— А может быть, любая женщина, которая тебе нравится, обладает ключом к твоему дару? — спросила Верити.

…Неужели Джонас не врет и она действительно сразу понравилась ему? Верити, естественно, не придавала слишком большого значения сексуальному влечению, но все-таки эта мысль ее почему-то очень обрадовала.

Джонас с досадой мотнул головой:

— Какая чушь! Если бы все было так просто… Тогда я был бы спасен. Поверь, дорогая, я прекрасно осознаю, что перевернул всю твою жизнь… Нам нужно будет еще раз поговорить…

Верити мгновенно оттаяла и ласково коснулась пальчиком его щеки.

— Джонас, — горячо шепнула она. — Я знаю, что тебе очень трудно. Честно говоря, пока я сомневаюсь в твоих экстрасенсорных способностях, но достаточно того, что ты сам веришь в них. Меня тревожит только то, что ты почему-то видишь во мне свое единственное избавление. Я интуитивно чувствую, что это навлечет большую беду на нас обоих. Почему бы тебе не обратиться к хорошему психоаналитику?

— Боже упаси! Никогда не говори мне об этих шарлатанах, Верити. Пойми, я не нуждаюсь в лечении! Меня уже исследовали в Винсенте! Это бесполезно! Я не страдаю неврозами или фобиями, меня терзает переизбыток реальности — прошлой и настоящей… Неужели ты так ничего и не поняла? — Он убрал руки с плеч Верити и легонько подтолкнул ее в спальню. — Иди, тебя ждет твоя пустая постель! От души желаю сполна насладиться одиночеством. Надеюсь, оно понравится тебе чуточку меньше того, что ты недавно испытала в моих объятиях.

— Ах, какие мы самоуверенные!

— Вы уже вкусили наслаждений, леди, а значит, вскоре вам захочется большего. Вы очень много воображаете о себе, но на самом деле всего лишь маленькая пылкая штучка. До встречи со мной вы коченели от собственного холода, но я пришел и растопил лед. Когда вам снова вздумается вознестить на небеса, вспомните о мужчине, который подарил вам эту радость. Я нужен вам хотя бы для этого, леди. Спокойной ночи, ваше величество.

Он повернулся и вышел в коридор, оставляя Верити смущенной и растерянной, как никогда в жизни.

Ни одна умная современная женщина не поверит в психометрию!

И ни одна женщина, за исключением книжных червей и настоящих глупышек, не поверит в любовь с абсолютно не подходящим ей мужчиной!

Спускаясь по стальной лестнице, Верити гордо напомнила себе, что тихоней и уж тем более дурочкой ее не назовешь. Ей не пристало забивать себе голову дурацкими фантазиями! Ее отношения с Джонасом Куаррелом не более чем легкомысленная интрижка, которая закончится еще до наступления зимы. Ведь Джонасу может в любую минуту наскучить Секуенс-Спрингс, и тогда он возьмет расчет и отправится куда-нибудь еще.

Или же Верити первая пресытится этой странной связью и просто пошлет его ко всем чертям! В любом случае рано или поздно Джонас уйдет, и она никогда больше не увидит его.

Ничего не скажешь, трезвая мысль. Джонаса Куаррела можно считать кем угодно — сумасшедшим, одержимым видениями, невыносимым, но ведь именно он стал ее первым любовником. Хороша же она — столько лет ждала, чтобы кинуться в объятия к чокнутому! «Похоже, мой здравый смысл дал заметную трещину», — хмуро подумала Верити.

Зато теперь она по крайней мере знает, откуда взялись призраки в золотых глазах Джонаса Куаррела.

Когда Верити вошла в серую столовую, Кейтлин уже ожидала ее за огромным гранитным столом. Какой безобразный стол, невольно отметила Верити. Темно-серая, почти черная, каменная поверхность и тяжелое основание делали его похожим на сатанинский алтарь.

Кейтлин наливала кофе из серебряного кофейника.

Заслышав шаги Верити, она резко повернула голову. Глаза художницы жадно впились в лицо гостьи, словно искали ответы на невысказанные вопросы.

— Доброе утро, Верити. Надеюсь, шторм не потревожил тебя ночью? В это время года здесь частенько бывают страшные бури.

— Нет, шторм меня не беспокоил, — откровенно призналась Верити. — Какой божественный аромат!

— Угощайся. Тави хлопочет на кухне. А что, Джонас еще не проснулся?

Верити сделала вид, что всецело поглощена кофе.

