«Перестань! — Я падаю на колени в грязь. Видение исчезает. — Все было не так! Убирайся из моей головы!»

«А ты заставь меня, — мурлычет Рарес. — Мм, а тут у нас что?»

Я выскакиваю во двор и обвожу его взглядом. Где Рарес? Не позволю ему использовать против меня мои же воспоминания! Ханна никогда не была со мной по-матерински нежна и заботлива. На меня накатывают эмоции. Не злость на Ханну, нет — что-то другое. Я внезапно осознаю, что терзало меня. Ханна — моя мать, но она никогда не стремилась ею быть. Она ощущала себя лишь королевой. И потому я неосознанно закрылась от нее.

«Так может поговорим с ней, мм?»

Зарычав, я снова оглядываю двор, но Рареса не вижу. Я готова сражаться с ним.

Ханне нечего сказать. Не потому, что я все еще злюсь на нее, не потому, что во мне все еще теплится надежда, что она изменится. А потому, что хватит с меня. Она не нужна мне. И если Рарес вернет ее сейчас в тот хаос, что она создала своими руками, то у меня станет одной проблемой больше.

Внутри меня ледяными ключами бьет магия, воздух вокруг становится морозным. Я слишком поздно осознаю свою ошибку: от обиды я готовлюсь атаковать Рареса, позабыв о том, что должна защищаться от Оаны.

Шипение, треск, и я ухожу в сторону за секунду до того, как в землю за моей спиной ударяет молния. Я перекатываюсь и вскидываю руки над головой, образуя вокруг себя слой толстого льда. Спустя миг он взрывается от удара молнии. Следующий грозовой разряд бьет рядом со мной. Меня отбрасывает назад. Я падаю на спину. Лицо царапают разлетевшиеся ледяные осколки.

«Закрой свое сознание, душа моя!»

Ранийские прерии. Палатка для собраний. Надо мной возвышается Генерал. Его разочарование во мне практически осязаемо. Он держит в руках шкатулку с медальоном.

— Я не должен был отправлять тебя на эту миссию. Из-за тебя Ангра обнаружил наш лагерь. Из-за тебя нам пришлось соглашаться на альянс с Корделлом. Из-за тебя наше королевство захватили снова. — Он вздыхает. — Я всегда знал, что ты ни на что не годишься.

«Нет!» — кричу я.

Видение рассеивается.

«Пожалуйста, перестань», — молю я Рареса.

Я задыхаюсь. Перед внутренним взором стоит образ Генерала. Я медленно поднимаюсь на ноги. Оана приближается, но я не могу вздохнуть — горло сдавило после слов, которые я так страшилась услышать.

«Блокируй меня!» — кричит Рарес.

Я иду к Оане. Тренировочный круг к этому моменту напоминает топь, льет сильный ливень. Под ногами так скользко, что, подойдя к Оане, я падаю. Хватаю ее за ноги и опрокидываю. В меня летят брызги грязи.

«Я всегда знал, что ты ни на что не годишься».

Это лишь мое воображение. Генерал не говорил этих слов. Он никогда такого не говорил. Я сама виню себя во всем. Я сама себя мучаю.

Меня вдруг озаряет: если некого больше винить, кроме себя самой, значит, ничто не имеет надо мной власти. Ни воспоминания о Генерале, ни воспоминания о Ханне. Ошибки, сожаления и страхи — все это часть меня, как и красота, спокойствие и любовь. Как светлое и умиротворяющее воспоминание о том, как мы сидели у костра с Кристаллой и Генералом. Я не могу выбирать, какое из воспоминании хранить в своей памяти, а какое — выбросить. Они все связаны в единое целое: и хорошие, и плохие.

Пошатываясь, я встаю. Ноги подгибаются, руки ноют, лицо болит от порезов. Оана смотрит на меня снизу вверх. Ее улыбка ничуть не померкла, хотя она беспомощно лежит у моих ног. Это же не настоящая схватка. Она хочет, чтобы я победила.

«Последний шанс, — снова раздается в голове голос Рареса. — Следующее воспоминание будет очень неприятным».

Я верю ему. Скорее всего, он вытащит на свет одно из самых тяжелых воспоминаний. Но мне плевать. Они все — часть меня. Даже самые жуткие и мерзкие. Я больше не буду прятаться от них. Они меня не сокрушат. Я не дам раздавить себя грузу вины, потому что я этого не заслуживаю. Да, я оступалась и совершала ошибки, но я училась на них!

