Взяв сотовый телефон, он набрал номер ворот. Ответил другой голос – Джордж Чистый Родник.

– Как дела? – осведомился Макс.

– Пока ничего нового. Полицейские выехали. – Последовала долгая пауза. – Макс, если она под открытым небом, долго ей не выдержать. Очень холодно.

– Знаю. Вы смотрели в канале?

Джордж обменялся с кем-то парой фраз и снова взял трубку.

– Да, в канале смотрели. Послушайте, мистер Коллингвуд, мы тут еще кое-что нашли. Записку, адресованную вам. Лежала на переднем сиденье ее автомобиля.

– Мне? – У Макса в груди похолодело. – И что там?

– Вы хотите, чтобы я ее прочел?

– Да, Джордж, будь так добр.

– Ладно. В ней написано... Секундочку, тут темновато. В ней написано: «Дорогой Макс, я иду по стрелке. Раз ты это читаешь, значит, возникли непредвиденные осложнения. Очень жаль. Мне нравилось работать с тобой вместе». – Джордж хмыкнул. – О чем это она пишет?

Свет фар упирался во тьму над дорогой, будто тщетно тужился ее разогнать.

– Толком не знаю, – отозвался Макс, покривив душой. На самом деле он уже понял, в чем дело.

Входя в Купол, Макс кипел от негодования. Он сердился на Эйприл Кэннон, поставившую его в дурацкое положение, и осыпал ругательствами себя, не сумевшего догадаться, куда она клонит, и отвести беду.

Что же теперь делать?

На сей раз Купол произвел на Макса весьма гнетущее впечатление.

Генри Коротыш был внутри с двумя полицейскими.

Один из них – молодой, едва достигший совершеннолетия, светловолосый, рослый, с острым подбородком и крупным носом – заглядывал в канал. Его партнер, лысый и раздражительный, при появлении Макса прервал разговор с Джорджем Чистым Ручьем.

– Вы мистер Коллингвуд, сэр?

– Да.

– Я помощник шерифа Ремиров, – сообщил тот, извлекая блокнот. Макс с первого взгляда опознал в нем блокнот Эйприл. – Что это означает?

«Я иду по стрелке».

– Что это за стрелка? – поинтересовался младший полицейский.

– Не знаю, – помявшись, ответил Макс.

– Вы даже не имеете представления, что она пытается вам сказать? – с неудовольствием осведомился Ремиров.

– Ни малейшего.

– С какой же стати она написала вам послание, которого вы не поймете? – сердито спросил полицейский, не поверивший ни единому слову Макса.

Макс поморщился. За всю свою жизнь он так и не научился непринужденно лгать. Да и водить полицейских за нос было ему не по вкусу. Он редко сталкивался с ними и потому всякий раз нервничал, когда ему приходилось общаться с блюстителями порядка.

– Просто не представляю, – вымолвил он.

Ремиров раздраженно повернулся обратно к Джорджу:

– А вы уверены, что она не могла незаметно выйти через ворота?

– У нас над воротами установлена телекамера, – возразил тот.

– Это не ответ на мой вопрос.

– Полагаю, такое не исключено. Но у нас всегда кто-нибудь следит за мониторами.

– Значит, полной уверенности у вас нет, – резюмировал Ремиров.

– Нет, пока не просмотрим записи.

– Так почему бы нам не просмотреть записи? – с преувеличенной вежливостью осведомился помощник шерифа.

Макс отошел в сторону, чтобы взглянуть на решетку. По ее виду не угадаешь, воспользовалась ли ею Эйприл на самом деле или нет. На решетке не осталось ни отпечатков подошв, ни каких-либо других следов.

Тут в Купол вошел Рыжий Папоротник в куртке из буйволовой кожи и ботинках на толстой подошве. Перебросившись парой слов с Джорджем и полицейскими, он наконец заметил Макса и сообщил:

– Они собираются организовать поисковую партию.

– Хорошо, – согласился Макс.

Последовала долгая неловкая пауза.

– Джордж сказал мне, что она оставила тебе записку. Макс, где она?

– Полагаю, она погибла, – отозвался Макс. Теперь, когда он произнес вслух то, о чем подумал, как только услышал о записке, это предположение показалось ему менее реальным.

У Рыжего Папоротника на скулах заиграли желваки.

– Каким образом?

Макс с удовольствием провел бы демонстрацию, но его останавливало то, что каждая пиктограмма срабатывает лишь один раз. Поэтому он просто указал на решетку и набор выключателей и объяснил, что произошло.

– А это, – он начертил пальцем в воздухе круг перед верхним символом во второй колонке, – и есть та самая стрелка.

– То есть ты хочешь сказать, что это прибор для исчезновения предметов, и она испробовала его действие на себе?! – поразился Рыжий Папоротник.

– Именно этого я и боюсь.

– Сукин ты сын! У вас что, вообще никакого здравого смысла нет, что ли?!

– Слушай, – примирительно отозвался Макс, – у меня даже в мыслях не было, что она на это пойдет.

– Ага. А может, следовало получше за ней приглядывать?

Макс было запротестовал, но Арки лишь отмахнулся:

– Ладно, виноватых мы можем найти и после. Она считала, что отправляется куда-то в другое место. Как же она собиралась вернуться?

– Не знаю. На эту тему она со мной не распространялась. Насколько я понимаю, она надеялась, что с той стороны найдется аналогичное устройство. Если только другая сторона существует.

Арки повернулся к подошедшему к ним Джорджу:

– Когда, ты говоришь, это было?

– Она вошла в ворота в половине первого.

Арки посмотрел на часы. Десять минут пятого.

– Пожалуй, можно считать, что своим ходом она уже не вернется. – Скрестив руки на груди, он укоризненным тоном поинтересовался: – Итак, куда мы направим стопы?

Макс чувствовал себя круглым идиотом. «Ну тебя к черту, Кэннон!»

Арки мрачно взирал в пространство. В уголках его глаз и рта играли тени, выдавая душевную борьбу.

– Может, оно будет и к лучшему, если племя продаст землю. Что-то люди здесь погибают уж чересчур легко. – Выпрямившись, он направился к двери. – Пускай полиция начинает свои поиски. Все-таки есть шанс, что она ушла и заблудилась в горах. – Он замешкался. – Да, Макс...

– Слушаю.

– Дай мне слово, что не последуешь за ней.

Это требование смутило Макса. Уж кто-кто, а он ни за что на свете не выкинул бы подобного фортеля! Это же глупость несусветная! Но в каком-то потаенном уголке души его вспыхнула радость, что Арки заподозрил, будто он на такое способен.

– Не последую, – искренне пообещал Макс. – Ни в коем случае.

По лицу адвоката пробежала тень каких-то неясных чувств.

– Хорошо. Ладно, пусть поиски идут своим чередом. А ты тем временем постарайся все разузнать о ее ближайших родственниках.

О ближайших родственниках? Только сейчас Макс осознал, что не знает об Эйприл Кэннон практически ничего. Надо будет справиться в Институте Колсона.

Арки помедлил в дверях:

– Макс, ты больше ничего не хочешь поведать мне об этой штуковине?

– Нет. Откровенно говоря, я и сам больше ничего не знаю.

Макс устало выслушивал рапорты поисковых партий о безрезультатных розысках, а за окном уже занимался рассвет, заливший горизонт призрачной бледностью. В окне вагончика Максу снова мерещилась девчушка с каштановыми кудряшками. А он-то думал, что избавился от этого воспоминания, похоронил его на дне памяти.