Она покачала головой.

— Да ладно, Пэйтон. Я далеко не девственница, так же как и ты. Не изнеженный цветок, не сломаюсь…

— Ново, ты можешь доверять мне. Я не причиню тебе боль. Обещаю.

И по какой-то чертовой причине ее глаза заслезились. Нет, неверно. Она знала, в чем дело. Она так долго была сильной… что забыла, каково это, когда кто-то другой берет на себя все бремя.

Она никогда бы не считала себя одинокой.

Но непредвиденная, неожиданная и совершенно необоснованная поддержка Пэйтона, особенно, что касалось секса, так остро заставила ее почувствовать пропасть между ней и всеми, кто ее окружал.

— У меня проблемы с доверием, Пэйтон, — хрипло сказала она. — Оно еще ни разу не принесло мне ничего хорошего.

— Это не меняет того, что я сказал. Ни единого слова.

— Почему? — прошептала она. — Почему ты так ведешь себя?

— Честно?

— Да уж лучше бы да.

— Я не знаю. Правда. Единственное, в чем я уверен… я в жизни больше не хочу видеть, как кто-то или что-то снова причиняет тебе боль.

Не верь ему, сказала она себе. Ни слову из всей этой ерунды. Он хочет трахнуть тебя, именно поэтому это говорит. Ты же проходила уже через все эти сладкие речи, и помнишь, что из этого вышло?

Беременная и одинокая.

Выкидыш — в одиночестве.

Одинокая с тех самых пор.

И все же, даже если она заставит себя вспомнить, что случилось в том холодном доме целую жизнь назад? Даже если скажет себе, что безопаснее думать, что с ней играют?

Ново посмотрела в спокойные, серьезные глаза Пэйтона и поняла, как трудно не верить ему.

— Я остановлюсь в любое время. Лишь одно твое слово, — повторил он мягко.

Ее накрыла нервная, паническая дрожь, все кости словно размякли. У нее было много секса с тех пор, как она рассталась с Оскаром, с тех пор как потеряла ребенка. Части ее тела встречались с частями тела других. Но она никогда никому не открывалась на самом деле.

Это так удобно — нет необходимости делиться с кем-то своей историей. Пока партнер ни о чем не знает, она могла притворяться, что ничего не произошло.

Сегодня… наверное потому, что прошли всего сутки после того, как она пару раз чуть не умерла… но отрезок между трагедией прошлого и ее текущим положением, казалось, сократился с двух лет… до двух минут.

И все, что она держала в разных углах ринга, сейчас грозило слиться воедино.

И Пэйтон пребывал в не менее уязвимом положении. И хотя она не знала всех подробностей, это делало их равными, не так ли?

— Запри дверь, — сказала она.

Не сводя глаз с Ново, Пэйтон выполнил ее указания и повернул замок. Естественно, у медицинского персонала был ключ, но с табличкой на двери и с учетом того факта, что учебный центр был пуст, потому что Роф объявил всем выходной, конфиденциальность была им обеспечена.

Прежде чем подойти к Ново, он погасил свет, оставив лишь бледное свечение из тесной ванной комнаты. Вообще, ему не нравилась эта приглушенность, ведь чем хуже освещение, тем ярче казались показания на мониторах у изголовья больничной кровати.

И Ново до сих пор была под капельницами.

Но у нее вполне хватило сил принять душ, влажные волосы снова были заплетены в косу и завивались на кончиках. И она даже немного поела.

Когда Пэйтон приблизился, Ново опустила верхнюю половину кровати, полностью выравнивая матрас, и сердце забилось быстрее, когда он осознал, что на самом деле собирается лечь рядом с ней.

— Давай я просто подвину… — она попыталась поправить катетер, что шел от ее руки. — Боже, курам на смех. Давай я просто уберу эту штуку.

— Да, так ничего не выйдет. Я помогу.

Он завел прозрачные пластиковые трубочки за подушку, чтобы они не мешались. Затем опустил перекладину и сел на край матраса.

Когда он взял Ново за руку, ее кожа показалась ему еще мягче, чем он себе представлял. У воина, вроде нее, ладонь должна быть грубой. Тем не менее, он чувствовал силу в ней, мозоли от тренажеров и сражений.