Именно так я закрыла свое сознание от Ханны. Я переросла ее. Я сильна и могущественна. Я полна знаний. И что бы ни сулила мне война — пусть даже смерть — я приму это по-королевски. Потому что я — королева.

«Мне плевать!» — кричу я Раресу.

Магия пульсирует во мне, но я не боюсь потерять над ней контроль. Мы с ней единое целое. И она будет подчиняться мне так же, как и лед со снегом. Я взмахиваю кистью, и в руку влетает меч. От блестящего лезвия отскакивают капли. Безмятежность Оаны сменяется радостью, и она поднимается на ноги. Когда я нападаю на нее, тело движется само, натренированное годами обучения. Магия внутри свободно струится.

Между нами танцуют маленькие грозовые разряды. Я наступаю, заставляя Оану пятиться. Она не может вызвать сильную молнию, потому что я слишком близко, а испепелить себя ей вряд ли хочется. Я с легкостью уклоняюсь от ее сверкающих разрядов, и улыбка Оаны становится шире, но дыхание сбивается. Ей все труднее и труднее обороняться. Она натыкается спиной на стену амбара, на секунду теряет равновесие, через миг поднимает руки. Не для того, чтобы вызвать молнию. Чтобы сдаться. Потому что к ее горлу прижато острие моего меча.

Оана опять улыбается, и я понимаю, что произошло.

Я не потеряла контроль над своей магией. Мне не пришлось распалять себя злостью или дурными мыслями. Я просто доверилась себе и победила. Я устало опускаю руки, и меч падает в грязь. Дождь стихает, гром перестает греметь, тучи развеиваются, открывая ослепительно синее небо. Слева раздаются тихие аплодисменты, и я поворачиваюсь. Каждая мышца моего тела ноет от усталости. Наверное, неделю буду отходить после этого. Но то, что я чувствую сейчас в душе, стоит того. И мои ощущения никак не связаны с одобрением Генерала, Ханны или Рареса. Я буду самой собой — такой, какая я есть. Потому что этого достаточно. Для меня.

Я с улыбкой гляжу на стоящего на ступенях замка Рареса. Фил рядом с ним смотрит на меня с ужасом и изумлением, а Мэзер… восторженно и с благоговением. Его взгляд мечется, словно он не может охватить меня целиком. Когда наши взгляды встречаются, я вижу в его глазах то, что так мечтала увидеть. Любовь.

Он, прихрамывая, спускается по ступеням и идет ко мне через двор. Его движения еще немного скованы. Заметив, что он держит в руках, я бегу навстречу. Неужели это шакрам?

— Его отдали Филу, — говорит Мэзер. — В качестве очередной угрозы. Но, похоже, тебе больше не нужно оружие. То, что ты только что делала… было невероятно.

Я нерешительно обвиваю пальцами потертую деревянную рукоять шакрама. С той силой, что я обладаю, мне и правда не нужно оружие. Но я хочу нуждаться в предметах и людях. И это желание делает меня еще сильнее.

— Без него я не похожа сама на себя? — смотрю я на Мэзера.

Он с улыбкой качает головой:

— Ты в любом случае идеальна.

Я восторгаюсь собой. Не могу с ним не согласиться.

Несмотря на проведенную с Джессе ночь, Кэридвен с легкостью смогла отвлечься от мыслей о нем. Ей было о чем подумать, особенно после полученных новостей. Случилось то, чего она так страшилась: Ангра захватил Саммер.

Кэридвен невероятным усилием воли сдержалась, чтобы не накричать на посланника. Она прекрасно знала, что Саммер быстро подчинится Распаду. Вся аристократия настолько привыкла к постоянному воздействию магии, что не будет противиться ему. Вот только вечное блаженство людей сменится ужасом.

Однако можно воспользоваться тем, что Ангра обосновался в Саммере. Кэридвен в Джулае найдет любое здание с завязанными глазами. Будет нетрудно — и ой как приятно — проникнуть в город и положить конец страшному правлению Ангры. Так они и поступят: проберутся в Джулай и прикончат Ангру.

Им известно — кому-то даже из первых рук, — как распространяется Распад. Он влияет на всех, невзирая на то, из какого королевства человек. Но Кэридвен была в Ринтиро, а Распад ее не тронул. Как Лекана и Джессе. Значит, ему можно противостоять. Беженцы в лагере тоже умеют сопротивляться магии. Им пришлось научиться этому, чтобы освободиться от блаженного дурмана, насылаемого Симоном.