— Нет, спасибо. В распоряжении моего сына есть другой Огонь.

У Поля приоткрылся рот. Расоун посмотрел на него с опаской, а потом пробормотал:

— Ах, да… Конечно, милорд.

Когда они свернули на другую тропу и начали подниматься к указанной пещере, Поль спросил:

— Отец, ты действительно хочешь, чтобы я вызвал для тебя Огонь?

— Твоя мать говорит, что это тебе вполне по силам. А что? Страшновато с непривычки?

— Ну… да. Немножко.

— Нам ведь не нужен пожар, правда? — улыбаясь, сказал ему Рохан. — Просто немного света. Но подожди, пока я не скажу тебе, и будь осторожен. — Он понизил голос и тоном заговорщика шепнул: — Не вздумай рассказать обо всем леди Андраде!

Поль многозначительно кивнул, и Рохан усмехнулся.

Тропа была крутая и не приспособленная для прохода вьючных лошадей и рабочих. Остановившись на полпути, чтобы перевести дух, Поль бросил взгляд на опустевшее ущелье. Оно было не таким длинным и широким, как лежавший на юге Ривенрок, а пещер здесь было вчетверо меньше, но все же зрелище было внушительное. Склоны отливали розовым светом, что бывало в Пустыне только поздней весной или осенью; глубокие пурпурные тени покрывали дальний конец ущелья, сужавшийся и поворачивавший к северу.

— Отец, разве здесь на ночь не оставляют стражу? И почему работы ведутся не во всех пещерах, а только в нескольких? Кроме того, все, кого я здесь видел, не такие большие и сильные, чтобы вырубать золото из скал.

— Поль, ты все узнаешь чуть попозже, — недовольно сказал отец.

— Но когда?

— Потерпи немного.

Наконец они добрались до узкого карниза; последние метры пришлось ползти на четвереньках. Рохан задержался на мгновение, чтобы отряхнуть руки и одежду, а потом спросил:

— Мааркен никогда не рассказывал тебе, как его с братом однажды чуть не зажарил себе на обед юный дракончик? Поль кивнул.

— Они с Яни полезли в пещеру без разрешения.

— Так оно и было. И испытали самый большой страх в жизни, когда им навстречу выполз дракон. Это случилось во время Избиения, которое стало последним, — тихо продолжил он. — Ужасный обычай. Не охота, а настоящая бойня.

— Почему же дедушка не запретил его?

— Потому что думал, что драконов всегда будет много. А теперь постарайся не задавать вопросов, пока я не расскажу тебе всю историю.

Поль кивнул и затаил дыхание, глядя в темное отверстие.

— Мааркена и Яни взяли с собой, чтобы показать им, что такое Избиение. Это был тот самый день, когда мы с твоей матерью впервые вошли в пещеру дракона. Тем летом Сьонед жила в Стронгхолде. Это было незадолго до нашей свадьбы. Тогда мы с ней и узнали тайну, которая была известна моему отцу долгие годы, но он никогда не рассказывал об этом.

Они вошли в пещеру. Непроницаемые тени окутывали помещение, которое было по крайней мере втрое выше и шире, чем комната Поля в Стронгхолде. Потолок и стены образовывали неправильную арку над песчаным полом. Дальше все скрывала тьма; пещера могла оканчиваться на расстоянии протянутой руки, но с таким же успехом могла уходить вглубь горы на целую меру. Рохан жестом велел Полю идти вперед, и их тут же окутала тень.

— А сейчас будь добр, вызови небольшой Огонь.

Он так и сделал, и вскоре над песком, в нескольких шагах от них, вспыхнул язычок пламени толщиной с палец. Когда пламя окрепло, пещера заблестела. Поль покрепче уперся ногами в песок, потому что от неожиданности у него все поплыло перед глазами. Однако в этом был виноват свет, озаривший своды мерцающими золотистыми отблесками.

Рохан подошел к ближайшей стене, наклонился и поднял с земли пригоршню чего-то напоминавшего осколки глиняной посуды. Но эти осколки сверкали.

— Это обломок скорлупы яйца, из которого вылупился дракон, — объяснил он. — Именно отсюда мы и добываем золото.

Когда до Поля дошло, Огонь замигал, но мальчик быстро восстановил контроль над ним.