— Не знаю. Я не заходила к нему в комнату.

— Понятно… — Несколько минут в столовой царило молчание Кейтлин первая нарушила его.

— Я так рада, что ты выбралась ко мне, Верити. Признаться, я очень дорожу твоей дружбой. Мне кажется, за эти дни мы как-то особенно сблизились, или я преувеличиваю? Что ты думаешь?

Верити резко вскинула голову, пораженная какими-то новыми нотками, прозвучавшими в голосе художницы.

— Кейтлин, я чувствую то же самое, поверь. Я счастлива, что погостила у тебя, и надеюсь на ответный визит.

Правда, у меня нет свободной комнаты, но Лаура с радостью устроит тебя в пансионате.

— Замечательно — Кейтлин хотела сказать еще что-то, но осеклась. Взгляд ее устремился куда-то за спину Верити. — А вот и Джонас! Доброе утро. А я-то думала, что вы еще спите.

Верити обернулась к Джонасу, входившему в столовую своей обычной небрежной походкой. Увидев его спокойным и невозмутимым, Верити мгновенно испытала прилив раздражения. В конце концов это несправедливо! Почему она должна мучиться, а ему хоть бы что!

Джонас сел возле нее и потянулся за кофейником.

Верити снова покосилась на него. Нет, пожалуй, сегодня он тоже не такой, как всегда. А может быть, это ей только показалось? Или она опять выдает желаемое за действительное?

— Доброе утро, — вежливо поздоровался Джонас.

— Доброе утро.

«Какие мы благовоспитанные», — со злостью подумала Верити.

— Я как раз собиралась посвятить Верити в свои планы относительно продажи «Кровавой страсти», — невозмутимо начала Кейтлин, когда Тави внесла в комнату большое блюдо с яйцами и фруктами — Неужели? — хладнокровно спросил Джонас, не поднимая глаз от своей чашки.

Верити очередной раз поспешила сгладить его бестактность:

— О каких планах ты говоришь, Кейтлин?

— Кажется, я уже упоминала, что хочу лично продать свою картину.

— Да-да, — живо кивнула Верити. — Ты собираешься устроить собственный аукцион.

— Вот именно. Видимо, это будут не совсем обычные для меня торги. «Кровавая страсть»— моя последняя картина.

— Последняя?! — Верити решила, что ослышалась. — Но, Кейтлин, неужели ты решила бросить искусство?! Это невозможно! Ведь это твоя жизнь! Твой талант сейчас в самом расцвете… Господи, я ничего не понимаю! Почему, Кейтлин?

Быстрая улыбка промелькнула на губах Кейтлин Эванджер. Глаза ее были по-прежнему прикованы к Джонасу, который с откровенным недоверием смотрел прямо на нее.

— У меня есть на это свои причины.

— Например, сшибить побольше денег с толстосумов, уверенных, что покупают последний шедевр великой художницы? — насмешливо предположил он. — Неслабый ход, Кейтлин. Это вызовет настоящую сенсацию в мире богемы.

— Джонас! — прошипела Верити.

Кейтлин только беззаботно махнула рукой:

— Но Джонас по-своему прав, Верити. С финансовой стороны это будет действительно очень выгодный шаг. У меня ведь осталось еще несколько непроданных вещей, и я надеюсь, что после того, как все узнают о моем желании навсегда оставить живопись, они резко возрастут в цене.

— А сама «Кровавая страсть» уйдет с молотка за целое состояние, — хмыкнул Джонас.

— Да, мне хотелось бы выручить за нее как можно больше, — спокойно согласилась Кейтлин, делая вид, что не замечает его сарказма. — Я мечтаю превратить свой аукцион в крупное событие. Знаете, я всегда держалась особняком от нашей околохудижественной богемы, но свой уход мне все же хотелось бы обставить поэффектнее. Долгое время мое имя было окружено неким ореолом. Я никогда не давала интервью, не позволяла фотографировать себя, не участвовала ни в каких светских раутах… Конечно, это может показаться прихотью, но тем не менее я желаю, чтобы этот финал не только удовлетворил всеобщее любопытство, но и надолго остался в памяти.

Верити опустила глаза и заметила, как дрожат руки экономки, ставившей перед ней тарелку. Быстро посмотрев вверх, Верити поймала в ее глазах выражение мучительной тревоги, граничащей с отчаянием. В следующую секунду лицо Тави снова стало непроницаемым. Она резко повернулась и прошла в дальний конец стола, поближе к своей Кейтлин.