— Он такой мрачный и… — Элия силилась подобрать слова.

«Одинокий», — подумала Эви, но промолчала.

Единственный портрет, да еще и в темных тонах, как у Нэвии. Чувствовалась в этом какая-то схожесть. Особая связь. Только его темнота была мягче и теплее, и не такой непроглядной. Не такой печальной.

— Он выглядит старше, — добавила Элия.

— Он действительно немного старше, — согласился Дэин.

Кажется, посещение галереи навеяло на него гораздо больше печальных мыслей, чем он ожидал. На лбу пролегла морщина, а под глазами обозначились тени. Эви хотела бы утешить его, но не знала, как это сделать.

— Разве в ваших краях наследование не передается по старшинству? — спросила сестра.

— Что ж, — ответил советник, — вы все равно узнаете рано или поздно, поэтому лучше я сам вам объясню в общих чертах.

Они медленно шли вдоль галереи, продолжая рассматривать картины его дочери, пока он рассказывал.

— Принц Эрон является незаконнорожденным сыном короля. Отец его признал, но в линии наследования он все равно не значился. До тех пор пока Элиф не погиб.

— Незаконнорожденным? — переспросила Эви. — Его величество изменял жене?

— Принц Эрон родился до брака, — пояснил он. — Король очень любил мать Эрона, но не мог на ней жениться… в силу определенных причин.

— Потому что она ему не ровня? — уточнила Элия, и ее губы скривились в гримасе. — У нас тоже придают слишком много важности бракам из высших слоев.

— Да, что-то в этом роде, — не стал вдаваться в подробности советник Дэин. — В любом случае, вскоре после рождения Эрона королю пришлось жениться на подходящей девушке. От этого брака родился законный наследник — принц Элиф. Королева умерла родами, но король не пожелал жениться снова, поэтому больше наследников у него не было.

— Как он погиб? — спросила Эви. — Принц Элиф.

Советник неожиданно задумался над ответом. В груди шевельнулось нехорошее предчувствие. Как мог умереть молодой и здоровый сын короля? Явно не своей смертью.

— Сгорел при пожаре, — наконец ответил он. — Это была трагедия для нас всех. Особенно для принца Эрона.

Они дошли до конца галереи и повернули обратно. Солнце уже садилось, и в комнате начало темнеть. Служанки, шедшие безмолвными тенями позади них, зажгли лампы.

«Угасший свет солнца», — подумала Эви, бросив последний взгляд на темный портрет Нэвии. Больше вопросов она не задавала.

Уже позже, ворочаясь в слишком мягкой постели перед сном, она не могла выбросить из головы образы трех молодых людей и ту печаль, с которой советник Дэин говорил о каждом из них. Засыпая, она вспомнила слова, что он сказал на прощание.

«Завтра великий день. Да укажут вам боги правильный путь».

Глава 4

Две фигуры, закутанные в ткани с головы до ног, медленно шли по широкому проходу в сопровождении Дэина, нескольких рабынь и стражников, и тихий ропот советников катился по залу, словно приливная волна. Выпрямившись перед лицом неизбежного, Эрон сделал глубокий вдох. Сегодня одна из девушек станет его пожизненным грузом, будто он раб, укравший хозяйское золото, и теперь вынужден до конца дней носить камень на шее. От этой мысли снова захотелось сбежать.

Видят Первородные, он ни разу не сбегал с поля боя и не прятался от проблем, но, когда стрикстер мастера Тэнора принес весть о том, что корабли вот-вот войдут в эфрийскую гавань, Эрон оседлал свою лошадь и покинул столицу. В тот момент это казалось единственным правильным решением. Несколько дней он отсиживался в охотничьем имении, презирая себя за слабость, но передышка вдали от двора не принесла облегчения. Пророчество жриц висело над головой, как невидимая грозовая туча, а королевство гудело ульем от слухов и предположений все громче и громче. Всем не терпелось увидеть, что скрывается за обещаниями Дочерей, узнать, чем наградили Высшие Родители бездарного бастарда. Эрон больше не мог тянуть, и хуже всего было чувство, что он не принадлежит самому себе.

Потому что предсказание сбылось.

