— Мы это уже решили. Но предупреждаю: это последняя попытка. Либо он покажет себя, и тогда я беру свои слова обратно, либо он опять нас подводит, и мы тут же отказываемся от его услуг.

— Договорились! В своем Копа я уверен! Он заставит замолчать злые языки… и начнет с тебя.

Вскоре спортивная пресса сообщила о триумфальном возвращении Копа в большой футбол: «Замечательная победа Копа. Мастер, которого поторопились сбросить со счетов и о котором еще заговорит весь мир».

Копа… Блестящий игрок, подготовленный Пьером Пела. На какое-то время он действительно доставил немного хлопот своим хозяевам…

У него безошибочные суждения, и он высказывает их в простейшей форме. Но он не откровенен. О, далеко не откровенен! Это чемпион непримиримости в футболе, где он доводит до нервного приступа самых невозмутимых людей.

Нума Андуар идет по жизни с улыбкой на устах, принимая людей такими, какие они есть, а не какими хотят казаться. Но он остерегается об этом говорить, и в этом его сила. В окружающем его мире, где так много поддельного, он показал всем, от самых больших до самых маленьких, что пример и здравый смысл стоят самых ученых теорий.

Да, Нума родился хитрецом. Он был отличным защитником в «Олимпик д'Антиб» и всегда хвастает тем, что неоднократно входил в состав сборной Франции… в качестве запасного.

— Гастон Барро, отбирающий игроков для нашей сборной, очень меня любил, — вспоминает он. — Я часто говорил ему: «Доставьте мне удовольствие, но только не включайте в основной состав». Я знал, что не обладаю экстраклассом, но я обожал футбольную среду и путешествия.

Самым экзотическим и самым далеким было путешествие в Уругвай, куда команда Франции отправилась в июле 1930 года для участия в розыгрыше первого Кубка мира. Пятнадцать дней на борту «Конт Верд», шедшего в Монтевидео, две недели, полные веселья, в окружении отдыхающих коллег. Там были Тепо, Матле, Капель, Пинель, Шантрель, Виллаплан, Либерати, Дельфур, Машино, Люсьен Лоран и Ланжийе. Так как федерация не назначила специального тренера, Шантрель взял на себя заботу о физической подготовке, которой занимались каждое утро на палубе, прямо среди пассажиров, сначала ошеломленных, а затем и очарованных бьющей через край юностью.

— Во время этой поездки меня единственный раз за всю мою карьеру массировали, — говорит Нума когда начинаются воспоминания, — и так как массажист очень торопился закончить свою работенку, мне промассировали только одну ногу…

С тех пор Нума побывал всюду. Чего он только не видел до того, как стал самым оригинальным тренером… которого периодически лишают диплома, так как он всегда уклоняется от официальных стажировок.

— Я согласен, что стажировки — дело хорошее, но что поделать, если меня они утомляют и ровным счетом ничего мне не дают.

Нужно сказать, что редкие появления Нума у федеральных футбольных руководителей всегда были весьма своеобразны. Как, например, в Экс-ан-Прованс, когда один инспектор спросил его:

— Каково ваше мнение о включении сыра в рацион футболиста?

— Сыра? — переспросил совершенно ошеломленный Нума.

— Да, да! Что вы порекомендуете игроку накануне или в день матча?

— Вы знаете, я не придаю значения этим вопросам. Если центр нападения съедает четыреста граммов рокфора и через три часа забивает пять голов, я говорю: «Да здравствует рокфор!»

«Тактические» установки Нума известны в мире круглого мяча. Они свидетельствуют об относительности так называемых современных формул, которые зачастую оказываются простым перефразированием старых, чисто словесной эквилибристикой.

Один игрок решил однажды поставить Нума в затруднительное положение.

— Мосье Андуар, — сказал он ему, — я полузащитник. Полусредний, к которому я приставлен, полу чает травму и покидает поле. Кого я должен теперь опекать? TJv.

— Все зависит от обстоятельств, — отвечает Нума. — Началась ли игра или кончается? Выигрывыет твоя команда 3:0 или проигрывает 0:3? Или, может быть, нужно вырвать ничью?

— Но я спрашиваю в принципе.

