— Могу допустить, что ты придерживаешься ортодоксальных взглядов в теории ксенологии. Но когда-нибудь твое предубеждение станет подавляющим и превратится в оскорбление для классической ксенологии. Мы обнаружили цивилизацию, которая развивается вне нашей системы понятий и не нуждается в них…

— Хотите пари?

— Нет. Где сейчас данные об этом «Увальне»? Гринберг несколько смутился:

— Босс, я отдал все материалы в лабораторию для микрофильмирования. С минуты на минуту они будут на вашем столе.

— 0'кей, ты расторопен. Изложи-ка устно…

— У меня установились добрые отношения с местным судьей, и я попросил его держать меня в курсе дела. Конечно, они не могут содержать эту гору в местной Бастилии; в сущности, у них нет таких запоров, которые могли бы остановить его… в чем они убедились на горьком опыте. И выстроить они тоже ничего не успеют… уж поверьте мне, та клетка, что он разворотил, была что надо. Но шеф полиции напряг мозги: у них есть пустой бетонный резервуар со стенками высотой в девять футов, часть противопожарной системы. Они возвели рампу, подняли по ней Луммокса, спустили его в резервуар и убрали рампу. Похоже, так они выкрутятся из положения: эта зверюга не умеет прыгать.

— Звучит неплохо.

— Да, но это не все. Судья О'Фаррел сообщил мне, что шеф полиции так взбудоражен, что решил не ждать одобрения Департамента и немедленно приступить к экзекуции.

— Что?

— Разрешите мне кончить. Он никому ничего не сказал — но входной клапан вроде бы случайно оказался открытым, и за ночь резервуар наполнился до краев. К утру Луммокс оказался на дне. Шериф Дрейзер решил, что его «забывчивость» принесла успех, и Луммокс потонул.

— Ах, вот как?

— Но Луммокс совершенно не пострадал. Находился под водой несколько часов, но когда ее спустили, он проснулся, встал и сказал: «С добрым утром».

— Возможно, двоякодышащее. Какие действия ты предпринял, чтобы остановить это своеволие?

— Минутку, сэр. Дрейзер знал, что огнестрельное оружие и взрывчатка бесполезны… вы читали об этом… во всяком случае, в том объеме, который можно пускать в ход в черте города. Он решил прибегнуть к яду. Ничего не зная об этом существе, он взял полдюжины сортов и разновидностей яда в количестве достаточном, чтобы отправить на тот свет целый полк, и смешал их разной пищей.

— Ну и?

— Луммокс слопал все подчистую. Его даже в сон не потянуло; в сущности, это угощение лишь подхлестнуло его аппетит, ибо следующим блюдом для него стал тот самый входной клапан, и резервуар снова стал наполняться. Они должны были остановить насосную станцию.

Кику фыркнул от смеха:

— Он начинает мне нравиться, этот Луммокс. Ты говоришь, он съел этот клапан. Из чего тот был сделан?

— Не знаю. Думаю, обычный сплав.

— Х-хм-м… Похоже, его диета несколько суховата. А может быть, у него зоб, как у птиц?

— Я бы не удивился.

— Что шериф сделал потом?

— Пока еще ничего. Я попросил О'Фаррела предупредить Дрейзера, что он кончит в исправительной колонии в тридцати световых годах от Вествилла, если попытается свалить вину на Департамент. И сейчас он ломает себе голову, как решить эту проблему. Последняя его идея — залить Луммокса бетоном и оставить подыхать. Но О'Фаррел поставил на этом проекте крест как на бесчеловечном.

— Таким образом, Луммокс все еще сидит в резервуаре, ожидая, что мы предпримем, не так ли?

— Думаю, так, сэр. Во всяком случае, вчера он еще был там.

— Ладно, он может подождать. Пока они не придумают что-нибудь еще. — Мистер Кику взял краткий отчет Гринберга и его рекомендации.

— Могу ли я понимать, что вы не одобряете мои действия, сэр? — спросил Гринберг.

— Нет. С чего ты это взял?

— Он подписал санкцию на уничтожение Луммокса, которую тут же поглотила корзина для исходящих бумаг. — Если я отменяю чьи-то распоряжения… мне остается только выгнать такого работника… а у меня есть другая работа для тебя.