Когда Ново потянула его к себе, он более чем охотно последовал, вытянувшись поверх одеял.

— Ты поцелуешь меня или как? — спросила она.

— Да, собираюсь.

Он накрыл ее рот своим, и, черт возьми, мозг мгновенно закоротило, да так, что логичные рассуждения вкупе с рациональным мышлением просто собрали чемоданы и ушли в чей-то чужой череп. Ее губы были восхитительны, язык агрессивно толкнулся в его рот, от запаха сносило крышу, покруче чем от травки. И, срань Господня, все происходило так быстро, особенно к югу от его пояса. Он так сильно хотел войти в нее, что задыхался и терял контроль.

Но в одном он был осторожен. Он постарался не наваливаться на ее раненую грудь. А в остальном просто сдался ощущениям, его бедра касались ее, ее тело выгибалось под ним, руки скользили по его спине…

— Рубашку сними, — простонала Ново.

— Есть, мэм.

Он медленно оторвался от нее и сел на пятки. Пуговицы упрямились, пальцы были неловкими, дыхание слишком тяжелым, но, похоже, Ново было плевать на все это. Она просто смотрела на него хищным взглядом, облизывая губы, между которых сверкали кончики белых клыков.

— Я голодна.

— Возьми все.

— Аккуратнее, я могу тебя убить.

— Тогда позволь мне умереть в твоих руках.

Пэйтон бросил белую рубашку на пол, вместе с галстуком-бабочкой, а потом снова опустился на Ново. Когда их тела воссоединились, хотя он и навалился на какие-то провода, и они неуклюже завозились… он пытался не обращать на это внимание. Стоит ли вообще в таком положении заниматься сексом?

Да, черт возьми, объявил его член. Заткнись, мать твою.

Прекрати…

— Что? — спросила она.

— Ничего. Позволь мне поцеловать тебя, пока я не кончил в брюки.

— Не самая страшная угроза. — Она прищурила горящий взгляд. — Потому что именно этого я от тебя и хочу.

Пэйтон зашипел, а она погладила ладонями его грудь, спускаясь к твердому животу. Когда она остановилась у границы ремня, он стиснул зубы.

— Ох, на хрен…

— Это чуть позднее, помоги избавиться от брюк.

Сначала он не поверил, что правильно расслышал ее. Но затем она дернула его ремень свободной рукой… и он был более чем готов ей в этом помочь. Последовала серия грубых рывков, полоска гладкой черной кожи скользнула через пряжку из белого золота, а затем он завозился с пуговицей и молнией.

Ее рука скользнула за ткань, как только у нее появился доступ, и как только она дотронулась до него, Пэйтон толкнулся вперед с такой силой, что чуть не сломал позвоночник.

— Наблюдай за мной, — приказала Ново.

Он застонал и посмотрел вниз на то, как ее ладонь обернула его толстый ствол и затем погладила его вверх-вниз, от чего горячая волна прокатилась по всему телу. Затем она поцеловала его, ее рот перехватил инициативу, коса соскользнула с плеча и рухнула на его руку.

— Черт, помедленнее, я сейчас кончу…

— А я что говорила.

Удовольствие нарастало, она потянулась к его горлу, острые как лезвия клыки царапнули кожу и нашли подходящее место в яремной вене. Она укусила его в тот момент, когда он начал кончать, и Пэйтон хрипло выкрикнул ее имя, боль и удовольствие смешались, ощущения нарастали, пока ему не стало казаться, что его сейчас порвет на части.

Положив ладонь ей на затылок, Пэйтон прижал ее к себе, когда Ново начала пить из его вены, ее голова была так близко к его, что он чувствовал только ее запах, член снова встал и жаждал большего.

Она владела им.

Снова и снова.

Уязвимость, которую он чувствовал раньше… наверное, не совсем осознавая, но безоговорочно принимая… сейчас, когда она владела им, это чувство растворилось.

Он никогда прежде не нуждался в доминировании — подобные игры его не интересовали. Но после Ново? Он задавался вопросом, насколько далеко она могла бы зайти… и сколько он мог бы взять на себя.

И очень хотел это выяснить.