– Терпеть не могу людей, срывающих зло на беспомощных существах, вроде детей и животных, – бушевал он.

Это был первый случай в нашей практике; обычно моряки с любовью относятся к животным и всячески о них пекутся.

Заключительный этап экспедиции едва не доконал нас всех, во всяком случае, двуногих прямоходящих. Для транспортировки нашей коллекции от Ливерпуля до Борнмута нам выделили товарный вагон, и мы, естественно, рассчитывали, что нас прицепят к идущему до Лондона пассажирскому поезду, а там – опять же к поезду Лондон – Борнмут. Увы, такой простой вариант не устраивал железнодорожников, в итоге мы провели четырнадцать часов в товарном вагоне с одним сиденьем на троих, то и дело меняя составы и оказываясь на запасных путях, прежде чем добрались наконец до Борнмута. От этакой перетряски был в восторге один лишь Чемли, которому предоставилась возможность целую ночь истязать нас троих. Тот факт, что мы проголодались, хотели пить и жутко устали, ничуть не волновал этого милого зверя. Он получил положенный корм, попил молока и блаженствовал на руках того, чья очередь была воспользоваться единственным сиденьем.

На Борнмутском вокзале нас встретили фургоны и живо доставили домой на Сент-Олбанс-авеню. Чемли с удовольствием приняла на свое попечение мать Джерри; для наиболее выносливых животных мы воздвигли большой шатер на лужайке за домом, а хрупкие твари разместились в гараже, который по нашей просьбе утеплил брат Софи. Наши животные как будто благополучно перенесли все испытания, требовалось только накормить их и оставить в покое. Мы же мечтали о горячей ванне, стаканчике спиртного и сытной трапезе. Однако наша мечта исполнилась лишь через несколько часов. Только после того как Чемли, основательно избалованный матерью и сестрой Джерри, наконец был уложен спать в большой бельевой корзине, мы с Даррелом смогли подняться к себе и повалиться на кровать.

– Ты всегда мечтал о зоопарке в своем багаже, Даррел, – сказала я. – Ну вот, ты его и получил.

На первых порах наш дворовый зверинец привлек благожелательное внимание соседей, они прилежно справлялись о благополучии и здоровье наших "друзей", а мы из кожи вон лезли, следя за чистотой и порядком в нашем хозяйстве и истребляя мух. Наиболее выносливые животные, вроде цивет, мангустов и крупных обезьян, обитали в шатре на лужайке, а хищных птиц мы поместили в сборных клетках, накрытых изготовленным по нашему заказу одной щедрой фирмой брезентом. Более хрупкие животные – белки, некоторые птицы и галаго – поселились, как я уже сказала, в оборудованном братом Софи гараже. Серьезную проблему представляли собой рептилии, но тут нас выручил Пейнтонский зоопарк, изъявив готовность приютить всех наших пресмыкающихся. Великое облегчение для нас, потому что мы при всем желании не могли обеспечить рептилий теплыми террариумами. Крупная шимпанзе Минни поначалу жила в огромной сборной клетке, но ее привычка чуть что громко визжать вызвала град протестов со стороны соседей, так что и тут пришлось нам воспользоваться милостью Пейнтонского зоопарка.

В общем и целом, все было отлично налажено, и если наши животные страдали от чего-нибудь, так это от избытка внимания. Один местный зеленщик проникся к нам таким расположением, что снабжал нас самыми разнообразными фруктами и овощами – в ущерб, подозреваю, собственному кошельку, а в расположенном поблизости магазине для любителей домашних животных мы приобретали необходимое мясо. Большим подспорьем для нас было доброжелательное отношение Общества защиты животных и санинспекции, чьи представители в первые же дни навестили нас и доложили начальству, что наши звери устроены как положено. Они дали нам положительные оценки по всем статьям, хотя один сосед упорно твердил, будто наши животные заразили блохами его кур[36].

