— Да, но Годдард-Сити — городишко небольшой? Наверняка не больше сотни тысяч? Так что ж вам мешает…

— Мешает то, что мы не можем пока объявить о похищении. Едва кончится обряд усыновления, уберём вас с глаз долой и объявим — будто всё произошло лишь сейчас. И вот тогда — заставим их по винтику город разобрать! Конечно, городская верхушка — все ставленники Партии Человечества, но после церемонии они вынуждены будут с нами сотрудничать. И сотрудничество будет таким искренним, какое вам и не снилось. Они уж постараются найти его, пока не налетело всё Гнездо Кккахграла и не устроило на месте города поле под эту свою кукурузу — не помню, как называется.

— Да-а… Похоже, обычаи и психологию марсиан мне ещё зубрить и зубрить.

— Как и всем нам.

— Родж… э-э… А почему вы уверены, что он до сих пор жив? Почему бы им — чтоб не рисковать понапрасну — просто не убить его?

Меня вдруг замутило — вспомнил, как, оказывается, просто избавиться от тела, если убийца — человек бывалый и не боится крови…

— Да, понимаю вас. Но это тоже связано с марсианскими понятиями о «приличиях» (Родж воспользовался марсианским словом). Смерть, пожалуй, единственная уважительная причина невыполнения обязательств. И если Бонфорта убьют, Гнездо Кккаха усыновит его посмертно — и после в полном составе, а возможно, вместе со всеми семействами Марса, задастся целью отомстить. Уверяю вас, они даже и не почешутся, вымри всё человечество, или будь оно уничтожено! Но если убьют одного, чтобы он не смог пройти обряда усыновления — тут уж совсем другой коленкор! Это становится вопросом обязанностей и приличий, а на подобные вещи марсиане реагируют просто автоматически; иногда это здорово напоминает инстинкт! Шучу, конечно, но то, что они порой выделывают, иначе как дьявольщиной не назовёшь.

Нахмурившись, он добавил:

— Временами я сожалею, что не остался в своём родном Суссексе.

Корабельная сирена прервала нашу беседу и заставила разойтись по компенсаторам. Дэк устроил всё по первому классу — катер из Годдард-Сити уже ждал, когда мы перейдём в свободный полёт. Впятером мы отправились вниз, заняв все пассажирские места в катере. Сделано это было потому, что резидент-комиссар изъявил намерение встретить меня, поднявшись на борт. Удержало его лишь сообщение Дэка, что все свободные места заняты.

Я пытался получше рассмотреть Марс: до этого я видел его лишь мельком из контрольной рубки «Тома Пейна». Но туристского любопытства особенно проявлять не следовало — ведь до этого «я» много раз посещал планету. Разглядеть мне так ничего и не удалось. Вначале пилот закрыл при развороте обзор, а когда, уже в атмосфере, мы перешли в планирующий полёт, я провозился с кислородной маской.

Эти мерзкие маски марсианского образца чуть не положили конец всей затее. Я ни разу не имел с ними дела, а Дэк впопыхах не подумал, что простая кислородная маска может создать такую кучу проблем. Космическим скафандром и аквалангом мне уже доводилось пользоваться, думал, и здесь то же самое. Чёрта с два. Любимая модель Бонфорта — «Лёгкое дыханье», изделие компании Мицубиси — оставляла рот свободным, подавая кислород из зарядного устройства на спине прямо в носовой зажим. Что и говорить, отличный аппарат! Если к нему привыкнуть. Хотите, можете в нём есть, пить, болтать и всё такое. Но я скорей позволил бы дантисту запустить мне в рот обе руки!

Сложность состояла в том, что постоянно приходилось контролировать движения губ, языка и лицевых мускулов. Иначе, вместо, скажем, приветствия окружающие услышат от вас прекрасную имитацию кипящего чайника. А всё оттого, что эта чёртова штука работает на разности давлений. К счастью моему, пилот сразу же установил в катере марсианское давление, всем пришлось надеть маски, и я получил около двадцати минут на репетицию. Тем не менее уже через несколько минут у меня возникло жгучее желание сплясать на этой дурацкой маске джигу и растоптать её ко всем чертям. Тогда я принялся убеждать себя, что тысячи раз пользовался этой дрянью, что она для меня привычнее зубной щётки — и в конце концов убедил.