— Вылупившись из яйца, дракончики выдыхают пламя, чтобы высушить крылья. Когда огонь попадает на скорлупу, она превращается в золото. Через годы она рассыпается в песок. Здесь осталось не так уж много скорлупы, но в Ривенроке я мог бы показать тебе большие куски, оставленные драконами возрастом ненамного старше тебя. — Он передал осколок Полю. Теперь ты понимаешь, что в пещерах не добывают руду. Для того чтобы просеять песок и положить остаток в седельную сумку, не нужны ни кирки, ни физическая сила. Но замечание меткое. Придется приказать Расоуну набрать мужчин посильнее, чтобы никто ничего не заподозрил. Золото выплавляют в нижних пещерах, и сделано все возможное, чтобы даже «Гонец Солнца» не смог заглянуть туда.

— Отец…

— Догадываюсь. Ты хочешь спросить, что с ним делают дальше?

Поль кивнул, крутя в руках блестящий кусочек.

— Большая часть золота превращается в слитки — такие же, как слитки стекла, которыми мы торгуем с Фироном и всеми остальными. Они поступают в сокровищницу: нет, не в Стронгхолд, а в тайник неподалеку отсюда.

— А остальное?

— Кое-что отсылается лорду Эльтанину в Тиглат. Тамошние мастера делают из золота разные вещи — посуду, украшения — и продают их обычным путем. Но эта уловка мало что дает. Избыток золота не только заставил бы людей задуматься, откуда оно берется, но и сбил бы цену на товар. Поэтому часть золота на кораблях Ллейна отвозится в Кирст, где у Волога есть копи. Настоящие. — Он улыбнулся и пожал плечами. — Хотя дело едва не сорвалось. Там есть несколько человек, которые… Скажем так: на то, чтобы придумать способ заставить всех поверить, что золото идет прямо оттуда, ушло несколько лет.

— Но сколько народу знает правду? Я имею в виду, о драконах. Рохан наклонился и зачерпнул пригоршню песка. Золотые зерна просыпались между его пальцами, как твердые солнечные лучи.

— Ллейн знает только то, что ему щедро платят за исключительное право Радзина на торговлю шелком. Волог же понятия не имеет о том, что золото не его. Но не думай, что в данном случае мной руководят дружеские или родственные чувства. — Он улыбнулся и поднял глаза.

Поль лихорадочно вспоминал все, что знал о Кирсте и об изменениях, происшедших там в последнее время. Но потрясение при виде золота, куска яичной скорлупы в руке и песка, медленно высыпавшегося из пальцев Рохана, замедляли его мыслительный процесс. Мальчик высказал единственное, что пришло ему на ум:

— Волог — важный союзник…

— Конечно. Однако есть причины поважнее, Поль. Мы подпитываем его копи уже четыре года. За это время он разбогател настолько, чтобы позволить себе сделать очень важные вещи — например, насадить леса, разбить сады, улучшить стада, начать изготавливать пергамент. Знаешь ли, у него никогда не водилось лишних денег, а потому не будет ничего плохого, если он потратит их на то, что другие могут назвать баловством. Что ж, пусть. Чем плохо, если ремесленники будут сыты и счастливы? Но будь на его месте другой человек, я не стал бы делать этого. Он по натуре не жаден и не из тех людей, которые будут использовать свое богатство во вред другим. Волог стремится к улучшениям, и наше золото позволит ему сделать это.

Рохан набрал еще одну пригоршню песка, и Поль принялся следить за сверкающим дождем, зачарованный видом золота, которым оплачивалось воплощение в жизнь планов

его отца.

— Среди всех этих улучшений меня особенно заинтересовали рост поголовья стад и выделка пергамента. Похоже, что в этом году он собирается создать скрипторий. note 3 Поль, ты понимаешь, что это значит? Отныне покупку книг смогут позволить себе не только принцы, но и атри, а позднее — почти каждый. Если мне повезет, скрипторий превратится в школу. У нас появятся люди, сведущие в искусствах и науках — такие же, как обучающиеся в Крепости Богини фарадимы, которые могут уехать в любую страну, взять свои знания с собой и начать учить других. Люди, у которых не было возможности научиться читать, смогут получить образование и полностью проявить свои таланты.