— Боже всемогущий! Ты что, совсем спятил?

— Нет, — сказал Кристиан.

— Жениться на этой… Э-э-э… девушке? — Дарэм привстал из-за стола. Кристиан угрожающе зашипел, и Дарэм снова упал в кресло.

— Ты шутишь?

Кристиан взял кольцо и положил его в коробочку.

— Какая-то сиделка. — Дарэм перегнулся через стол. — Черт побери, она же квакерша.

— Жениться, — мучительно двигая губами, сказал Кристиан. — Ехать… домой.

Дарэм покачал головой.

— Нельзя, мой дорогой друг. Опасно. Тебя надо спрятать. Она так считает.

— Нет! — Кристиан дотянулся до него и схватил за руку. — Нет… свадьба… дракониха хочет… нет. Сын.

Смысл его слов не сразу дошел до Дарэма. Он удивленно поднял брови и прикрыл рот рукой.

— Хочет наследника?

— Да.

— Это все, чего она хочет?

— Условие, — выдавил Кристиан. — Обратно… Нет… Свадьба.

— А на той девушке не хочешь жениться?

Кристиан издал звук отвращения.

Дарэм двумя руками взялся за ножку бокала и покрутил его между пальцами, наблюдая, как пламя свечи отражается в стекле, играет цветными пятнами в вине.

— Эта тебе больше нравится? — поинтересовался он.

Кристиан отпил немного вина. Он приложил большой палец к губам, поцеловал его и высоко отставил. Он улыбался своему другу. Коса… Он растопырил пальцы, как будто прикасался ими к ее волосам. Длинная.

Дарэм фыркнул. Он сложил пальцы в кулак, выставил большой палец и показал его Кристиану.

— Пусть так и будет. Раз ты ее хочешь, ее и получишь. Делай, как считаешь нужным.

— Мисс Тиммс, пора просыпаться, мисс Тиммс.

Мэдди резко вскочила на постели.

— Папа?

Она запуталась в своем плаще. На секунду Мэдди показалось, что это воры. Незнакомый человек стоял у кровати, держа свечу так, что она могла видеть лишь его затененный профиль. Но она была не дома, она вообще не могла вспомнить, где она, пока внезапно в круг света не прибежала черно-белая собака и не положила свои лапы на край кровати. Пес радостно изогнулся и лизнул ее в нос. Мэдди отпрянула и стряхнула с себя сон.

— Это вам, — Дарэм протянул записку, неряшливо запечатанную сургучом. — От мистера Гиля.

Она с трудом открыла глаза. К ней вернулись память и ощущения; она взяла записку, Дарэм поставил свечу у кровати и оставил ее одну.

Мэдди распечатала записку, подняла ее ближе к глазам, разбирая неуклюжие печатные буквы.

«Мисс Тиммс, я имел долгий разговор с твоим отцом. Он согласен с тем, что герцога надо оградить от преследований и хочет, чтобы ты взяла это на себя. Он очень просит доверять друзьям герцога и немедленно вызволить его из опасности, так как погоня очень близка. Ты должна везде сопровождать герцога. Ваш отец приказывает не возвращаться к нему, так как этим ты подвергнешь себя большой опасности. Я не смог сам прийти из опасений, что за мной могут следить. То, что я пришел к твоему отцу, вызвало подозрения. Если ты хочешь что-то передать ему, пошли записку в „Белль Соваж“, а я позабочусь, чтобы он получил ее.

Да благослови тебя Господь, твой Друг

Ричард Гиль».

— Ах, — прошептала Мэдди.

Она поднесла записку ближе к свету, прищурила глаза и перечитала снова. Но слова были все те же, написанные тем же нескладным почерком.

Ей надо ехать с Жерво. Мэдди должна оставаться с ним.

Так хотел ее отец.

Это было ей непонятно и немного огорчало. Она не вернется к своему отцу! Как долго это будет продолжаться? Сколько еще опасностей впереди?

Мэдди села на постели. Ее осудят за похищение. И леди де Марли не заступится за нее.

Она закрыла глаза и прочитала про себя краткую молитву, прося силы, которая ей потребуется в испытаниях. Потом Мэдди поспешно начала искать свои туфли. Пока она наклонялась, чтобы застегнуть их, ей пришлось раза четыре отгонять от себя Дьявола, который так и норовил прижаться к ее ногам. Потом Мэдди взяла свечу и прошла в гостиную.

