

По-видимому, наиболее широко и торжественно эти ритуалы совершались в странах восточной части Средиземноморского бассейна. Народы Египта и Западной Азии представляли ежегодное увядание и возрождение жизни, особенно растительной жизни, которую они отождествляли с каким-то богом Осирисом, Таммузом, Адонисом и Аттисом, — ежегодно умирающим и вновь возрождающимся. Названия и детали этих ритуалов в разных местах менялись, но сущность их оставалась той же. Теперь нам предстоит рассмотреть обычаи предания смерти и воскресения этого многоименного, но неизменного по своей природе восточного божества. Начнем с Таммуза, или Адониса.

Культ Адониса существовал у семитских народностей Вавилона и Сирии, и греки позаимствовали его у них еще в VII веке до нашей эры. Настоящее имя божества было Таммуз: имя Адонис происходит от семитского слова adon («господин», «господь») — уважительная форма обращения к нему верующих. Греки, однако, плохо поняв его смысл, превратили эту форму обращения в имя собственное. В вавилонской религиозной литературе Таммуз фигурирует в качестве юного супруга или любовника Иштар, Великой Богини-Матери, олицетворяющей воспроизводящие силы природы. Хотя намеки на их связь как в мифе, так и в ритуале туманны и фрагментарны, из них мы узнаем, что каждый год Таммуз покидал светлую землю и спускался в мрачный подземный мир, и каждый год его божественная возлюбленная отправлялась на поиски бога «в землю, откуда нет возврата, в жилище темноты, где дверь и засов покрыты пылью». На время ее отсутствия прекращалось действие любовной страсти: люди и животные словно забывали о необходимости воспроизводства своего вида, и все живое находилось под угрозой вымирания. Спаривание во всем животном мире было так тесно связано с Иштар, что оно возможно было исключительно при ее содействии. Поэтому посланник великого бога Эа отправлялся с поручением освободить эту богиню, носительницу столь важной функции. Суровая царица дьявольского края, Аллату, или Ереси-Кигал, неохотно разрешала окропить Иштар живой водой и отпускала ее в верхний мир, вероятно, вместе с ее возлюбленным Таммузом. С возвращением этих божеств связывалось возрождение природы.

Некоторые вавилонские гимны содержат заупокойные песнопения по Таммузу, этот бог сравнивается с быстро увядающими растениями:

Тамариск, что умирает от жажды в саду, Чья крона в поле не принесла ни одного цветка; Ива, что не насытилась вдосталь водой; Ива с вырванными корнями: Растение, которое умирает от жажды в саду.

Смерть Таммуза под пронзительную музыку флейт ежегодно оплакивалась мужчинами и женщинами приблизительно в середине лета, в месяце, названном по имени бога таммузом. По-видимому, над изображением мертвого бога эти люди распевали погребальные песнопения, само же изображение они омывали чистой водой, смазывали маслом и облачали в красную мантию. В воздух в это время поднимались пары фимиама, чтобы острый аромат взбодрил спящие чувства бога и пробудил его от смертельного сна. В одной из этих траурных песен, носящей название «Стенание флейт по Таммузу», мы, кажется, еще улавливаем голоса певцов, затягивающих грустный припев, и как бы издалека до нас доходят рыдающие звуки флейт:

Когда он исчезает, она поднимает плач: «О мое дитя!» Когда он исчезает, она поднимает плач: «Мой Даму!» Когда он исчезает, она поднимает плач: «Мой чародей и жрец!» Когда он исчезает, она поднимает плач у великолепного кедра, пустившего корни на просторе. В Эанне сверху и снизу она поднимает плач. Она поднимает плач, подобный плачу семьи по хозяину, Она поднимает плач, подобный плачу города по владыке. Ее стенание — это стенание о растении, которое не растет на грядке. Ее стенание — это стенание о силе, которой наливается колос. Ее спальня — это владение, которому не дать прироста. Утомленная женщина, утомленный и чахлый ребенок. Она стенает о большой реке, у которой не растет ни одной ивы. Она стенает о поле, в котором не растет ни хлеба, ни растений. Она стенает о водоеме, в котором не плодится рыба. Она стенает о зарослях, в которых не растет камыш. Она стенает о лесах, в которых не растут тамариски. Она стенает о диких местах, где не растут кипарисы. Она стенает о чаще древесного сада, что не дает ни меда, ни вина. Она стенает о лугах, на которых не растут растения. Она стенает о дворце, из которого ушло долголетие.

Трагическая история и грустные обряды в честь Адониса известны нам больше из описаний греческих авторов, нежели из фрагментов вавилонской литературы или краткого упоминания пророка Иезекииля о том, что он видел жительниц Иерусалима оплакивающими Таммуза у северных ворот храма. Отразившись в зеркале греческой мифологии, это восточное божество предстает перед нами в виде прекрасного юноши, которого полюбила богиня Афродита. Когда Адонис был младенцем, богиня спрятала его в ларец, который она передала а хранение царице подземного мира Персефоне. Но когда Персефона открыла ларец и увидела красоту ребенка она отказалась вернуть его Афродите, хотя богиня любви самолично спустилась в ад, чтобы выкупить свое сокровище из царства смерти. Спор между богинями любви и смерти был разрешен Зевсом, который постановил, чтобы Адонис одну часть года проводил с Персефоной в подземном мире, а другую — с Афродитой на земле. В конце концов прекрасный юноша во время охоты был убит вепрем, или ревнивым Аресом, который превратился в вепря для того, чтобы устранить своего соперника. Горько оплакивала Афродпта смерть своего возлюбленного. В этом варианте мифа спор между Афродитой и Персефоной за обладание Адонисом подобен борьбе между Иштар и Аллату в царстве мертвых, в то время как решение Зевса о том, что одну часть года Адонис должен проводить под землей, а другую — на земле, является просто-напросто греческой версией ежегодного исчезновения и появления Таммуза.

Центрами действия мифа об Адонисе и торжественного ритуала этого бога являлись два места в Западной Азии: Библос на побережье Сирии и Пафос на острове Кипр. Жители этих городов поклонялись Афродите, вернее, ее семитическому двойнику — богине Астарте. Правителем этих центров, если верить преданию, был царь по имени Кинир,87 отец Адониса. Город Библос считался самым древним в Финикии, в незапамятные времена он был основан великим богом Эл, которого греки и римляне отождествляли с Кроносом и Сатурном. Как бы то ни было, в исторические времена этот город считался местом священным, религиозной столицей страны, некой финикийской Меккой или Иерусалимом. Стоял этот город на возвышении, недалеко от моря; Библос славился святилищем Астарты, где посреди открытого двора, окруженного крытыми галереями — снизу к ним можно было подняться по лестницам, — возвышался конусообразный обелиск, священный символ богини. В этом святилище совершались обряды в честь бога Адониса, Адонису был посвящен и весь город, и река, впадающая в море несколько южнее Библоса, в древности также носившая имя Адониса. Таково было царство Кинира. Во все времена город управлялся царями, при которых, возможно, имелся сенат или совет старейшин.