Мы шли дальше.

Смерть. Жизнь. Смерть. Жизнь.

Наваждение не хотело отпускать, намекая о чем-то, что я уже видела и забыла. Но что? Что я забыла? Уже не в первый раз у меня это ощущение.

— А я ему говорю, — на заднем плане раздавался голос подруги.

Мы стали переходить дорогу. И тут я замерла. Меня не отпускало чувство, что я уже была здесь раньше. Я убегала. И из-за той припаркованной машины впереди сейчас появится что-то страшное. Нельзя туда идти.

— Арина, да что с тобой? — снова окликнула подруга.

— А?.. Нет… Я…

Я никак не могла понять, что происходит.

— Что? Машина не нравится? — проследила за моим взглядом Марина. — Окей. Пройдем дальше.

Подруга не стала заморачиваться с моими странностями, подхватив под руку и протащив чуть дальше, провела рядом с другой машиной.

Отпустило. Эта машина не опасна. Или это место? Да что со мной?

Мы прогулялись по парку, Слип весело прыгал по слишком большим для него кустикам травы, попутно делая свои дела. Мне стало лучше, и я продолжила, как ни в чем ни бывало, общаться с лучшей подругой.

Когда шли обратно, Марина заранее перевела меня на другую сторону улицы, и заминок в пути не возникло.

— Я понимаю, что тебе требуется время, чтобы придти в себя после комы, но прошло уже полтора месяца. Может покажешься врачу? Мозгоправу там какому-нибудь, — предложила Марина.

— Зачем? — не поняла я, открывая домофонным ключом дверь подъезда.

— Ну так, твое поведение на улице, когда шли в парк, было мягко говоря странноватым. Хорошо хоть, что тебя за сумасшедшую не приняли, — пояснила подруга, входя следом за мной в дом.

— Ты о чем? — не поняла я.

— Я о… — Марина затихла, помолчала, глядя на меня странным взглядом, а потом уже нормальным голосом продолжила: — Ладно, не важно. Наверное, показалось, не заморачивайся. Давай лучше показывай, как еще над щенком издеваешься!

Понятно, что Марина пыталась перевести тему. А я действительно не понимала, о чем она говорит. Какое странное поведение? Почему должны были принять за сумасшедшую? Ладно, не хочет говорить и пофигу. Может, приколоться опять хотела, но решила не обижать больную?

— Ну смотри, — усмехнулась я.

Подведя щенка к лестнице, я подождала, пока он не обопрется о край ступеньки, пытаясь подняться самостоятельно. Слип подпрыгивал, но силенок и роста не хватало, чтобы одолеть преграду. Тут-то я подхватывала его ладошкой под попу и подкидывала на верх, и щенок шлепался на ступеньку, мордочкой вниз, попкой к верху. Поняв, что эта преграда пройдена, песик подходил к следующей. И снова я ладошкой подкидывала его.

— Ахаха, бедное животное, — смеялась Марина. — А просто поднять на руках не судьба?

— Жирно будет, — буркнула я.

Не говорить же подруге, что временами прибить гада хочу. Она-то скорее всего выбрала собаку, чтобы я не оставалась одна, да животнотерапия, говорят, полезна для здоровья. Душевного. Так, стоп! Она меня за психованную принимала, когда я готовилась к выписке из больницы?!

В целом, день прошел весело, мне понравилось. Погуляла, с подругой полдня протрепалась. Леша, гад, опять даже не позвонил, чем дал повод поперемывать ему косточки.

— Зато артроза не будет, — весело улыбнулась Маринка. — Пусть радуется. Э? Стоп! Получается, он проштрафивается, а мы ему кости промываем, добрым делом отвечаем на говенное поведение? Вот сволочь!

Я только хихикнула. Вечно она так, сама же пошутит, сама же над собой и возмущается, если шутка обернется против нее.

Ложилась спать уже с мыслями, как распланировать последующие дни. Надо на работу, и надо регулярно выгуливать тварь блохастую. Ладно, не блохастую, но тварь.

Слип тихонько тявкнул.

Ладно, тварюшку, уговорил.

— Вставай! Вставай! Пора просыпаться!

Резко подскочив от воплей будильника, я чуть не швырнула мобильник в стену. Остановило осознание, что это не требуется, так как мне ничего не угрожает, я в безопасности. И поспособствовал этому Слип, поднявший свою сонную мордашку и непонимающе смотрящий на подпрыгнувшую меня.

