Стеббинс уже достал из кармана блокнот, а Кремер резко спросил:

— Как вы узнали это?

— Наводил кое-какие справки. Я сообщаю вам сам факт, а как он мне стал известен — мое дело. Миссис Фромм увидела их в витрине, купила и расплатилась чеком. Название магазина и его адрес вам установить нетрудно, так как ее чековая книжка с корешками находится в вашем распоряжении, но более глупой траты времени я даже представить не могу. Я гарантирую вам точность информации, а подумав, вы поймете ее исключительную важность.

— Это в каком же смысле?

— Решайте сами. Мое дело — только сообщить вам факты. Вот еще один факт. Вы, конечно, знаете Сола Пензера?

— Да.

— Вчера под именем Леопольда Хейма, проживающего в дешевой гостинице на Первой авеню, он явился в канцелярию Ассоциации помощи перемещенным лицам, где разговаривал с мисс Анджелой Райт и неким Ченеем. Он сообщил им, что приехал в США нелегально, опасается, что это может стать известно властям, и просил помощи. Мисс Райт и Ченей заявили, что ассоциация подобными вопросами не занимается, но порекомендовали ему обратиться к адвокату по фамилии Деннис Горан. Хейм побывал у этого адвоката, а затем вернулся к себе в гостиницу. Около восьми часов вечера к нему в номер явился неизвестный и заявил, что после уплаты десяти тысяч долларов он может гарантировать Хейму, что его не вышлют из страны. Подробности этой беседы вам сообщит мистер Пензер. Он незаметно проследил за неизвестным, у него большой опыт в подобных делах.

— Знаю, знаю. Ну и дальше?

— Остальное вам расскажет мистер Гудвин, но прежде я должен сообщить вам свое предположение о личности человека, бывшего в последний вторник в машине вместе с женщиной, когда она попросила мальчика позвать полицейского. Я пришел к выводу, что этим человеком мог быть только Мэттью Бирч.

— Почему именно Бирч? — не скрывая удивления, спросил Кремер.

— Я ничего не хочу объяснять, потому что мое предположение подтвердилось и в машине был действительно Бирч. И еще один факт…

— Пожалуйста, пожалуйста, только подробно.

— О нем расскажет мистер Гудвин.

Ночью, во время дежурства в гостиной с половины четвертого до половины пятого, я потратил целый час, чтобы все обдумать, и решил опустить только два обстоятельства: каким образом мы добились признания Липса Игена и то, что у нас есть его записная книжка. Еще ранее, во время инструктажа в комнате Вулфа, шеф сказал мне, что книжку мы предъявим только в том случае, если будет доказано, что она является существенной уликой в ходе расследования.

Так вот, за исключением этих двух деталей, я рассказал обо всем. Стеббинс начал было делать заметки, но затем прекратил, не справившись. Я передал ему револьвер Морта и показал клещи. После того, как я закончил, Кремер и Стеббинс некоторое время молча смотрели друг на друга, а затем Кремер сказал, обращаясь к Вулфу:

— Нам тут нужно еще разобраться.

— Да, конечно, — согласился Вулф.

— Этот Иген нам известен? — спросил Кремер у Стеббинса.

— Мне — нет, но он может быть известен другому отделу полиции.

— Сейчас же свяжитесь с Роуклиффом и скажите, чтобы он быстро проверил его по учету.

Стеббинс не мешкая позвонил Роуклиффу, передал ему указание Кремера и сел на прежнее место.

— Ну, Горан, конечно, по уши запутан в этой истории, но пока мы не можем задерживать его, — заметил Кремер, обращаясь к Вулфу.

— А я его и не задерживаю. Он явился ко мне добровольно для защиты интересов своего клиента.

— Знаю. Вы поступили правильно… Если вам удастся заставить Игена заговорить, мы успешно закончим расследование.

Вулф покачал головой.

— Но не обязательно найдете убийцу. Вполне возможно, что Иген знает об убийствах так же мало, как и вы.

Шутка была злой, и Кремер предпочел пропустить ее мимо ушей.

