Подружки пробрались к небольшой квадратной ямке, похожей на колодец, в которой что-то шипело и рокотало. Дёмущка сидел на корточках возле ямки.

– Какая-то машинка и с кишкой, – в недоумении сказала Таня, – и зачем-то в колодчике сидит.

– Это помпа! – сказал Дёмушка.

Дёмушка это слово только сейчас в первый раз услышал, и оно ему очень понравилось.

– Пом-па это, вот что, – повторил он. – Пом-па!

– А что это помпа делает? – спросила Таня и тоже присела на корточки.

– Она воду сосёт, – объяснил Дёмушка, – и по кишке – прямо в речку.

– Что – в речку?

– Ну воду-то! Из песка эта помпа воду сосёт и по кишке в речку выливает. А если бы не эта помпа, то все сваи залило бы и пройти нельзя.

– А уж ты всё знаешь! – сказала Алёнка. – Небось половину выдумал.

– Как раз выдумал! – обиделся Дёмушка. – Вот поди да спроси у мужиков, как я выдумал!

И, прислушиваясь, как журчит вода в колодчике, ещё несколько раз повторил про себя: «Пом-па! Пом-па! Пом-па!..»

Круглый шланг помпы из котлована поднимался наверх, на зелёную травку. Конец его висел над крутым бережком Нудоли, и вода с журчанием и звоном лилась из шланга в реку.

– О-ёй! – сказала Таня. – Как вода-то бежит. Прямо хлещет! А я думала, она по капельке капает! Ну-ка, холодная?

Таня подбежала к шлангу, наклонилась, протянула руку под светлую струйку и вдруг закричала:

– Ай! Еду!..

Ноги её быстро поползли по сырому глинистому бережку. Таня замахала руками, хотела за что-нибудь схватиться, но не схватилась да и съехала с бережка прямо в реку.

Алёнка сначала рассмеялась. А потом нагнулась к Тане и сказала:

– Давай руку! Вылезай скорей!..

Таня уцепилась за Алёнкину руку и стала вылезать. Но бережок был скользкий, и ноги ехали обратно в речку.

– Ты тяни меня пошибче! – крикнула Таня.

Алёнка хотела её потянуть пошибче, но и сама не удержалась, заскользила по бережку.

– Дёмка! Дёмка! – закричала она.

Но Дёмушка и подбежать не успел, а Таня и Алёнка уже барахтались внизу, в мутной мелкой воде, и сверху на них лился ручеёк из помпы.

– Караси в тине! – сказал Дёмушка и засмеялся.

Девочки кое-как, цепляясь за ракитник, вылезли наверх.

– Всё платье мокрое, – сказала Алёнка отряхиваясь. – Вот как теперь идти?

– Авось, – сказала Таня и беззаботно махнула рукой, – на солнышке высохнем!

И, не взглянув на Дёмушку, который смотрел на них и смеялся, они полезли наверх из котлована.

И только вылезли – их тут же увидел инженер Николай Петрович, главный хозяин на стройке.

Алёнка заробела и хотела скатиться обратно в котлован. Тане тоже стало не по себе. Она опустила глаза, перебирая рукой намокший подол платья.

– Вы что тут делаете? – спросил Николай Петрович.

Услышав такой строгий голос, Алёнка уже спустила одну ногу в котлован. Но Таня поглядела на инженера и ответила:

– Мы ничего.

– А костры не разжигаете?

– А зачем нам?

– Ну – зачем! Ведь вы, ребятишки, как увидите – стружек много, так и костры жечь. Я почём знаю зачем? Может, сморчки жарить, может, картошку печь.

Как сказал инженер про жареные грибы да про печёную картошку, так Алёнка сразу вздохнула:

– Ой, как есть хочется!

А Таня тоже подумала:

«Вот если бы и правда кто-нибудь сейчас жёг костёр да пёк картошку!»

Но она ничего об этом не сказала.

– Нет, – ответила Таня инженеру, – мы никакие костры не разжигаем. У нас даже и спичек нету.

– А что же вы здесь делаете?

– Так. Смотрим.

Тут подошёл к инженеру молодой механик Саша Хрусталёв:

– Николай Петрович, пилораму пускать?

– А наладил?

– Наладил.

– Пускай. А я вот счета проверю – приду посмотрю, как там у тебя.

И оба пошли в разные стороны: инженер налево, в новенький домик, где только что устроили контору, а Саша направо, к большим стропилам, которые неизвестно для чего стояли среди брёвен и стружек.

