— Шандре за это что-то грозит? — спросил он.

— Это решать окружному прокурору. Она помогала и покрывала грабителя банка. Но во время ограбления никто не пострадал, и все знают, насколько эта семья неблагополучна. Шандра — единственная приличная девушка среди них. Все думали, что, будучи с тобой, она найдет лучший путь. Когда они со Стю исчезли, все решили, что он утянул ее вниз.

— Как бы то ни было, она пыталась заставить его сдаться.

Кэри кивнул.

— Я поговорю с шерифом и окружным прокурором. Шериф прожил в Мэтлоке на тридцать лет дольше меня. Он знает историю о горе Шандры и Стюарта Брэй. Ее могут шлепнуть по рукам. В худшем случае — приговорить к общественным работам. Но я сомневаюсь в этом, так как она забрала Брукса Форрестера и заявила об этом, отказавшись от своего брата. Две ошибки не равны одному правому делу. Но одна ошибка и одно правое дело — уравнивают баланс.

Джонни кивнул.

Кэри посмотрел на дом.

— Рад счастливому финалу.

— Да, я тоже, — пробормотал Джонни, хотя «рад» — не то слово, которое он использовал бы.

Кэри посмотрел на него.

— Нет, Джонни. Само собой разумеется, я рад, что ребенок дома и цел. Но я также имею в виду другой счастливый финал.

Джонни уставился на него.

Кэри ухмыльнулся.

— Она такая милая, как говорят?

— Она — целый мир.

Кэри моргнул.

Затем улыбнулся.

Хлопнул Джонни по плечу и направился к патрульной машине.

Джонни наблюдал, как он садится в машину и уезжает.

И смотрел за пустую дорогу, оценивая спокойствие в сердце, убеждаясь, что оно все еще на месте.

Он почувствовал, как рука Иззи обвилась вокруг его талии, и она прильнула к нему.

Не сводя глаз с дороги, он поднял руку и обнял ее за плечи.

— Ты сказал ему, да? — спросила она.

Да, черт возьми. Если бы это означало, что срок наказания Стю продлится еще хотя бы на месяц, он бы рассказал все.

— Ага.

— Тебе грозят неприятности?

— Нет.

— Злишься, что лишился шанса выбить из него все дерьмо?

— Да.

— Я тоже, — прошептала она.

Вот тогда-то он и посмотрел на нее.

Она подняла на него голубые глаза и сжала его талию.

— Все хорошо, häschen, пойдем в дом.

— Хорошо, детка.

Она не пошевелилась, позвав:

— Джонни? — будто не смотрела прямо на него.

— Да? — все равно ответил он.

— Ich liebe dich auch (с нем. — я тоже тебя люблю).

Он продолжал смотреть на нее.

Затем расхохотался.

Но при этом прижал свою Элизу к себе и поцеловал.

Джонни

Джонни потребовалось немало усилий наблюдать, как мужчина в оранжевом комбинезоне и в кроссовках без шнурков входит в комнату.

И желчь подступила к горлу Джонни при виде волнение на его лице, когда его глаза заметались туда-сюда между Джонни и женщиной, стоявшей рядом с ним.

Парень сел на стул с противоположной стороны стеклянной перегородки и стремительно выдернул трубку телефона из держателя.

Джонни медленно сел на стул перед ним и поднял трубку рядом с собой.

Он поднес ее к уху, и Стю тут же спросил:

— Вы снова вместе?

Господи, будто парень забыл, что всего полторы недели назад похитил Брукса, и насколько безумно е*анутым был его поступок.

Джонни не стал отвечать на его вопрос, вместо этого, заявив:

— Поступи правильно.

Стю уставился на него, моргая.

Затем его глазки забегали.

— Джонни, я оказался в затруднительном положении. Ты же меня знаешь. Я понимаю, что переборщил. Но у меня не было выбора. Будь у меня другой способ, я бы…

Он не собирался слушать это дерьмо.

— Поступи правильно, — повторил Джонни.

Стю наклонился к перегородке и отчаянно зашептал в трубку:

— Я умираю здесь, брат.

— Поступи правильно, Стю.

— Я всю жизнь пробыл в ловушке с моими родителями и их дерьмом. Я не могу снова оказаться в капкане, чувак.

— Стю, поступи, бл*ть правильно.

Внезапно, как это случалось со Стю, когда он не получал того, чего хотел, его поведение изменилось.

Он откинулся на спинку стула и ухмыльнулся.