— Во всяком случае, мы предоставим ему возможность сознаться… Но и мне-то еще нужно во всем разобраться. Например, пока еще нельзя столь категорически утверждать, что в машине с женщиной был именно Бирч. А что, если это был не он, а кто-либо из тех бедняг, которых они облапошивали? Предположим, что женщина была членом шайки, наводившей Игена на клиентов. Ей могло показаться, что человек, бывший с ней в машине, намеревается убить ее, и велела мальчику позвать полицейского. Потом ей как-то удалось отвязаться от него, но в тот же вечер он встретился с главарем шайки Бирчем и убил его. Опасаясь, что мальчик может опознать его (возможно, что он все же расправился с женщиной, ехавшей с ним в машине, однако ее труп не был до тех пор найден), убийца на следующий день убрал и мальчика. Затем ему стало известно, что миссис Фромм является главой этой так называемой ассоциации, и добавил ее к списку своих жертв… Бог мой, таким образом, мы можем разоблачить всю эту банду и участие Горана в ней! Эмигрантов, прибывших в США нелегально, в одном Нью-Йорке тысячи, все они доведены до отчаяния, постоянно опасаются быть вышвырнутыми из страны и поэтому являются находкой для всякого рода шантажистов. Несомненно, где-то должен быть список бедняг, которых доили эти мерзавцы, и мне очень бы хотелось заполучить его. Я готов биться об заклад, что в нем мы нашли бы фамилию убийцы. Вы согласны со мной?

— Нет.

— Вы так отвечаете только потому, что, как всегда, разговаривая со мной, одержимы духом противоречия. Почему же нет?

— Вы еще недостаточно проанализировали все, что мы сообщили вам, мистер Кремер, а тот факт, что вы выдвигаете утверждение, будто бы убийцей был одни из шантажируемых, свидетельствует об отсутствии у вас какой-либо ясности в деле. Произошло три убийства. Если предположить, что произошло лишь одно убийство, можно ли сказать, что из всех возможных преступников вы остановились на какой-то одной вероятной кандидатуре?

— Нет.

— Но кого бы все-таки вы исключили из такого списка?

— Пока никого. Если вы хотите назвать мне вероятного преступника — пожалуйста. У вас есть такая кандидатура?

— Конечно.

— Да?! Назовите.

— Возможно, что я смогу сделать это через час или через неделю, но не сию минуту.

— Вы или рисуетесь, что вам свойственно, или умалчиваете о чем-то. Я признателен вам, вы узнали многое и о шайке, и об Игене, и благодаря везению о Горане. Все это хорошо, но не содержит каких-либо указаний на личность преступника. Что же еще есть у вас? Если хотите узнать, чем располагаем мы, а вы, несомненно, именно этого и добиваетесь, пожалуйста, я расскажу вам, но при условии, что вы поступите так же и расскажете мне абсолютно все известное вам.

— Вообще-то говоря, — ответил Вулф, — это вполне резонное предложение, но оно бессмысленно, во-первых, потому, что я уже рассказал вам все, что знаю, а во-вторых, вам неизвестно то, что мне нужно.

Кремер и Стеббинс удивленно и с подозрением посмотрели на него.

— Вы уже сообщили мне, — продолжал Вулф, — что спустя целых три дня после убийства миссис Фромм из подозреваемых пока еще никто не отпал. Этого для меня достаточно. Сейчас в рапортах и протоколах показании написаны десятки тысяч слов, и вполне возможно, что там же может оказаться фраза или факт, на мой взгляд, имеющие отношение к делу, но, если бы вы даже привезли сюда все это море бумаг, я не намерен процеживать его. Вот, например, сколько страниц вы исписали о прошлом и настоящем мисс Анджелы Райт и о ее знакомых?

— Порядочно, — признал Кремер.

— Вот видите! Конечно, я не отрицаю необходимости этой работы потому, что она иногда содержит нужную информацию, но сейчас вы не получили даже намека на что-либо, иначе вы не приехали бы ко мне. Скажите, найду ли я в ваших бумагах ответ на такой вопрос: почему преступник убил мальчика днем на улице на глазах у прохожих, рискуя возможностью опознания? Или на такой: как объяснить историю с сережками — миссис Фромм купила их одиннадцатого мая, девятнадцатого их надевала другая женщина, а двадцать второго снова миссис Фромм? Узнали ли вы, кто их надевал еще после этого?