Сьонед прищурилась, взвешивая в руке плоский камень. Те, кто за ней наблюдал, стояли рядом: Сьонелл, которая задержала дыхание, Поль, перебиравший свои камни, и Вальвис, который ухмылялся и поглаживал иссиня-черную бороду. Лорд Ремагевский сделал приглашающий жест в сторону зеркальной поверхности озера. Сьонед тщательно прицелилась и отправила камень скользить по поверхности воды.

— Одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать! — восхищенно закричала Сьонелл. — Папа, а ты сможешь испечь столько же «блинчиков»?

— Нет ничего проще, — заверил он и метнул в озеро кусок гальки. Дочь насчитала пятнадцать малюсеньких всплесков.

— Ну что? — бросил он вызов Сьонед. — Спорим на три лучших попытки из четырех?

Пока они искали подходящие камни, Поль и Сьонелл сами попробовали печь «блинчики». Старшая пара обменялась улыбками, увидев, что Сьонелл сделала шесть всплесков с первой попытки, а у Поля получилось только два.

— Смотри, — объясняла Сьонелл огорченному Полю, — вот как надо! — Мгновение спустя девочка закричала: — Девять! У меня получилось девять!

Сьонелл вовремя обернулась и увидела вторую попытку Поля. Камень, который он бросил, коснулся воды два раза, а затем утонул.

— Попробуй еще, — стала настаивать Сьонелл.

— Нет уж, спасибо.

Малышка возмущенно посмотрела на него.

— Как же ты будешь учиться, если даже не хочешь попробовать? Ты же знаешь, что с первого раза ничего не получается!

Сьонед увидела многозначительный взгляд Вальвиса, и они немного подождали, пока Поль справится с внутренней битвой, которая ясно читалась у него на лице. Гордость победила, что в его возрасте было совсем не удивительно. Мальчик покачал головой и сложил все собранные им камни в ладонь матери.

— Как-нибудь в другой раз.

Сьонед и Вальвис снова стали рядом и продолжили соревнование. Ее первый камень сделал двенадцать кругов на воде — впрочем, как и его; второй камень коснулся воды шестнадцать раз, а Вальвис даже охнул, когда его бросок дал только десять всплесков.

— Может, лучше на пять из семи? — с надеждой предложил он.

— Уговор дороже денег, — возразила она и резко выкинула руку вперед. Сьонелл зааплодировала, когда увидела четырнадцать кругов. Вальвис притворно оскорбился и свирепо поглядел на дочь.

— За кого болеешь? — потребовал он ответа у хихикающей Сьонелл и бросил третий камень.

— Двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать…

Неожиданно сверху упала тень, поднялся ветер, и по озеру пошли круги. Сине-черный дракон погрузил задние лапы в воду, а затем, сотрясая воздух мощными ударами крыльев, вытянул шею и поднялся в воздух. Его разочарованный рык огласил весь кратер.

— Он подумал, что это рыбка, — смеясь воскликнул Поль. — Поглядите, вот они все!

Стая из сорока драконов-трехлеток опустилась на дальний берег, чтобы напиться. Они грациозно сложили крылья, склонили головы к воде и замерли. Дракон, принявший прыгающий камень за рыбу, с опозданием присоединился к остальным. На него насмешливо покрикивали, пихали из стороны в сторону, а он слабо огрызался в ответ.

— Вальвис, — прошептала Сьонед, — я могу поклясться, что они его дразнят!

— Я тоже так подумал. Неужели у драконов есть чувство юмора? — Он положил руку на плечо шагнувшей вперед дочери. — Ближе подходить нельзя.

— Но они не сделают мне ничего плохого. Они так прекрасны!

— И зубы у них тоже прекрасные — в половину твоей руки. Мы будем смотреть отсюда. Надеюсь, они настроены дружелюбно. — Он бросил беспокойный взгляд на Сьонед, разделяя ее тревогу. Нужно стоять тихо и не привлекать к себе внимания. По рассказам людей, которых драконы якобы уносили в небо, убегать от них было бесполезно.

Сьонелл почувствовала себя задетой.

— Папа, они уже пообедали. Ты только погляди на их животики!