Жерво все еще сидел там, выглядел странно в своей экстравагантной парадной одежде, с всклокоченными волосами и заросшим щетиной лицом. Он быстро и настороженно взглянул на нее, как будто ожидал, что Мэдди будет бранить его за что-то. Часы начали отбивать время. Мэдди поднесла к ним свечу и увидела, что наступило утро.

Из холла она услышала, как открылась дверь и донесся мягкий голос Дарэма, беседующего со слугой. Дверь закрылась. Дарэм в мягких чулках вошел в комнату, неся поднос с кофейником и чашками.

— Марк пошел за кэбом, если, конечно, это удастся в такой час. Выпейте кофе. Почтовый дилижанс отходит в пять. Вы захотите привести себя в порядок в спальне, мисс Тиммс, пожалуйста, но позвольте мне сначала взять что-нибудь из одежды для Шева.

Он выглядел не лучше, чем герцог, казалось, что они оба не спали всю ночь. Дарэм поставил поднос, вздохнул, взял свечу и направился в спальню, оставив в гостиной только тусклую масляную лампу.

— Шев, — тихо позвал он. — Идите сюда, дорогой, посмотрите, подойдет ли вам что-нибудь?

Герцог бросил на Мэдди еще один короткий взгляд и прошел мимо нее в спальню.

Над камином висело зеркало. Мэдди увидела, что выглядит не лучше мужчин, и попыталась более-менее поправить прическу, но без расчески это оказалось безнадежным занятием. Придется надвинуть на голову капюшон.

Мэдди налила себе кофе, надеясь, что ей станет лучше. Похоже, у Дарэма имелся план. Он упоминал почтовый дилижанс, значит, поездка будет стремительной. Нет ничего быстрее почты, но до вечера ее не привозят. Почтовый дилижанс будет скорым и анонимным, как пропуск в библиотеку… Но куда? Мэдди надеялась, что недалеко. И все же, если ей суждено умереть на виселице за похищение, она лучше умчалась бы в Шотландию. Или в Америку. Или на Луну.

Как выяснилось, первой целью был Бат — или главная дорога в его направлении и великолепный черно-красный почтовый дилижанс с гербом в виде двух лебедей, поблескивающих в свете морозного утра. Дарэм не сказал Мэдди о конечной цели их поездки. Он вдруг стал как-то молчалив. Когда она ужаснулась огромному расстоянию, Дарэм почему-то заявил, что они направляются не в Бат.

Жерво и его друг в дилижансе спали. Дарэм развалился на переднем сиденье, герцог примостился у противоположного от Мэдди окна. Он сидел, завернувшись в огромное пальто, небритый и оставивший где-то шляпу. Дарэм объяснил, как должен выглядеть джентльмен в этих краях, чтобы «не навредить своему здоровью». Мэдди находила такой внешний вид совместимым с действительностью, но не могла заставить себя называть герцога «мистер Хиггинс» и представляться его сестрой. Даже несмотря на страх перед казнью. В конце концов она решила, если кто-нибудь спросит, назваться его родственницей по имени Архимедия Тиммс.

Согласно своему решению, Мэдди нигде не выходила из дилижанса, кроме как в переполненных гостиницах, когда никто не обращал внимания на одинокого путника среди грохота колес, запряженных лошадей, криков прибывающих постояльцев и пассажиров, нуждающихся в отдыхе. Даже там она выходила либо одна, либо с Дарэмом. Последний настаивал, что их троих не должны видеть вместе, чтобы случайно не вызвать подозрений. Он заплатил за четвертое место в дилижансе, поэтому им не пришлось брать с собой посторонних, и никто даже не заглянул внутрь экипажа. Даже собаки остались с Марком. Возможно, это было плохо.

Быстрая езда в экипаже с прекрасными рессорами доставляла удовольствие. Они обгоняли другие дилижансы и кареты. Мэдди не была уверена, что одобряет идею использования почтового дилижанса. Ей казалось, что это чрезмерная трата сил, хотя и ради очень важного дела. Должно быть, побег в утренней темноте был бесполезным поступком. Лошади всю дорогу неслись галопом, и примерно через полчаса их меняли в течение двух минут. Джентльмены уснули. Мэдди следила за проносящимися мимо призрачными белыми столбиками. обозначавшими мили, и от огромной скорости впала в полузабытье.