Эфрия все еще была погружена в траур, поэтому малый тронный зал был почти пуст — лишь дюжина королевских советников и несколько высших мастеров стояли, образуя широкий коридор. Со своего места рядом с отцом Эрон видел, как те, что остались позади процессии, вытягивают шеи и выглядывают из-за золоченных колонн из белого мрамора, возвышающихся с двух сторон вдоль прохода. Кажется, он один не разделял всеобщего любопытства. Узкий ворот удавкой впивался в шею, а тонкий обруч короны сжимал виски, за которыми пульсировала тупая боль.

Девушки остановились на почтительном расстоянии от ступеней, ведущих к трону. На одной из них была красно-оранжевая накидка из переливающейся ткани, на другой — зеленовато-синяя. Огонь и Вода. Эрон стиснул зубы. Он уже привык игнорировать шепотки за спиной и плохо замаскированное недовольство в глазах окружающих, но попытка выставить чужеземок в качестве даров Отца и Матери внезапно резанула по нему, как открытая насмешка, брошенная в лицо.

Он сделал еще один глубокий вдох и окинул собравшихся равнодушным взглядом. Лицемеры, лжецы и манипуляторы, они жадно внимали речи Дэина о том, как две девушки, обещанные богами, едва не погибли, претерпевая лишения на пути к пророчеству.

— Наши боги бывают суровы, но разве это не доказательство их справедливости? — воскликнул советник.

Эрон предупреждающе кашлянул.

— Все мы знаем, что чем дороже плата — тем ценнее дары, — чуть менее драматично продолжил Дэин. — Так давайте же примем их достойно, с восторгом и благодарностью.

Наконец, он дал знак двум своим рабыням, и те с нескрываемым волнением потянулись к широким капюшонам чужестранок. Зал затих. Свет проникал сквозь высокие стрельчатые окна с голубоватыми стеклами и отражался от белых стен и колонн с золотой вязью. Но когда мягкая ткань спала на прямые расправленные плечи незнакомок, а потом и вовсе соскользнула к их ногам, вокруг будто стало еще светлее. Общий вздох взлетел к потолку, и ропот, прошедший по рядам советников и мастеров, через считанные мгновения перерос в громкий гул.

Эрон забыл, как дышать.

Они и правда были отмечены богами.

Та, что стояла слева, была в красном — полосы ткани, перехваченные посредине пышной груди золотой брошью с янтарем, спускались по животу, оставляя открытыми нежные бледные изгибы тонкой талии по бокам, а от широкого золотого пояса, низко сидящего на округлых бедрах, струились до самого пола. Длинные волосы, ярко-рыжие, словно мех огненной рыси, разметались по узким белым плечам. На губах играла улыбка. Она купалась в волнах восхищения, но, поймав его взгляд, слегка склонила голову, опустила ресницы, и ее щеки вспыхнули румянцем.

О Отец Всемогущий, неужели это действительно истинная дочь Огня?

Вторая девушка смотрела на него, нисколько не смущаясь. Она была чуть выше своей сестры и совсем на нее не похожа. Эрон моргнул. Ему не показалось. Ее длинные светлые волосы, зачесанные густыми волнами назад, были серебристо-голубыми, как звезды на ночном небосводе. Казалось, она преисполнена холодного гнева — подбородок вздернут, губы поджаты, а взгляд прямой и даже надменный. Скромное простое платье из синей ткани, перехваченное на узкой талии серебряным поясом, скрывало ее тело от шеи до пят, лишь тонкие руки остались полностью обнажены. Так закрыто на всем Акросе одевались только Дочери. Но она не выглядела как Дочь.

Она выглядела, как застывшее изваяние самой Матери, вышедшей из пены морской.

Король Элмар поднял руку, и ропот начал затухать.

— Теперь вы видите, что мой сын благословлен богами? — Он обвел зал тяжелым взглядом. — Высшие Родители послали ему свои дары и щедро предоставили выбор.

— Слава Отцу и Матери, — торопливо подхватили советники, — слава его высочеству Эрону Эфрийскому.

Отец смягчился и положил ладонь на руку Аилэн, сидящей подле него.

— Та, кого наш сын выберет, навсегда свяжет с ним свою жизнь и войдет в историю нашего королевства.