— Ты не понимаешь, — выплюнул он. — Джонни Гэмбл из «Автомастерских Гэмбла». Крутой парень. Важная шишка. Богатей. Отец которого считал, что его дерьмо не воняет. Ты никогда не чувствовал себя в ловушке. За всю свою жизнь тебя ни разу не имели.

— Отпусти ее на свободу.

Стю замолчал.

— Она — главная свидетельница по твоему делу, — сказал Джонни то, что Стю и так знал. — Она не может уехать из города. Ее имя запятнано. Она не может быть свободной. И ты ставишь ее в ситуацию, когда ей приходится давать показания против родного брата.

Это правда.

Стю не признал себя виновным по всем пунктам обвинения.

Несмотря на то, что повсюду были свидетели. Дама через дорогу от детского сада. Кассир в «Автомастерской Гэмбла», из всех гребаных мест, где он мог купить банку детского питания, прижимая к себе плачущего Брукса, он выбрал его магазин и попал на запись видеокамеры.

В хижине также обнаружили его отпечатки. И он пустился в высокоскоростную погоню на угнанной машине. Не говоря уже об отношениях, которые он завязал с кассиром банка в городе, где не жил, но в Стю было достаточно хорошего (и глупого), чтобы оставить ей гребаную записку, в которой говорилось: «Прости, детка», прежде чем поиметь ее и ее ребенка, ограбить ее банк и сбежать из города.

Наконец, была его сестра, которую он вынудил стать важным свидетелем всего этого… и, скорее всего, гораздо большего, о чем Джонни и копы не знали.

Шандра стояла за спиной Джонни с одной целью.

Чтобы побудить своего брата поступить правильно.

На этот раз.

— По словам Кэри, ты сопротивляешься. Их взбесила твоя просьба, Стю, — сказал ему Джонни. — Если позволишь судить себя в окружном суде, то проиграешь, и судья засадит твою задницу в тюрьму по приговору, который будет означать, что ты окажешься в ловушке на долгое гребаное время.

— Джонни, я здесь на стены лезу, — заскулил Стю.

— Тогда тебе не следовало грабить банк, угонять машину и похищать ребенка, Стю, — указал Джонни на очевидное.

Стю снова перевел взгляд между Джонни и Шандрой, стоявшей позади него, а затем сказал:

— Я напортачил. С тобой и с ней. Но она — единственное, что у меня есть.

— Она — единственное, что у тебя было, но так же, как ты потерял меня, ты потерял и ее.

Стю прочел это неверно и снова нетерпеливо и свирепо подался вперед.

— Она любит тебя, — зашипел он в трубку. — И никогда не переставала любить.

— Мы говорим не об этом.

— По крайней мере, я могу сеть в тюрьму, зная, что исправил одну вещь, которую разрушил.

Джонни почувствовал, как у него сжалась челюсть, и заговорил снова только когда взял себя в руки.

— Этот мир, Стю, не вращается вокруг тебя и твоих обид, проблем, гнева и неудач. Дело не в тебе. А в твоей сестре. Она должна уехать из этого города. Убраться от твоего дерьма, твоего прошлого и твоего гнева. Должна убежать от тех двух хищников, которые называют себя вашими родителями. Хоть раз в своей несчастной жизни подумай о ком-то другом, кроме себя. Подумай о ком-то, кто поставил все на карту ради тебя.

Стю откинулся на спинку стула.

— То есть, хочешь, чтобы я думал, что все это, — он махнул рукой перед собой, указывая на Джонни с Шандрой, — не связано с тем новым приключением, в которое вы пускаетесь.

— Нет, — сквозь стиснутые зубы выдавил Джонни. — Ты сядешь, независимо от того, сопротивляешься ты или нет копам, кошмар, который ты заставил всех пережить, закончился. Твой только начинается, и, как обычно, ты тащишь сестру за собой. Теперь у тебя есть выбор, и я изложу его в понятных тебе словах. Кэри говорит, что если ты изменишь свое заявление, они все равно готовы заключить с тобой сделку. Это будет означать сокращение срока наказания. На решение у тебя есть час. По истечении этого часа ты предстанешь перед судом, а копы и окружной прокурор так злы, Стю, что набросятся на тебя со всем, что у них есть, а у них есть многое. Со мной поделились, что по обвинению в похищении тебе дадут двадцать лет. Обвинение в ограблении, поскольку ты был вооружен, добавит тебе двадцать пять. И окружной прокурор будет настаивать на этом, а принимая во внимание украденную тобой машину, ты выйдешь на свободу, когда тебе стукнет семьдесят семь лет.