— Ох, — сказал Гринберг, испытав смутное сожаление; он бы с облегчением воспринял решение шефа отсрочить приведение смертного приговора Луммоксу в исполнение. Что ж… очень жаль… но зверь в самом деле был опасен.

— Ты боишься змей? — продолжал беседу мистер Кику.

— Нет. Они мне даже нравятся.

— Прекрасно! Хотя не могу представить, как они могут нравиться. Я всегда до смерти боялся их. Еще когда я был мальчишкой в Африке… впрочем, неважно. Ты когда-нибудь работал вместе с раргиллианами? Я что-то не припоминаю.

Гринберг внезапно вспомнил:

— У меня был переводчик с Раргиллиана в деле Веги-четыре. Мы неплохо сработались.

— Надеюсь, что так. Сергей, на мне висит дело, в котором участвует посредник с Раргиллиана, доктор Фтаемл. Ты должен был слышать о нем.

— Да, конечно, сэр.

— Доложен сказать, что когда он появляется… — Кику издал звук, напоминающий сдавленное проклятье. — Впрочем, с Фтаемлом все в порядке. Но его участие связано с каким-то запахом тревоги… и боюсь, моя личная фобия не позволяет моему носу достаточно точно улавливать этот запах. Так что я назначаю тебя моим ассистентом по вынюхиванию.

— Вы так доверяете моему носу, босс?

— Мы сейчас в положении, когда слепой ведет слепого, если ты позволишь вольное обращение с метафорой. Но, между нами, что-то мы должны выяснить.

— Пусть будет так, сэр. Могу я осведомиться, в чем сущность вашего поручения?

— Дело в том… — Но прежде, чем мистер Кику закончил, на пульте вспыхнул огонек, и голос секретаря сказал:

— Явился ваш психотерапевт, сэр.

Кику взглянул на часы.

— Как летит время… Проводи его в мой гардероб. Я сейчас буду. — Он повернулся к Гринбергу: — Фтаемл будет здесь через тридцать минут. Я должен привести себя в форму. Все, что нужно, ты найдешь в моей папке «К исполнению»… дел хватит!

— Мистер Кику бросил взгляд в корзину входящих бумаг, которая за время их разговора успела наполниться до краев. — Да, пяти минут будет маловато. Не пожалей времени, чтобы разобраться с этими ворохами. Визируй моим именем, а все, что, как ты считаешь, я должен просмотреть, оставляй… но лучше, чтобы таких бумаг было не больше полдюжины — иначе я пошлю тебя обратно в Гарвард!

Мистер Кику торопливо вышел и, заглянув к секретарю, дал указание фиксировать все, что будет происходить в течение следующего получаса… Он хочет посмотреть, как парень справится с делами. Мистера Кику давно уже беспокоила мысль о преемнике, и он хотел быть уверенным, что Гринберг сможет занять его место. И пока это не произошло, он должен безжалостно натаскивать мальчишку.

Заместитель Секретаря направился в свою гардеробную; откатившись в сторону, дверь мягко захлопнулась за ним, и Гринберг остался один. Едва только он потянулся за папкой, в которой лежали документы, требующие срочного исполнения, как в корзину входящих скользнула очередная бумага, а на панели мигнул красный огонек и зажужжал зуммер.

Он подхватил бумагу, быстро пробежал ее глазами до середины, но едва успел понять, что она срочная, как комбинация свет-звук на панели сообщила, что его вызывают по внутридепартаментской связи. На засветившемся экранчике Гринберг узнал шефа бюро систем связи.

— А где босс? — возбужденно спросил тот.

Гринберг перекинул тумблер двухсторонней связи:

— Я за него, — сказал он. — Грею его кресло. Я получил твою памятную записку, Стен, и читаю ее.

Ибаньес раздраженно дернулся:

— Не в этом дело. Дай мне босса.

Гринберг помедлил. Проблема Ибаньеса относилась к числу простых, но достаточно занудных. На каждом корабле, регулярно совершающем рейсы Земля-Венера, врач является представителем бюро общественного здоровья. Но вот «Ариэль», уже готовящийся к посадке в Порт-Либия, внезапно был поставлен своим врачом на карантин и теперь томился в ожидании на предпосадочной орбите. На его борту был венерианский министр иностранных дел… что было как нельзя некстати, так как ожидалось, что Венера поддержит позицию Земли против Марса на предстоящей тройственной конференции.