Прямо перед ним красовалась эмблема «Миннесотские Близнецы». Куртка висела на отломанной ветке, установленной у стеклянной стены.

Он оказался внутри Купола близ вершины невысокого холма. Со всех сторон его обступал лес, промелькнувший перед глазами, когда переход только начался – вот только теперь он стал подлинным, хотя и ни чуточки не похожим на земные леса.

Зелени не было и в помине – растительность предпочитала темно-лиловые оттенки. Деревья, похожие на людей, ослушавшихся богов и вросших в землю, украшали громадные белые и желтые цветы. С толстых узловатых ветвей свисали сочные алые и желтые плоды. Землю покрывал толстый ковер листвы.

Солнце касалось горизонта, но понять, что это – рассвет или закат, – было невозможно.

Здешний Купол, сделанный из прозрачного, неокрашенного стекла, чем-то напоминал ультрасовременную беседку. Дверь, в отличие от Купола совсем не потайная, стояла приоткрытой. Уровень пола в беседке оказался на добрый фут ниже, чем уровень земли за ее стенами. И что же сие означает? Что беседка, как и Купол, давно заброшена?

В лесу царила тишина, если не считать жужжания насекомых да изредка раздающегося шелеста крыльев. Где же Эйприл?

Она наверняка никуда не ушла бы отсюда по собственной воле. Неужели ее увели силой? Втянув носом теплый воздух, напоенный сладковатыми ароматами, Макс постарался отбросить эту мысль.

Стоило ему толкнуть дверь, как та рухнула в траву. От неожиданности Макс подскочил, но тут же засмеялся над собственной пугливостью.

Когда Эйприл прибыла, дверь (очевидно, давным-давно не открывавшаяся) была приперта скопившейся снаружи землей, и Эйприл пришлось снять дверь с петель, чтобы открыть ее.

Макс с некоторой опаской ступил в проем. Крупная птица, хлопая крыльями, пронеслась в высоте и скрылась среди деревьев. Вдали слышался рокот прибоя.

Когда Макс громко окликнул Эйприл, в ответ раздался лишь чей-то стрекот.

Где же она?

Поглядев на спутанную траву и кусты, он окинул взглядом окрестности. У основания холма виднелась прогалина, где кусты росли не настолько густо, чтобы мешать ходьбе. Эйприл могла уйти в любом направлении.

На время отложив эту проблему, Макс вернулся в беседку. Диаметр ее основания доходил футов до двенадцати, а вершина почти равнялась с макушками деревьев. Вместо решетки тут была круглая платформа в точности того же размера, а позади нее высился столб с рядом пиктограмм. Все напоминающие иероглифы трехмерные пиктограммы цвета охры отличались от земных, кроме одной, хотя и были выполнены в том же стиле.

Исключение же являла оленья голова – билет Макса домой. Он прикоснулся к пиктограмме – сначала легонько, потом надавил.

Ничего не произошло.

Ему представилось, как Эйприл стоит здесь спиной к заклиненной двери и пытается привести транспортную систему в действие.

Макс критически оглядел пиктограммы. Не исключено, что она отправилась на следующую станцию, в другой мир, в надежде, что оттуда, быть может, удастся отыскать путь домой.

Весьма и весьма мрачная перспектива.

Очередной скачок в пространстве мог стать жестом отчаяния. Впрочем, нет: она оставила здесь свою куртку, как бы говоря: «Я здесь. Приди и выручи меня».

Здесь пиктограмм оказалось целых восемь. Пять представляли собой геометрические фигуры, шестая напоминала цветок, а у седьмой имелись крылышки.

Предположительно семь новых пунктов назначения. «Господи Боже, на что же это такое мы наткнулись?!»

Макс еще раз оглядел лес, чтобы убедиться, что никакая тварь не подкрадется к нему сзади, пока он будет занят. Первым делом надо обеспечить дорогу обратно.

Диск платформы был сделан из чего-то сродни жесткой резине, с округлой выпуклостью посередине.

