— Я хотел бы…

— Что?

— Я хотел бы, чтобы ты питалась так же, как и я. Я желал бы дать тебе что-нибудь от себя.

— Ты уже дал мне…

— Я навсегда как сокровище сберегу эту ночь.

Она нахмурилась.

— Будут и другие.

— Но эта особенная.

«Ну, конечно, это так. Это же был его первый раз», — вспыхнув, подумала Клер. — Я тоже так считаю.

Доставили последнюю трапезу, завтрак.

Майкл поднялся и принес ей поднос. Когда он сел, вспыхнула свеча на прикроватном столике, и в ее мягком свете Клер увидела, как он прослеживает кончиком пальца орнамент на ручке серебряной вилки.

Близилось время, когда можно было сбежать, вспомнила она. И он тоже это понимал.

Клер встала, взяла его за руку и повела в ванную комнату. Включив воду в душе, она тихонько поинтересовалась:

— Расскажи мне о порядке действий. Что происходит, когда он приходит за женщинами?

Майкл казался смущенным, однако ответил.

— После трапезы я иду в угол и приковываю себя. Он проверяет это через глазок в двери. Женщина лежит на кровати точно так же, как по прибытии. Он вкатывает тележку, перекладывает женщину на нее и увозит. Позднее меня одурманивают, и он размыкает цепи. Вот и все.

— Как выглядят женщины?

— Прошу прощения?

— Они без сознания? Как они реагируют? Как проявляется оказываемый на них эффект?

— Они неподвижны. Их глаза открыты, но, кажется, что они не понимают, что происходит вокруг них.

— Тогда наркотики находятся в еде. Вот в этой еде есть какие-то препараты. — Великолепно. Она смогла бы справиться с этим без проблем. — Откуда ты узнаешь, когда он придет?

— Он прибывает, когда я возвращаю поднос и приковываю себя.

Клер сделала глубокий вдох.

— Тогда вот что мы сделаем. Я хочу, чтобы ты надел наручники, но оставил одно запястье свободным…

— Я не могу так сделать. Там есть датчики. Я не уверен как, но он узнает. В прошлом году один наручник не защелкнулся: в механизм попал рукав. Он понял это и заставил меня исправить до того, как войти.

Черт побери. Тогда она должна сделать все по-своему. Ее преимуществом будет тот факт, что Флетчер должен будет войти и поднять ее.

Клер подождала еще немного и выключила воду. Отбросив полотенце куда-то во тьму, она потянула Майкла снова в спальню. Забрав серебряную вилку с подноса и положив ее в карман халата, она поразмыслила еще раз. Будь она Флетчером, она бы пересчитала столовые приборы, чтобы удостовериться, что ни один из них не будет использован как оружие.

Клер мельком бросила взгляд на стол с рисунками. Бинго!

Она подняла поднос и унесла его в ванную комнату, где выбросила большую часть еды в туалет и смыла ее. После чего вернулась к Майклу. По пути она подхватила со стола один из остро отточенных карандашей и положила его в карман халата.

Она остановилась перед Майклом и протянула ему поднос.

— Время пришло.

Он поднял на нее глаза, которые мерцали совсем по иной причине, нежели их удивительный цвет: в густых ресницах прятались слезы.

Она отложила поднос на прикроватный столик и обвила руки вокруг него, хотя каким-то образом получилось, что обнял ее все-таки он.

— Все будет в порядке. Я позабочусь о тебе.

Посмотрев вниз на ее лицо, он прошептал:

— Я люблю тебя.

— Ох, Господи… я тоже тебя лю…

— И я всегда буду скучать по тебе.

Одна капля упала ей на щеку, когда Клер попыталась в панике освободиться. Но он провел рукой перед ее лицом, и все исчезло.

Три недели спустя…

Клер вглядывалась из окна офиса в мучительно чистое осеннее небо. Солнечный свет был таким ярким, а воздух таким сухим, что резкие грани небоскребов, заточенные до состояния лазерных ножей,[18] врезались контурами в ее взор, одаривая головной болью. Господи, она так устала.

— Что за чертовщиной ты занимаешься?

Она отвернулась от вида и посмотрела через стол.

— О, Мик. Это ты.

Мик Роудс, бывший возлюбленный, партнер в фирме и во всех отношениях хороший парень занял все пространство между дверными косяками.

— Ты уходишь?

