– Могу. Но тем временем, Макс, подумайте вот о чем: если я все-таки знаю, о чем толкую, то эта яхта бесценна в самом буквальном смысле. – Эйприл поймала себя на том, что говорит чересчур громко, склонилась к Максу и вполголоса продолжала: – Послушайте меня. Вам хотелось бы получить подтверждение. Я знаю, что оно нам не требуется. Попробуйте получить подтверждение – и вместе с ним получите второго химика. Я же хотела бы сузить круг допущенных насколько возможно. Мы держим в руках фундаментальное открытие и с ним попадем на обложку «Тайма» – вы, я, Ласкеры... – Ее черные глаза заблестели от волнения. – Но есть и еще одна причина, почему стоит пока придержать это в секрете.
– А именно?
– Там может оказаться что-нибудь еще.
Лайза Ярборо начала свою профессиональную карьеру в роли учителя физики в частной школе в Александрии, штат Вирджиния. Но она была (и осталась) необыкновенно привлекательной женщиной, от всей души обожавшей секс. При свете дня она рассказывала с кафедры об энергии и сопротивлении, а после сумерек демонстрировала массу первой и полное отсутствие второго.
С самого начала Лайза обнаружила, что ее хобби может быть весьма прибыльным. Не то чтобы она опустилась до установки тарифов, но мужчины по собственному почину проявляли изрядную щедрость. Кроме того, смышленая, обеспеченная молодая женщина, не сдерживаемая ни ханжескими принципами, ни ложными представлениями о долге, способна извлечь из подобных увлечений кое-какую пользу. Она покинула александрийскую школу посреди второго учебного года под громкий гомон молвы, чтобы занять выгодную должность в фирме, работающей на Пентагон; в новой компании считали, что она может оказать влияние на военпредов. Лайза оправдывала возложенное на нее доверие, не брезгуя средствами, и быстро продвигалась по служебной лестнице. Быть может, ее путь на вершину и в самом деле лежал через постель, но она все-таки воздерживалась от романов с мужчинами, непосредственно связанными с ней по службе, и таким образом поддерживала самоуважение.
Мало-помалу она приобрела интерес к политике и стала работать административным помощником одного сенатора со Среднего Запада, два раза безуспешно баллотировавшегося от своей партии в кандидаты на пост президента. Она занялась лоббированием и неплохо содействовала табачной промышленности и Национальной образовательной ассоциации. Для адвокатской фирмы «Барлоу и Биггс» она исполняла роль канала связи не с одним десятком конгрессменов. Получив политическую должность, она какое-то время послужила заместителем начальника заместителя департамента сельского хозяйства. И со временем стала руководителем мозгового центра консерваторов.
И как раз в этой-то роли Лайза обнаружила в себе дар писателя. С двенадцати лет она вела подробнейшие дневники; привычка эта восходила к тому моменту, когда она впервые уединилась на заднем сиденье отцовского «бьюика» с Джимми Проктором. С Джимми у нее была, так сказать, первая настоящая связь, и этот опыт пришелся Лайзе настолько по душе, что она чуть не лопалась от желания рассказать о нем. Но подруги в средней школе Честер Артур для этого не годились. А родители были баптистами.
По идее Лайзе и самой следовало быть баптисткой, судя по ее бурной духовной активности: она посещала юношеские вечера по вторникам и четвергам, а также проповеди по средам и воскресеньям. Но к окончанию школы она успела переспать с половиной хора.
Пока мозговой трест помогал обставить Дукакиса в гонке с призом в виде Белого дома, Лайза решила, что может написать автобиографию по своим дневникам. Обещание посмаковать аппетитные подробности взаимоотношений с целым рядом известных лиц из правительства и средств массовой информации привело к семизначному авансу. Из мозгового треста ее тут же вышвырнули, поскольку ограничиваться известными демократами она была не намерена.
К ней началось паломничество прежних возлюбленных и одноразовых кавалеров, моливших о выборочной амнезии. Когда же уговоры и подкуп не срабатывали, они ударялись в слезы или прибегали к угрозам, но Лайза стояла на своем. «Что обо мне подумают люди, если я отклонюсь от правды?» – сказала она телеведущему.