— Какой там принцип! Я же тебе говорю: если победа обеспечена, ты идешь в раздевалку со своим полусредним, чтобы его не огорчать, если команда проигрывает, ты все равно уходишь, чтобы не видеть этого, а если дело идет к ничьей, ты тем более исчезаешь, чтобы не устраивать неразберихи.

В 1951 году Марио Зателли только что окончил главные курсы и имел звание спортивного директора. У Нума Андуара был скромный местный диплом, но он тренировал команду.

Так вот, никогда «Ницца» не добивалась таких блестящих результатов, как под руководством этого забавного тандема, в котором роли были явно перепутаны. Разве не завоевывала она дважды подряд (в 1951 и 1952 годах) титул чемпиона, что является беспрецедентным в истории французского футбола?

В то время в распоряжении Нума находились выдающиеся игроки (Доминго, Амальфи, Бонифаси, Карре, Карниглиа), а также своевольный упрямец, который доставлял ему уйму хлопот. Это был Сезари.

— Жорж, я хочу видеть тебя на тренировке в обуви, — сказал ему однажды Андуар.

— Послушай, Нума, от нее же никакого толку! Ну, я понимаю, в теннисе или в баскетболе…

— Возможно, но ты рискуешь ни за что ни про что получить травму.

— От своих?

— Иногда они опаснее противника!

Сезари был обаятельный парень, но им владел дух противоречия. На другой день он снова пришел без обуви. Нума снова сказал ему:

— Жорж, где твои бутсы?

Результат был точно такой же, как и вчера. Нума больше не настаивал, а Сезари, его центр нападения, выжидал: ведь он ничего не терял на этом.

На следующей неделе Андуар разделил игроков «Ниццы» на две команды, чтобы в ходе тренировочной игры окончательно все отшлифовать. Сам он занял место среди игроков запаса.

— Хоть мне скоро и пятьдесят, но кое-что я еще мыслю! — бросил он им.

И он это доказал на примере Сезари, который в результате сильного удара в лодыжку оказался в больнице.

— Это серьезно? — спросил Нума у врача.

— Не очень. Но на несколько дней Жорж вышел из строя…

Сезари пришлось отказаться от участия в следующем матче чемпионата… и заплатить штраф.

— То есть как? Я получил травму, лишился премии, и сверх того вы меня еще наказываете?!

— Да, Жорж, потому что ты выбыл из борьбы по собственной вине и тем ослабил команду.

— По собственной вине, Нума? Послушайте, я не сумасшедший! Ведь это вы мне подбили лодыжку!

— Прекрасно знаю.

— Может, скажете, что вы сделали это нарочно?

— Именно.

— Но тогда это скандал!

— Нет, Жорж, это урок: в следующий раз, я уверен, ты не забудешь надеть бутсы, а быть может, даже щитки.

В то утро на стадионе «Рей» бельгийский защитник Ван Молл подошел к своему тренеру и сказал с акцентом брюссельских окраин:

— Мосье Андуар, сегодня что-то не получается, чувствую, болит и болит вот здесь, как раз у бедра. Боюсь, как бы от перенапряжения не стало хуже! Пожалуй, лучше мне отдохнуть немного, как вы думаете?

Нума хорошо знал людей, а футболистов в особенности. Он тут же почуял какую-то хитрость, чтобы увильнуть от физической подготовки, от пробежек и прочего.

— Ты видел массажиста?

— Нет, он еще не появлялся…

— Пока ждешь, разогревайся; пройдет само собой.

— Но, мосье Андуар, дело серьезное, когда я нажимаю, адская боль! Мне вовсе не улыбается просидеть три недели за воротами…

— Это пусть тебя не волнует. Ты слушайся меня. И для начала — три круга по стадиону мелкой рысью. А потом подойдешь ко мне…

Ван Молл не стал спорить и удалился, ворча что-то себе под нос.

Вскоре прибыли профессионалы из «Ниццы», возглавляемые неутомимым Ферри, одним из самых благородных игроков последнего двадцатилетия. Ван Молл не спешил присоединиться к довольно беспорядочному строю своих товарищей: он побежал вокруг стадиона — сначала тихо, очень тихо…