Поиск по метке: Публицистика

«Близ есть, при дверех», напомнил в начале века Сергей Нилус о приходе антихриста. Теперь уже слышен его стук в Золотые ворота Иерусалима. Именно антихристова поступь знаменует наиболее страшные процессы нашего времени – от деятельности тайных обществ до черного рынка трансплантантов и разработок психотронного оружия. В бездну многих этих реалий взгляд православного человека проникает впервые. Работа основана на уникальных архивных документах и эксклюзивных материалах (интервью зафиксированы телевизионной камерой во время съемок программ «Черный ящик», «Тайны века» и «Русский Дом»). Поэтому в большей своей части книга является первоисточником.«Стук в Золотые врата» – лишь начало большой работы. В 1999 году вышла следующая книга. Она называется «Точка Омега».

Книга известного петербургского публициста Бориса Вишневского – результат многолетней работы. Кроме биографических материалов, в ней приведены более двух десятков бесед с Борисом Стругацким, записанных автором в 1992–2002 годах (большинство из них публиковалось в книгах, газетах и журналах). Автор рассматривает в контексте настоящего времени лучшие, на его взгляд, произведения братьев Стругацких, опираясь на воспоминания Бориса Стругацкого об истории создания этих произведений. Книга снабжена уникальными фотографиями, большая часть которых никогда не публиковалось.

Thomas L. Friedman is not so much a futurist, which he is sometimes called, as a presentist. His aim in The World Is Flat, as in his earlier, influential Lexus and the Olive Tree, is not to give you a speculative preview of the wonders that are sure to come in your lifetime, but rather to get you caught up on the wonders that are already here. The world isn't going to be flat, it is flat, which gives Friedman's breathless narrative much of its urgency, and which also saves it from the Epcot-style polyester sheen that futurists–the optimistic ones at least–are inevitably prey to. What Friedman means by "flat" is "connected": the lowering of trade and political barriers and the exponential technical advances of the digital revolution that have made it possible to do business, or almost anything else, instantaneously with billions of other people across the planet. This in itself should not be news to anyone. But the news that Friedman has to deliver is that just when we stopped paying attention to these developments–when the dot-com bust turned interest away from the business and technology pages and when 9/11 and the Iraq War turned all eyes toward the Middle East–is when they actually began to accelerate. Globalization 3.0, as he calls it, is driven not by major corporations or giant trade organizations like the World Bank, but by individuals: desktop freelancers and innovative startups all over the world (but especially in India and China) who can compete–and win–not just for low-wage manufacturing and information labor but, increasingly, for the highest-end research and design work as well. (He doesn't forget the "mutant supply chains" like Al-Qaeda that let the small act big in more destructive ways.) Friedman has embraced this flat world in his own work, continuing to report on his story after his book's release and releasing an unprecedented hardcover update of the book a year later with 100 pages of revised and expanded material. What's changed in a year? Some of the sections that opened eyes in the first edition–on China and India, for example, and the global supply chain–are largely unaltered. Instead, Friedman has more to say about what he now calls "uploading," the direct-from-the-bottom creation of culture, knowledge, and innovation through blogging, podcasts, and open-source software. And in response to the pleas of many of his readers about how to survive the new flat world, he makes specific recommendations about the technical and creative training he thinks will be required to compete in the "New Middle" class. As before, Friedman tells his story with the catchy slogans and globe-hopping anecdotes that readers of his earlier books and his New York Times columns know well, and he holds to a stern sort of optimism. He wants to tell you how exciting this new world is, but he also wants you to know you're going to be trampled if you don't keep up with it. A year later, one can sense his rising impatience that our popular culture, and our political leaders, are not helping us keep pace. –Tom Nissley

Глава из книги «Мой любимый жанр — детектив», где автор рассказывает о своём опыте работы в этом увлекательном и трудном жанре.

