– Безусловно! – подхватил один из кельгиан, не дав Конвею и рта раскрыть. – Решение должно быть личным и тайным. Хотя, учитывая мои знания об этом специалисте, я бы сказал, что Конвей предпочтет хирургическое вмешательство клиническому наблюдению за пациентом в терминальном состоянии.

– Склонен согласиться, – впервые с начала совещания подал голос Торннастор. – Если положение в любом случае безнадежное, лучше попытаться что-то сделать, нежели не делать ничего. Операционная среда в палате для ФРОБ создает определенные ограничения для медиков других видов, а вот опытный хирург-землянин мог бы добиться там хороших результатов.

– Земляне-ДБДГ – не самые лучшие хирурги в Галактике, – снова встрял кельгианин, и шевеление его шерсти поведало обладателям мнемограмм ДБЛФ о тех чувствах, которые он не мог облечь в слова. – В определенных обстоятельствах тралтаны, мельфиане, цинрусскийцы и мы, кельгиане, способны продемонстрировать хирургическое мастерство более высокого уровня. Однако бывают ситуации, когда мы просто не в состоянии блеснуть своим искусством из-за экологических условий…

– Условия в операционной должны быть адекватными для пациента, – возразил чей-то голос, – а не для врача.

– …или из-за факторов физиологии хирурга, – продолжал свою тираду кельгианин. – Защитные костюмы и транспортные средства, необходимые для работы во враждебной окружающей среде, в значительной степени стесняют точные движения манипуляторных конечностей. Манипуляторам же с дистанционным управлением недостает гибкости, а порой они отказывают в самые критические моменты. А вот руки ДБДГ можно защитить от многих потенциально опасных сред за счёт редкостно тонких перчаток, не стесняющих движения пальцев и не мешающих сокращениям примыкающей мускулатуры. Вследствие всего вышесказанного земляне способны оперировать с минимальной потерей эффективности в условиях повышенного давления и большой силы притяжения. Руки хирургов-ДБДГ сохраняют завидную подвижность даже тогда, когда находятся вблизи антигравитационной аппаратуры. Несмотря на грубость строения и сравнительную ограниченность подвижности, руки у ДБДГ способны, выражаясь хирургически, пролезть куда угодно, и…

– Ну, это вы, конечно, хватили, – вмешался Семлик. – «Куда угодно» – это чересчур. Конвей, я был бы вам очень признателен, если бы вы держали свои перегретые руки подальше от моих пациентов.

– Диагност Курзедт проявляет несвойственную для кельгианина дипломатичность, – вставил Эргандхир. – Он хвалит ваш профессионализм, одновременно объясняя, почему вам придется справиться со всеми труднейшими заданиями, и даже более того.

– Это я понял, – рассмеялся Конвей.

– Вот и славно, – пробасил Торннастор. – А теперь перейдем к рассмотрению срочного вопроса – лечению менельденских раненых. Если вы будете так любезны и взглянете на ваши дисплеи, мы обсудим клиническое состояние пациентов, предлагаемые схемы лечения и необходимость хирургического вмешательства…

На некоторое время все отвлеклись от препарирования чувств Конвея и разбора его профессиональных заморочек, завуалированных вежливыми расспросами, выражением сочувствия и высказыванием пожеланий. Торннастор, самый опытный диагност в госпитале, возглавил консилиум.

– …Как видите, лечение большинства пациентов, – продолжал тралтан, – поручено Старшим врачам, относящимся к различным физиологическим классификациям и обладающим профессиональным уровнем, более чем адекватным для осуществления этой работы. Если возникнут непредвиденные сложности, за помощью обратятся к кому-либо из нас. Однако ответственность за небольшую часть пациентов – самых тяжелых больных – ляжет непосредственно на нас. Некоторым из вас будет поручено лечение всего одного пациента. Причины такого ограничения станут вам понятны, когда вы ознакомитесь с историями болезни. Другим придется позаботиться о большем количестве пациентов. После окончания консилиума вам следует немедленно приступить к формированию хирургических бригад и подробному планированию операций. Есть ещё какие-либо вопросы, предложения?

На несколько минут диагносты погрузились в изучение материалов о препорученных их заботам раненых. Все либо молчали, либо сокрушались по поводу плачевного состояния своих будущих пациентов.

– Вот вы мне поручаете двоих раненых, Торннастор, – проворчал Эргандхир, постукивая кончиком острой клешни по дисплею, – а у них такое количество осложненных и декомпенсированных переломов… Если и удастся их спасти, в них придется впихнуть такое множество спиц, проволоки и пластин, что всякий раз, когда они окажутся поблизости от генератора, из-за индукции у них будет жутко повышаться температура тела. Кстати говоря, что на Менельдене забыли эти двое орлигиан-ДБДГ?

– Они пострадали при ликвидации последствий катастрофы, – ответил патофизиолог. – Работали в бригаде спасателей, посланной с расположенного неподалеку орлигианского металлообрабатывающего комплекса. Между прочим, вы всегда жаловались, что вам недостает опыта в хирургии ДБДГ.

– А мне вы дали только одного больного, – сказал диагност Восан. Крепеллианский осьминог развернулся к Торннастору, издал непереводимый звук и добавил:

– Нечасто мне доводилось видеть столь удручающую клиническую картину. Безусловно, я здесь поработаю всеми своими восемью руками.

– Именно число и ловкость ваших манипуляторных конечностей, – отозвался Торннастор, – прежде всего побудили меня препоручить этого пациента вашим заботам. Однако наш консилиум пора заканчивать. Есть ли у кого-то ещё вопросы, прежде чем мы приступим к делу?

Эргандхир торопливо проговорил:

– Во время осуществления трепанации черепа у одного из моих пациентов был бы крайне желателен мониторинг эмоционального излучения.

– И мне бы он не помешал, – подхватил Восан, – на этапе предоперационной подготовки в целях оценки уровня сознания пациента и потребности в наркозе.

– И мне! И мне! – громко потребовали ещё несколько диагностов. Скоро все загомонили хором, и трансляторы зашкалило. Торннастор жестом призвал собравшихся к тишине.