— Почему? Тебе нравится обнажаться, хочешь мне понравиться или думаешь, что я не посмею такое приказать?

Миролика напоминала следователя, вцепившегося в подозреваемого мёртвой хваткой, потому что сроки поджимали, и начальство требовало закрыть дело сегодня же.

— Боишься, что тебя выгонят? — продолжала она допрос, прохаживаясь вокруг Ады так быстро, что девушка видела только фалды её длинного чёрного платья, треплемые ветром.

— Я хочу летать лучше всех, — выкрикнула Ада.

— Зачем?

— Не знаю, просто чувствую, как зовёт небо, как шепчут звёзды и плывут ватные облака, — Ада говорила всё, что приходило на ум, она чувствовала, что на её стороне правда, которая поможет.

Миролика вздохнула:

— Осторожнее! Я тренировала некоторых, таких же, как ты, и из трёх вернулись только двое, — грустно проговорила она и замолчала, уставившись вдаль. Потом встрепенулась и сурово посмотрела на девушек:

— Думали, я забыла о вас? Грекова, раздевайся! Быстро! И ты, как тебя там? Ялиссандра?

— Ялисия, госпожа. Мне надо снять всё?

— Нет, две полоски, — усмехнулась Ада, подавляя желание закрыться руками. К чему? Мужчин здесь не было, а узкая ткань и так скрывала самую малость.

— Ты слишком много дерзишь, Грекова! — цыкнула Миролика. — Начинай!

— А что мне делать? Крылья выпустить? — спросила Ада, чувствуя за спиной приятную тяжесть и ломоту в плечах.

— Не торопись! Сосредоточься! А вы все — смотрите! Этого в своде правил не прочесть! Надо чувствовать! — прокричала Миролика притихшим девушкам. — Молодец, Ялисия!

Ада посмотрела на веснушчатую и чуть не раскрыла рот от удивления: кожа Ялисии с ног до головы была насыщенно-горчичного цвета, словно она натянула комбинезон, спина, ягодицы и живот оказались покрыты рисунком в виде завитков и концентрических окружностей. Белки глаз так сверкали в нарастающих сумерках, что больно смотреть, а крылья покрылись перьями, как у орлицы. И всё же Ада отметила, что Ялисия стала, пожалуй, даже красивее, чем прежде: исчезла сутулость, спина расправилась, и крылья горделиво сложились за спиной.

— Ой, вот это превращение! Браво! — Миролика захлопала в ладоши, ей вторили остальные, включая Аду. Счастливая новообращённая приложила руки к груди и наклонила голову в знак признательности.

Ада судорожно соображала, как сделать так, чтобы и у неё получилось. Все потуги оканчивались неудачей. Ада твёрдо решила, что если сегодня ничего не выйдет, она вообще не пойдёт спать, а тайком выскользнет из комнаты и будет пытаться снова и снова.

Тело ломило от усталости, крылья раскрывались и вновь повисали, Аде казалось, что ей в спину вонзали нож, раз за разом, но девушка, сжав зубы, не произносила ни звука. Спортивная злость больше не помогала. Хотелось тихонько плакать, сев в уголке и закрывшись от всего мира руками.

— Давайте кто-нибудь ещё! — тем временем равнодушно произнесла Миролика, потеряв к Аде интерес. Её взгляд говорил лучше всяких слов: “Тебя переоценили”.

— Похоже, эту яму тебе не перелететь! — чуть слышно произнесла Ялисия, скривив тонкие губы. Узоры на щеках потеряли красоту и гармонию, смявшись в вертикальных морщинках около рта.

Сквозь тело Ады словно прошёл электрический ток. “Эту пропасть нельзя перелететь”, — сказала она напоследок Марку. А что если препятствия существуют только в нашей голове? Мы сами не верим в себя, оттого нас и преследуют неудачи?

Мысли перескочили к Марку. Она ушла так поспешно, что до сих пор чувствовала себя виноватой. Дракон ничем её не обидел, только предложил помощь в полётах. Как оказалось, она ей была очень нужна.

А Марк, видимо, подумал, что она какая-то дикая. Зато теперь точно отстанет. Эта мысль наполнила Аду непрошенной грустью. Крылья за спиной перестали слушаться, то взмахивая от каждой тревоги, то складываясь за спиной, словно хотели согреть хозяйку в прохладе сгущающихся сумерек и порывах ветра.

Ада закусила губу от досады, на глаза просились слёзы. Далида тоже легко обернулась: изумрудный оттенок кожи очень шёл ей. Подруга пыталась утешить, но лишь усиливала отчаяние Ады. Видя это, гарпия обняла девушку, обдав запахом лесных цветов, и отошла.