— Тяфк?

Как будто спрашивает: «Чего подпрыгиваешь, как дурная, раньше времени?»

Ну да, раньше это он меня будил по утрам, когда хотел есть-пить-срать, а сегодня все по другому, сегодня на работу, вот и поставила будильник.

— Дерьмо! Надо рингтон сменить, — пробормотала я, выключая вопящую маленькую технику.

У меня на эту мелодию определенно плохая реакция.

Пока одевалась-собиралась, Слип уже проковылял к входной двери, предчувствуя скорую прогулку.

— Ну да, тебе-то хорошо, ты-то погуляешь и дальше спать, а кому-то работать надо, чтобы прокормить тебя, спиногрыз блохастый, — проворчала я, открывая дверь.

Прогулялись мы без происшествий, вернулись тоже. После завтрака, я закрыла мелкого дома и ушла на работу, вздыхая, что не могу так же остаться дома, а придется целый день провести на ногах, улыбаться и быть вежливой с людьми. Блин, да я ж до сих пор от всех шарахаюсь! Все время кажется, что на меня нападут, если подпустить слишком близко.

— Гребанный сон…

Повезло, что до работы добираться не далеко, всего пару кварталов пешком.

Работала я в магазине парфюмерии, продавцом-консультантом. Раньше, мне это нравилось. Раньше я любила общаться с людьми, обсуждая ароматы духов.

Сейчас… мле… И как я не посылаю всех подальше? Хотя, я знаю, почему не посылаю. Ответ очень прост: деньги нужны. Да и адаптировалась я, на удивление, быстро. В том смысле, что не дергалась, не шарахалась в сторону. Неужто работа помогла мне забыть мои «сонные» привычки и снова влиться в общество?

Коллеги на работе были рады моему возвращению. Ну, еще бы! Пока меня не было, у них на одного человека меньше было, а консультантов в зале должно быть минимум двое. Приходилось кассиру поднимать свою попу, советуя клиентам, что лучше взять. Короче, было девчонок двое, вместо трех. Разрывались между людьми и кассой. И тут посоветуй, и тут проконсультируй, и на кассе рассчитай, и смотри, чтоб не стащили ничего. И людей мало волновало, что девчонки разрываются, все требовали внимание к себе, любимым. Начальнице приходилось постоянно вызывать с другой точки продавцов, тех кто на выходном. Так что страдали не только мои девахи, но и с другой точки тоже.

Ох, чую, попросят выйти на смену за них, в ответочку. А я не могу. Другая точка далековато, а мне в обед псину выгуливать. За перерыв я успею только прокатиться на автобусе туда-обратно, а вот чтобы зайти домой, да еще и погулять с блохастым, на это времени не будет. А мне же еще и пожрать надо успеть!

Подводя итог, могу сказать, что другая точка меня вдвойне будет нелюбить.

— Арина, подойди, — раздался голос сзади.

Обернувшись, увидела начальницу. И че ей надо? Подошла.

— Да, Анастасия Валерьевна, вы звали? — вежливо поинтересовалась я.

Конечно, звала. Но не могла же я начальнице в лоб стукнуть: «Че надо?»

— Арина, ты говорила, что уже поправилась, но твоя нога… — Анастасия Валерьевна недовольно нахмурила свои начальственные бровки.

— А, врач сказал, что полное восстановление займет более длительное время, но, возможно, хромота так и останется, — пояснила я свой изъян.

— Хмм. Это плохо, — недовольно ответила наша великая женщина, — Ты же знаешь, что консультанты должны быть красивыми и изящными. А о какой красоте может идти речь, если ты хромаешь?

И че? Куда клонишь, кобыла?

— Поэтому, пока что, ты будешь сидеть за кассой, — вынесла вердикт начальница. — Пока тебя не было, у Наташи хорошо получалось тебя замещать. Теперь она будет в зале работать, а ты за кассой.

— Хорошо, я поняла вас, — кивнула я.

Уууу, с*ка! Ножка ей моя хромая не угодила! Фифа!

Мою злость можно было понять. Это распоряжение по сути было понижением. Посторонний не поймет такого. Кажется, что работа с кассой — это ответственность, значит и зарплата должна быть соответствующей. А ходить в зале — это быть как девочкой на побегушках. Я должна быть довольной, что теперь мне не придется таким заниматься.