Когда она только лишь кивнула, он замотал головой.

— Ты не выйдешь из дела. Ты не можешь уйти. Что за чертовщина…

— Я потеряла запал, Мик.

— С каких пор? Только в конце августа при поглощении «Технитрона» ты съела на ленч адвоката противоположной стороны!

— Я больше не голодна. — Что было и профессиональной метафорой, и буквальной истиной. В последнюю неделю у нее не было никакого аппетита.

Мик рывком ослабил красный галстук и захлопнул за собой дверь.

— Так возьми отпуск. На месяц. Но не спускай в сортир всю свою карьеру из-за простой минуты слабости. Ладно, проект с «Технитроном» не был принят. Будут и другие дела.

Она рассеянно слушала звонящий телефон на столе Марты в приемной. И разговоры других поверенных, суетящихся возле нее. И шум птичьего клекота принтера.

— Я всегда обожала твое имя, — мягко произнесла она. — Я когда-нибудь говорила тебе это?

Мик вытаращился на нее как на чокнутую. Что ж, естественно при таких обстоятельствах. Она постоянно казалась не в себе с выходных Дня труда, когда вместо работы проспала три дня кряду.

Истина же заключалась в том, что она беспокоилась, считая, что проект «Технитрона» не был принят именно из-за нее. С растраченных впустую выходных она постоянно плавала в тумане. Ослабевшая. Озабоченная и смущенная.

— Клер, может ты должна поговорить с…

Она покачала головой.

— Кроме того, почему ты употребляешь Мик? Я никогда не звала тебя никак иначе, кроме как Мик. Майкл это такое… прекрасное имя.

— Хм, да. Слушай, я и в самом деле думаю, что ты должна с кем-то поговорить.

Возможно, он был прав. Ночью она не могла уснуть, мучимая снами, а в течение дня была погружена в депрессию, не имевшую под собой никакого основания. Конечно, «Технитрон» развалился, и, может быть, что-то из этого было ее просчетом, но это не могло послужить причиной для ее торжествующей апатии или боли в центре груди.

Марта постучалась и просунула голову внутрь.

— Извините меня, но твой доктор на второй линии, и, думаю, ты можешь захотеть узнать, что умерла старая мисс Лидс. Ее дворецкий оставил во вторник сообщение, но оно затерялось. Я нашла его только сейчас.

Мисс Лидс.

Клер подняла руку к голове, когда сквозь нее хлынула волна безосновательной ненависти, а в висках закололо.

— А, спасибо, Марта. Мик, я поговорю с тобой позднее. Кстати, думаю, пятница — мой последний день. Я полностью решила.

— Что? Ты не можешь так быстро сорваться.

— Я набросала список своих досье, клиентов и состояние каждого дела. Я позволю вам, остающимся, подраться из-за них.

— Господи, Клер…

— Закрой за собой дверь. И, Марта, пожалуйста, поищи, где и когда проходят похороны мисс Лидс.

Оставшись в одиночестве, она подняла телефонную трубку.

— Это Клер Строутон.

— Пожалуйста, минуту, сейчас соединю с доктором Хьюз.

Клер нахмурилась, раздумывая, о чем с ней хотела поговорить врач. Не предполагалось, что тесты, которые она сделала вчера, будут готовы за несколько дней.

— Привет, Клер. — Эмили Хьюз как всегда перешла к сути. За что Клер ее и любила. — Я знаю, что ты занята, поэтому не буду тратить твое время. Ты беременна. И именно поэтому ты чувствуешь усталость и тошноту.

Клер заморгала. Закатила глаза.

— Нет.

— У тебя уже около трех или четырех недель.

— Невозможно.

— Я знаю, что ты пьешь противозачаточные таблетки. Но антибиотики, которые ты принимала в конце августа, могли снизить их эффективность…

— Это невозможно, потому что у меня не было секса. — Ну, по крайней мере, в реальной жизни. Ее сны в последнее время были жарки как преисподняя, и, возможно, были частичной причиной того, почему она так утомлялась. Она постоянно просыпалась в середине ночи, извиваясь, покрытая испариной и с влагой между ног. Всячески пытаясь, она никогда не могла запомнить, как выглядел ее любовник из сна, но, Господи, он производил на нее глубокое впечатление… по крайней мере, до тех пор пока не заканчивались фантазии. В конце они всегда разлучались, и она каждый раз просыпалась в слезах.