Дэк, как вы помните, избавил меня от бесед с резидент-комиссаром в космосе. Увы, на Марсе он не мог сделать того же — резидент-комиссар встречал катер на космодроме. Но время поджимало, пора было ехать в город, и от общения с другими людьми я был избавлен. И весьма странную вещь я вдруг ощутил: среди марсиан дышалось куда свободнее, чем среди своих земляков.

Но ещё более странно было — оказаться на Марсе.

Резидент-комиссар Бутройд, как и весь его персонал, был ставленником Партии Человечества. Здесь к ней не принадлежали разве что наёмные техники-смотрители из гражданских. Однако Дэк заявил, что поставит шестьдесят против сорока за непричастность Бутройда к похищению. Он считал комиссара честным, хотя и туповатым. По этой же причине ни Дэк, ни Клифтон не верили в причастность к похищению премьер-министра Кироги. Похищение они приписывали подпольной террористической группировке, примыкающей к Партии Человечества и называющей себя Людьми Дела. А уж она-то, тесней некуда связана с кое-какими деятелями из деловых кругов, которые завсегда не прочь набить свой карман потуже.

Сам же я между деловым человеком и человеком Дела особой разницы не ощущал.

Но стоило нам приземлиться, произошло нечто такое, что заставило меня усомниться: а так ли уж старина Бутройд туп и честен, как полагает Дэк? Мелочь, конечно, но из тех, что способны свести на нет любое перевоплощение. Раз уж я имел статус Весьма Важного Гостя, резидент-комиссар вышел встречать меня лично, но так как в данный момент я был лишь рядовым членом Великой Ассамблеи без всяких там официальных постов и путешествовал частным образом, никаких особых почестей мне не полагалось. Бутройд встречал меня лишь со своим заместителем, да девчушкой лет пятнадцати.

Я знал его по фотоснимкам, да ещё Пенни и Родж рассказывали о нём то немногое, что знали. Я подал комиссару руку, поинтересовался, что с его синуситом, поблагодарил за приятное времяпрепровождение в прошлый мой приезд; побеседовал с его замом в той известной манере «как мужчина с мужчиной», в которой Бонфорт был весьма силён, а затем обратился к юной леди. Я знал, что какие-то дети у Бутройда есть и среди них — дочь, и это, судя по возрасту, наверняка она. Но ни я, ни Родж с Пенни не знали, встречался я с ней уже или нет.

Однако в этом помог сам Бутройд:

— Вы ещё не знакомы — это Дейдри, моя дочь. Прямо-таки заставила взять её с собой!

В записях, по которым я изучал роль, не было ничего о том, как Бонфорт обращается с маленькими детьми, а потому следовало, не мудрствуя лукаво, быть Бонфортом — вдовцом за пятьдесят, без детей или хотя бы племянников. И уж тем более — без опыта общения с девочками-подростками. Зато с богатейшим опытом общения со взрослыми любых мастей! И потому я повёл себя так, будто она по крайней мере раза в два старше, чем есть, даже поцеловал ей руку. Щёки её ярко вспыхнули, но девочка была весьма польщена.

Бутройд снисходительно поглядел на неё:

— Ну, что ж ты? Спроси, не стесняйся. Другого раза может не быть!

Она совсем раскраснелась и пролепетала:

— Сэр… Нельзя ли попросить ваш автограф? Девочки в нашей школе все собирают… У меня даже мистера Кироги есть… Если вас не затруднит… Я очень хотела бы ваш.

На свет божий появился небольшой блокнот, прятавшийся до этого за её спиной. Тут я отчётливо ощутил себя водителем вертолёта, у которого потребовали права, а они дома, в других штанах. Роль-то я изучал прилежно, однако кто мог знать, что придётся подделывать подпись?! А-а, п-провались ты, невозможно же заучить всё за два с половиной дня!

Но Бонфорт просто не мог отказать в подобной ерунде, а я был Бонфортом, не забывайте. Весело улыбнувшись, я спросил:

— Значит, у вас есть даже мистер Кирога?

— Да, сэр…

— Только подпись?

— Да. И ещё он приписал: С наилучшими пожеланиями.