Ада понимала, что осталась в числе отстающих, и надо было срочно взять себя в руки. Каждая попытка только усиливала неуверенность в себе. И прекратившиеся письма всё время не выходили из головы. Хотя, три дня ещё не срок…

Как она там сказала Марку на прощание: “Эту пропасть не перелететь”. Значит, раскрытие — это её потолок? Всё так и закончится, отбытием домой, в изначальный мир? А вдруг, письмо придёт уже завтра, но Ада так никогда его и не прочтёт?! Больше не будет неба и обтекающего тело ветра, ощущения свободы и силы за спиной? И совместных полётов? Они с Далидой уже сговорились, как только подучатся, устроить состязание в воздухе. Может быть, и с Марком удалось бы полетать?

Ада внезапно почувствовала слабость в ногах и подумала, что сейчас рухнет на зелёный ковёр на глазах у всех и решила устоять во что бы то ни стало. Вскоре по босым ногам пробежал электрический ток, поднимаясь всё выше, захватывая каждую клетку тела, пока не достиг макушки. Было щекотно, потом пришла боль, будто тысячи мелких иголок вонзились в обнажённую кожу, на руках выступили капли крови. Они стали сливаться между собой, и вот уже скрыли белую кожу под алым пупырчатым узором.

Ада оглядела своё новое тело, насколько могла, кинув взгляд даже на крылья, раскрывшиеся за спиной. Они превратились в алое пламя, на которое хотелось смотреть бесконечно. Сердце зашлось от дикой радости быть здесь и сейчас. Получилось! У неё получилось!

Оглушённая внутренним ликованием, ослепшая от собственной окраски, Ада хотела лишь одного: взлететь. Это неукротимое желание билось в ней, подобно сердцу готового к внешней жизни, но ещё не рождённого ребёнка.

— Ну, я не сомневалась! — услышала девушка довольный голос Далиды.

— А я уже было начала! — усмехнулась Миролика и обратилась к остальным: — А теперь обращаемся снова. Полётов на сегодня не будет!

— Как так? — неслось со всех сторон.

Внутри у Ады будто всё оборвалось, но стоило закрыть глаза и начать считать вдох-выдох, как желание полёта отступило и свернувшись калачиком, затихло в глубине живота.

Вновь почувствовав холод, Ада открыла глаза. Всё было как прежде: луг, вечер, Миролика с развевающимися фалдами чёрного платья и обнажённые тела, белеющие в ночи. Девушки спешно одевались и молча расходились, словно после какой-то мистерии. Аде не хотелось разговаривать, как и Далиде, шагавшей рядом и всё время вздыхавшей.

Уже на самом пороге подруга, шедшая впереди, затормозила и обернулась с лукавой улыбкой:

— Кстати, тебе письмо пришло. Из Министерства образования.

— И ты молчала?!

— Я боялась, что оно помешает тебе сосредоточиться. Прости, если была неправа.

Аде не хотелось злиться, тем более вид у подруги был более, чем виноватый. В серых глазах плескалось любопытство.

— Ладно, — усмехнулась Ада. — Пойдём, почитаем, что там он придумал на этот раз!”

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

“Предлагаю отдохнуть после учёбы в пятый день Апалала в Золотой Тиамат. Не отказывайте, прошу! Там подают дивные арагорийскиие устрицы под розовым соусом. Вас никто не увидит, обещаю. Захотите уйти раньше — держать не буду. Ну, почти”.

— Опять без подписи, — произнесла Ада, рассматривая лощёную бумагу с золотыми вензелями. — Почему нельзя себя как-то обозначить? Приписку сделать?

— Наверное, считает, ты и так узнаешь отправителя.

— Некультурный и самоуверенный…дракон. Одним словом.

— А что это ты так злишься? — Далида подошла ближе и заглянула подруге в глаза. — Щёки раскраснелись. А, поняла: давно не писал?

— Глупости! Я вообще никуда не пойду, — Ада отшвырнула от себя лист со сложенным под ним серым конвертом и демонстративно открыла створки шкафа с намерением пересмотреть и проветрить свои вещи. Это было настолько шито белыми нитками, что не могло никого обмануть. Полка шкафа, на которую Ада складывала вещи, всегда оставалась полупустой: всего три сменные формы для занятий, пара комплектов нижнего белья из грубой ткани и серебристое платье, добытое на дне сундука Виванны, фейри-модистки. Долго не завозишься!