Открыв инструментальный ящик, Макс достал дрель и принялся пробиваться к электронной начинке столба. Тут это тоже далось нелегкой ценой, и он потратил целых сорок минут, чтобы сделать отверстие, открывающее доступ внутрь. К тому времени уже стало ясно, что на дворе закат, а не рассвет.

Внутри столба обнаружился такой же кристалл, как и в Куполе. Пока что все идет хорошо. Силовой кабель выглядел нормально, и Макс проверил провода, идущие к пиктограммам. Здесь был выдержан тот же принцип, что и на гребне Джонсона: от каждой пиктограммы шел пучок проводов с цветовой разметкой, уходивший в столб. Однако трех кабелей недоставало – три пиктограммы не были подключены вообще ни к чему. К сожалению, оленья голова не принадлежала к их числу.

Поглядев на кристалл, Макс забеспокоился. Если проблема заключается в схеме, можно считать себя покойником.

Высота столба составляла футов десять. Кверху он понемногу сужался, изгибаясь в сторону платформы, и превращался в линзу янтарного цвета. А сзади на столбе была лесенка. Прихватив дрель, Макс вскарабкался по лесенке и проделал отверстие у самой линзы. Пучок проводов здесь разветвлялся, и к штекерам шли одиночные провода. Провод от оленьей головы, белого цвета, отсоединился.

Макс попытался восстановить контакт, затем спустился и вернулся с куском изоленты. Это помогло.

Спустившись, Макс достал блокнот с фломастером и написал:

Убрав сломанный фонарик, он снял куртку с ветки, сыгравшей роль вешалки, вырвал листок из блокнота и сунул его в карман куртки так, чтобы снаружи демонстративно торчал уголок, и уложил ее на диск. Покончив с этим, он подошел к столбу и, затаив дыхание, нажал на оленью голову. Пиктограмма засветилась, а двадцать три секунды спустя труды Макса были вознаграждены праздничным сверканием над платформой. Когда сияние угасло, от куртки простыл и след.

В десятку!

На следующем листе Макс написал еще одну записку и приклеил ее изолентой к двери:

Возможно, холм, на котором выстроили беседку, имел отчасти искусственное происхождение – к вершине его шли истертые ступени, почти целиком занесенные землей. Макс осторожно двинулся вниз, в душе жалея, что не додумался прихватить с собой оружие. Полковник ужаснулся бы подобной халатности сына.

Он снова позвал Эйприл, в ответ донеслось лишь эхо.

Макс и боялся за нее, и чувствовал досаду. Ей, конечно, хотелось хоть чуточку обследовать окрестности, и вполне можно понять, почему она не осталась в беседке дожидаться спасателей, которые могли и не прийти вовсе. (Кстати, любопытно было бы знать, насколько она верила в Макса?) Но было бы куда приятнее найти ее на месте.

В какую же сторону идти?

Вдали слышался неумолчный рокот прибоя.

Скорее всего она ушла именно в ту сторону, как поступил бы на ее месте каждый.

Теперь, когда Макс оказался в лесу, кроны деревьев заслонили небосвод, да вдобавок стало заметно темнее. Хорошо бы отыскать Эйприл и вернуться до наступления темноты. Холм с беседкой главенствует над местностью и потому виден издалека, но ночью тут может прийтись туго.

Макс двинулся в путь. Идти было нетрудно – растительность, хоть и пышная, не настолько густа или высока, чтобы затруднять продвижение. Почва оказалась каменистой, так что Макс время от времени собирал камни в кучку, чтобы отметить дорогу. Животные на глаза ему не попадались, хотя в кустах слышался шорох, а иногда и ветки качались.

По пути Макс обратил внимание, что чувствует прилив энергии. Может быть, дело в погоде. Здесь, под открытым небом, воздух на диво чист и свеж.

Так он шел быстрым шагом около получаса. Начали сгущаться сумерки, растительность поредела. В конце концов дорога вывела его из леса на широкий пляж. Слева высились серовато-рыжие скалы, подсвеченные сзади последними отблесками догорающей зари. А впереди до самого горизонта раскинулись голубые воды, и свежий, пропахший солью ветер пощипывал ноздри. Да, пожалуй, от Северной Дакоты сюда путь неблизкий.