Книга под названием «Капитолий любви» стала бестселлером, а затем и телефильмом, и Лайза купила сеть магазинов автозапчастей. А остальное, как говорится, ушло в историю.
С Эйприл Кэннон Лайза впервые повстречалась во время работы в департаменте сельского хозяйства, на обеде, устроенном группой «зеленых». Ее кавалер был одним из спикеров – высокий живчик, пышущий энтузиазмом и отягощенный убеждением, что искоренение лесов уже зашло за грань, откуда нет возврата. А еще он был убежден, что женщины вообще и Лайза в частности не способны противостоять его чарам. И тут вдруг Лайза, собиравшаяся завершить вечер в своем обычном стиле, разговорилась с новой знакомой и решила для разнообразия оставить кавалера с носом. На Эйприл ее кавалер тоже не произвел впечатления, и они вдвоем улизнули в ночной Вашингтон.
И с той поры стали близкими подругами.
Так что Лайза ничуть не удивилась, когда Эйприл позвонила и попросила о встрече. Когда же подруга отказалась назвать причину встречи, это только подстегнуло интерес Лайзы, и она дала согласие.
На следующий день после звонка Эйприл приехала, таща за собой какого-то невзрачного типа.
– Лайза, это Макс Коллингвуд.
Женщины знали друг друга слишком хорошо, чтобы предаваться праздной болтовне. Эйприл спокойно рассказала о случившемся на ферме Тома Ласкера. Когда она закончила, Лайза с ответом не торопилась.
– А ты уверена? Это, часом, не жульничество?
– Ошибки тут нет, а жульничество просто невозможно. – Эйприл положила на стол конверт из плотной бумаги, вскрыла его и вытащила стопку фотографий. Яхта снаружи. Изнутри. Паруса. Крупно перила и балясины. И надпись.
– Действительно, странная, – согласилась Лайза. – Неужели ни один язык не подходит?
– Ни один из тех, что мы могли найти.
Лайза продолжала разглядывать фотографии, но мысленно переключилась на Эйприл. Информация настолько сенсационна, что Лайза еще раз решила взглянуть на все это со стороны. Она не могла не задаться вопросом, не пытаются ли ее надуть. Эйприл на подобное не пойдет, в этом нет сомнений. А вот как насчет этого Коллингвуда?..
– И каковы выводы? – спросила она. – Откуда доставлен этот элемент... эта яхта?
– Догадки выходят за рамки того, что я тебе говорила, – устало усмехнулась Эйприл. – Традиционных толкований у нас нет.
– А нетрадиционные?
– Твои годятся ничуть не хуже наших.
Кивнув, Лайза подошла к письменному столу и вытащила чековую книжку.
– И что же дальше?
– Мы хотим тщательно исследовать этот район. Выяснить, не погребено ли там что-нибудь еще.
– Что вам для этого надо?
– Геологический радар. Мы можем нанять его по умеренной цене.
– Но что там можно найти? Вторую яхту?
– Не исключено, – ответил Макс.
– Но у вас уже есть одна! Я понимаю, что две лучше, чем одна, но каким образом вторая яхта углубит наши познания?
– Там могут быть останки, – пояснила Эйприл.
– А-а. Это десять тысяч лет спустя? Да еще после того, как часть из этих десяти тысяч прошла в воде? Вряд ли. Поищите лучше, где они устраивали пикник.
Женщина-химик подалась вперед, и глаза их встретились.
– Лайза, они должны были каким-то образом добраться сюда. Возможно, они так и не вернулись домой.
Лайза отметила, как напряженно дышат присутствующие.
– Сколько вам надо?
Когда прибыл геологический радар Геотехнического института, чтобы начать исследования, Макс уже ждал его. Ему и Ласкерам казалось, что если в земле еще что-то есть, то оно обнаружится чуть ли не сразу. Если же ничего не найдут, то на этом все и кончится.
Максу не хотелось иметь ничего общего с НЛО – это не пошло бы на пользу ни ему, ни «Закатной авиации», так что он решил не слишком высовываться. Но с другой стороны, если в этом действительно что-то есть, не обойдется без пристального внимания прессы, да и большие деньги не исключены.