Она была права. Животы драконов, обычно тощие, округлились; некоторые даже икали. Сьонед стало интересно, сколько же овец и коз пошло на то, чтобы наполнить эти ходячие склады. Она сделала пометку в памяти — еще раз спросить у Рохана, сколько стад разводится на корм драконам.

Утолив жажду, часть драконов взмыла в воздух. Они взлетали на головокружительную высоту, а затем, сложив крылья, стремительно падали в воду, ныряли, крутились и брызгались друг в друга проворными крыльями, заманивая тех, кто остался на берегу, и более всего напоминая резвящихся детей.

— Видишь? — сказала Сьонелл. — Они никому не причинят зла. Кроме того, — лукаво добавила она, — я не принцесса, а все знают, что драконы предпочитают принцесс.

— Тише! — сказал Вальвис, сжав ее плечо.

Сьонед взглянула на сына. В его глазах, направленных на драконов, читалась беззаветная любовь, точь-в-точь как у отца. Золото ничего не значило для них обоих; они любили драконов как часть Пустыни, как своих кровных братьев.

Постепенно все эти создания вылезали из воды на солнце. Сьонед восхитилась разнообразием оттенков их шкур: каждый из драконов был особенного цвета. Она выбрала себе одного — красноватого, чуть меньше остальных. Он отряхивал капли с крыльев, алмазами разлетавшиеся в стороны. Некоторое время Сьонед просто следила, не зная, сможет ли решиться. Драконы явно обладали чувством юмора, и она была уверена, что их мысли тоже имели цвета. Сьонед сплела несколько солнечных лучей и осторожно направила золотисто-шелковую прядь к этому маленькому дракону.

Дракон — нет, драконша — изогнула шею и раскинула крылья веером, так что стали видны редкостные золотистые подкрылки. Она затрясла головой, освобождая глаза от воды, все еще тонкими струйками стекавшей по морде. Голова ее вопросительно повернулась; она расправила крылья и уложила их вдоль спины. Сьонед показала свои собственные цвета — изумруд, сапфир, оникс, янтарь и их спектр, навечно запечатленный в памяти. Драконша вскинула голову и принялась отряхиваться. Сьонед попыталась достигнуть более близкого контакта. Вдруг драконша испустила носом протяжный вой и затрепетала.

Неожиданно для Сьонед солнечный свет взорвался целой радугой красок. Она вскрикнула, и в тот же миг перепуганная маленькая драконша рванулась в воздух. Все остальные драконы устремились за ней, дружно подвывая от страха.

— Мама!

Поль пытался поддержать Сьонед. Вальвис и Сьонелл, стоя по бокам, старались смягчить ее падение. Сьонед сделала несколько судорожных вздохов, ее тело била дрожь. Она сумела улыбнуться посеревшему от волнения сыну.

— Я в порядке, — прошептала принцесса.

— Зато драконы нет! — мрачно ответил Вальвис. — Слышите?

Дикий вой несся от исчезавшего вдали темного пятна. Сьонед пошевелилась и поморщилась от боли.

— Я была слишком неуклюжа. Я ее испугала.

— О чем это вы? — встрепенулся Вальвис. — Миледи, что вы сделали?

За нее ответил Поль, стоявший рядом на коленях:

— Она использовала солнечный свет, чтобы прикоснуться к дракону.

— Что ты сделала?

Сверкающие глаза Рохана сверху вниз смотрели на женщину, сидевшую в кресле и потягивавшую напиток со льдом так спокойно, словно она только что вернулась с обычной прогулки.

— Ну, пожалуйста, хватит ворчать. Ты не сможешь сказать мне ничего такого, в чем бы я себя уже не обвинила.

— Когда я спрашивал, сможешь ли ты коснуться дракона, я не имел в виду, что ты сделаешь это с риском для жизни!

— В следующий раз я буду осторожнее.

— Следующего раза не будет! — Он подошел к окну и посмотрел на тихую поверхность воды. — Крик слышали даже в Серебряной Нити!

— Мой или драконов?

— Я думаю, это было одно и то же. Слова мужа заставили ее задуматься.

— Возможно, ты прав, — признала она. Рохан начал ходить по комнате.

— Твои фарадимы говорят о том, что можно потеряться в тени. А вдруг ты потеряешься в красках драконов и не сможешь вспомнить твои собственные? Это будет ничуть не лучше, не так ли?

— Но ведь ничего подобного не случилось!