Переиздание широко известного произведения, в котором, основываясь на большом фактическом материале — документах, письмах, воспоминаниях ленинградцев, переживших блокаду, — авторы рассказывают о мужестве защитников города, о героических и трагических днях обороны Ленинграда в годы Великой Отечественной войны.

* Почему первый японский авианосец, потопленный во Вторую мировую войну, был потоплен советскими лётчиками?* Какую территорию хотела захватить у СССР Финляндия в ходе «зимней» войны 1939—1940 гг.?* Почему в 1939 г. Гитлер напал на своего союзника – Польшу?* Почему Гитлер решил воевать с Великобританией не на Британских островах, а в Африке?* Почему в начале войны 20 тыс. советских танков и 20 тыс. самолётов не смогли задержать немецкие войска с их 3,6 тыс. танков и 3,6 тыс. самолётов?* Почему немцы свои пехотные полки вооружали не «современной» артиллерией, а орудиями, сконструированными в Первую мировую войну?* Почему в 1940 г. немцы демоторизовали (убрали автомобили, заменив их лошадьми) все свои пехотные дивизии?* Почему в немецких танковых корпусах той войны танков было меньше, чем в современных стрелковых корпусах России?* Почему немцы вооружали свои танки маломощными пушками?* Почему немцы самоходно-артиллерийских установок строили больше, чем танков?* Почему Вторая мировая война была не войной моторов, а войной огня?* Почему в конце 1942 г. 6-я армия Паулюса, окружённая под Сталинградом не пробовала прорвать кольцо окружения и дала себя добить?* Почему «лучший ас» Второй мировой войны Э. Хартманн практически никогда не атаковал бомбардировщики?* Почему Западный особый военный округ не привёл войска в боевую готовность вопреки приказу генштаба от 18 июня 1941 г.?Ответы на эти и на многие другие вопросы вы найдёте в этой, на сегодня уникальной, книге по истории Второй мировой войны.

Несколько десятилетий Светлана Алексиевич пишет свою хронику «Голоса Утопии». Изданы пять книг, в которых «маленький человек» сам рассказывает о времени и о себе. Названия книг уже стали метафорами: «У войны не женское лицо», «Цинковые мальчики», «Чернобыльская молитва»… По сути, она создала свой жанр – полифонический роман-исповедь, в котором из маленьких историй складывается большая история, наш ХХ век.Главной техногенной катастрофе XX века – двадцать лет. «Чернобыльская молитва» публикуется в новой авторской редакции, с добавлением нового текста, с восстановлением фрагментов, исключённых из прежних изданий по цензурным соображениям.

Без этой книги, давно ставшей мировым бестселлером, уже невозможно представить себе ни историю афганской войны – войны ненужной и неправедной, ни историю последних лет советской власти, окончательно подорванной этой войной. Неизбывно горе матерей «цинковых мальчиков», понятно их желание знать правду о том, как и за что воевали и погибали в Афгане их сыновья. Но узнав эту правду, многие из них ужаснулись и отказались от нее. Книгу Светланы Алексиевич судили «за клевету» – самым настоящим судом, с прокурором, общественными обвинителями и «группами поддержки» во власти и в прессе. Материалы этого позорного процесса также включены в новую редакцию «Цинковых мальчиков».

Вторая книга (первой стала «У войны не женское лицо») знаменитого художественно-документального цикла Светланы Алексиевич «Голоса Утопии». Воспоминания о Великой Отечественной тех, кому в войну было 6-12 лет - самых беспристрастных и самых несчастных ее свидетелей. Война, увиденная детскими глазами, еще страшнее, чем запечатленная женским взглядом. К той литературе, когда «писатель пописывает, а читатель почитывает», книги Алексиевич не имеют отношения. Но именно по отношению к ее книгам чаще всего возникает вопрос: а нужна ли нам такая страшная правда? На этот вопрос отвечает сама писательница: «Человек беспамятный способен породить только зло и ничего другого, кроме зла».«Последние свидетели» - это подвиг детской памяти.