Чемли, естественно, роскошествовал в доме, окруженный сюсюкающими особами женского пола, которые спускали ему все проказы. Только мы с Джерри кое-как держали его в узде. И совсем ему вскружило голову нескончаемое шествие газетчиков, телевизионщиков и просто зевак, коим непременно требовалось посмотреть на этого негодника. День Чемли складывался просто: утром его будили, предлагая большую чашку чаю с молоком, и одевали в яркий свитер, связанный моей свекровью, чтобы "бедняжка не мерз". Весь остальной день он, как мог, измывался над обитателями дома, пока вечером, доведенные до бешенства и полного изнеможения, мы не укладывали его спать, выдав напоследок кружку шоколадно-молочного напитка. Первое время он спал в комнате миссис Даррел, но тут выяснилось, что она не может ночью читать, опасаясь, что электрическое освещение будет беспокоить мохнатое чудовище. Тогда мы перевели Чемли в свою комнату, где он безо всякого ущерба для своего здоровья и благополучия быстро привык к свету, шуму, табачному дыму и прочим неудобствам. Его любимой забавой было раскачиваться на занавесках в большой гостиной, где он устраивал ежедневные представления для соседских детишек. Еще он подружился с сынишкой одного из жильцов Маргарет, и они отлично веселились, причем верх потехи наступал, когда бедняжка Джон Хокер, сопя, красный от натуги, катал тяжелого шимпанзе на тачке в саду. Еще одним любимым местом Чемли была площадка для игры в гольф в конце аллеи. Здесь он лазил по деревьям, кувыркался, гонялся за собакой по имени Джонни и мешал сосредоточиться спортсменам, изо всех сил старающимся обойти соперника. Наигравшись всласть, он с видом восточного владыки разваливался на складном детском стуле на колесиках и разрешал (обычно все тому же юному Джону) катить себя по аллее домой.

Развлекая Чемли, мы не забывали и о представителях местной и центральной печати, которые сочувственно слушали, как Даррел излагает свои планы учреждения зоопарка в Борнмуте. Отцы города приязненно относились к этой идее, нам предлагали даже какие-то участки; к сожалению, они по разным причинам не подходили для зоопарка.

Именно к этому времени относятся наши первые попытки сделать что-то серьезное для телевидения. Нас связали с Тони Сопером, ведущим одной популярной программы, он приехал в Борнмут посмотреть материал, отснятый в Бафуте, и после того как основательно потрудился над монтажом, телезрители увидели наш первый сериал – "За животными в Бафут". Тони отказался от привычной схемы, когда два участника передачи, сидя на жестких стульях, тупо таращатся в камеру и ведут малоувлекательную беседу. В студии восстановили обстановку нашей комнаты, причем так удачно, что наш пес Джонни сразу почувствовал себя как дома, однако мы допустили промашку, сделав главным действующим лицом трех серий Чемли, который, как и положено животным, делал совсем не то, что от него ожидалось. Я заранее знала, что наш дорогой сородич, не раз выступавший в таких августовских программах, как "Сегодня вечером", настолько проникся сознанием собственной важности, что никому не уступит пальму первенства. Так или иначе, зрители и критики восприняли наш сериал с весьма смешанными чувствами, но мы все равно посчитали этот опыт полезным, поскольку он помог нам многое узнать о телевидении и о себе. Пожалуй, главный урок сводился к тому, что Даррел неуютно чувствовал себя в телевизионной студии, предпочитал, если впредь делать что-то для телевидения, проводить съемки на натуре. Лично я обожаю телевидение, но если говорить о наших делах, то для нас оно скорее служит витриной, позволяющей демонстрировать важность усилий по охране природы.

Мы уже потеряли всякую надежду найти пригодное место для нашего зоопарка, когда получили письмо от секретаря городского совета Пула; из письма следовало, что тамошний муниципалитет загорелся идеей учредить в городе зоопарк и располагает для этого отличным местом. Даррел сразу завелся, ибо близился конец года, когда холодная погода не позволит держать животных под открытым небом. Требовалось возможно скорее что-то предпринять. Однако всякий, кому когда-либо доводилось иметь дело с местными властями, знает, что это такое – слова "быстро" и "скоро" не входят в их лексикон. Предложенное нам место само по себе выглядело соблазнительно – старинная усадьба и прилегающий участок земли по соседству с гаванью. Все хорошо, да только дом был сильно запущен, и на приведение его в порядок ушла бы уйма денег. То же можно было сказать о надворных постройках и коттедже садовника; их вернее всего было бы вовсе снести и строить заново. Но мы не сдавались и целых полтора года не жалели времени и денег, пытаясь поладить с мэрией Пула и выжимая из нашего лондонского банка кредит в размере десяти тысяч фунтов.