Из котлована показался Дёмушка. Он был весь в песке и глине, штаны его были высоко подкручены, а рукава рубашки потемнели от воды.

– Эх, чуть трёхтона не поймал! – сказал Дёмушка. – В тину уполз, никак не найдёшь!

– Опять ловишь! – закричала Алёнка. – Всегда он кого-нибудь ловит! Ещё трёхтона какого-то!

– «Трёхтона»! – засмеялась Таня. – Тритона, а не трёхтона! Алёнка, помнишь, нам Серёжа Таланов в пруду показывал: такой… с лапками.

– Помню, – сказала Алёнка и сморщилась. – Фу, страшилище!.. А этот – прямо руками ловит. Вот ужалит, тогда будет знать!

– «Ужалит»! – усмехнулся Дёмушка. – Что он, змея, что ли?

– Ну, укусит!

– А чем? У него и зубов-то не найдёшь!

Вдруг там, под стропилами, что-то сразу загудело ровным гудом.

– Пилу в раме пустили! – крикнул Дёмушка.

И побежал смотреть.

Дёмушка побежал, но и Таня с Алёнкой на этот раз от него не отстали. Таня впопыхах на какую-то занозистую стружку наступила, уколола ногу. Но останавливаться не стала – уж очень хотелось поглядеть, что это там загудело.

А когда прибежали, то поняли, что стропила эти – не стропила, а станок, в котором установлена механическая пила.

– Во! Пила в раме пошла! – закричал Дёмушка.

Саша услышал.

– Не пила в раме, а пилорама пошла, – сказал он.

– А тут даже три пилы! – крикнула Таня. – И все сами пилят! – и даже умолкла от удивления.

А в чёрной металлической раме и в самом деле было три пилы. Они все сразу врезались в толстое бревно и начали его пилить. Бревно медленно подвигалось, налезало на пилы, а пилы, мягко двигаясь, разнимали его на равные доски и горбыли.

– Вот как пилит – и не устаёт! – сказала Таня, любуясь пилорамой. – А у нас дедушка с матерью возьмутся пилить, да сразу и уморятся! Вот бы нам такую пилу – дрова пилить!

– А возьмите, – сказал Саша, – пускай наша пилорама у вас дровец попилит!

Таня не могла понять – не то Саша шутит, не то правду говорит. Сам не улыбается, а светлые глаза его смеются.

– Ну давай, – сказала Таня, – пускай попилит!

– А кто у вас её двигать будет? – спросил Саша.

– Кто? А у вас кто двигает?

– У нас!..

Саша вдруг замолчал, словно чего-то испугался. А потом сказал почти шёпотом:

– У нас её чудо-юдо двигает!

Таня и Алёнка сразу присунулись к нему поближе:

– Где чудо-юдо?

– Какое чудо-юдо?

– Страшное чудо-юдо, – сказал Саша, – чёрное, сердитое. На шести лапах стоит. Силы у него сколько хочешь! Копром кто бьёт? Это чудо-юдо бьёт. Помпой кто работает? Оно. Пилами кто двигает и бревно подаёт кто? Тоже оно. Всю стройку оно движет. И что ни заставь – всё сделать может. Только сердитое очень: чуть что не по нём – так фыркнет, зашипит и сразу всю работу бросит. Уж мы за ним смотрим, чистим, маслом его мажем…

– Каким маслом – коровьим? – спросила Алёнка. – Он небось постное-то ещё и не любит.

– Не коровьим, а машинным, – сказал Саша, – самым чистым.

– А! – засмеялась Таня. – Ну, значит, это не чудо-юдо, а машина какая-нибудь!

– Хорошо, – сказал Саша. – А вот ты пойди да загляни в тот сарайчик. И скажи, чудо-юдо это или нет. И скажи, живое оно или нет. Пойди-ка, пойди!

И опять было непонятно – не то Саша шутит, не то правду говорит.

– Алёнка, пойдём? – негромко спросила Таня.

Алёнка поёжилась:

– Боязно…

А Дёмушка стоял и смотрел на них: если они пойдут, то и он пойдёт. Чудо-юдо в сарае – это тебе не лягушка какая-нибудь, это тебе не тритон, у которого даже и зубов-то не найдёшь!

Подружки постояли, подумали, а потом всё-таки пошли к сарайчику. Новенький тесовый сарайчик белел на солнце, и на стенках жёлтыми каплями блестела смола. И чем ближе подходили они к нему, тем слышнее становился ровный, глухой гул, который доносился оттуда.

Недалеко от сарайчика девочки остановились.