Пэйтон сделал шаг назад. А потом еще и еще один.

— Значит, ты все решила. Все решила, да?

— Математика здесь не так уж сложна. И я очень умная женщина.

— Для сведения — ты мне и слова не дала сказать по этому поводу.

— Я разве должна? Твоя версия событий для меня не имеет значения. Сотрясение воздуха, ничего серьезно. Как и ты сам.

Пэйтон физически ощутил, как ее слова ударили прямо в центр грудной клетки. А потом он уставился в пол. Словно сквозь туман он заметил, что ковер был влажным от снега, что приносили люди с улицы на сапогах и ботинках.

Он думал о том, как она позволила ему обнимать ее всю ночь.

И он поверил, что наконец-то забрался в ее сердце.

Но он недостаточно хорошо ее знал.

Может, в другое время ее жизни у них мог быть шанс. Но отношения с ней похожи на марафон со сломанной ногой. Можно было договариваться о чем угодно, разговаривать о том, чтобы возродить доверие, заверять и проверять, чтобы убедиться, что ее все устраивает, но со временем ее главная слабость, которая заключалась в том, что она никогда на самом деле ему не доверяла, разрушила бы общие усилия.

— Я не могу тебя исцелить, — тихо произнес Пэйтон.

— Какого хрена? — огрызнулась она. — Что, черт возьми, ты несешь?

Пэйтон посмотрел ей прямо в глаза.

— Мне жаль, что тебе причинили боль. Мне действительно…

— Дело не в Оскаре! И не пытайся свалить…

— Собственно, дело именно в нем. Наверное, ты когда-нибудь поймешь это, а может и нет. Но в любом случае — это не мое дело, потому что я отказываюсь продолжать платить за грехи другого. Удачи тебе. Надеюсь, ты каким-то образом обретешь в душе покой.

Он отвернулся и пошел к двойным дверям… и на своем пути увидел вспышку ее отражения на стекле. Ново смотрела ему вслед, подбородок был упрямо выставлен вперед, глаза сверкали, а руки скрещены на груди.

Закрывая сердце.

И если это не самая идеальная метафора, описывающая ее личность, то он не знал, какая еще могла бы сделать это лучше.

Выйдя из здания, Пэйтон спустился по семи заснеженным ступеням и посмотрел налево. Потом направо.

Он выбрал направление случайно и пошел, засунув руки в карманы своей флисовой кофты. Он не потрудился надеть парку и по ошибке оставил свою вещевую сумку в раздевалке в учебном центре. Но холод его не тревожил.

По какой-то причине, пока он шел, он думал о раненых животных, которые, не смотря ни на что, почему-то кусают руку, которая пытается их спасти.

И это всего лишь часть трагедии. Не так ли?

— Да пошли они в задницу. Эта пара придурков может валить на хрен.

Роф сделал заявление, сидя в зале для аудиенций, в левом кресле из двух, стоявших перед пылающим камином. Джордж свернулся у него на коленях, и рука короля поглаживала квадратную светлую голову, собака чувствовала себя намного лучше после, по всей видимости, попытки переварить желтый теннисный мяч.

Все шло как надо. Не то чтобы Сэкстон вообще отдавал себе отчет о том, что именно «все», куда это «все» «шло» и что входило в понятие «как надо».

Оставалось только догадываться.

— Мне нравится Ваша манера излагать мысли, мой Господин, — сказал он с усмешкой, глядя на древний том, который открыл с осторожностью и изучал с большим вниманием. — И в этом случае я полностью с Вами согласен. Пэйтон и Ромина имеют полное право самостоятельно определять ход своей жизни и, если перевести с древнейшего языка данный пассаж, мы можем утверждать, что несогласованное приданое не является проблемой для обоих полов.

— Отменишь прием? — Роф поднял голову, в своих черных очках он был похож на наемного убийцу, который был готов пристрелить эту пару господ на месте. — Потому что, если они заявятся сюда, им может не понравиться мой вежливый отказ. Продать своего ребенка, черт возьми. Они издеваются надо мной?

— Да, мой Господин. — Сэкстон сделал запись в своем графике. — Я думаю, будет лучше, если я объясню им по телефону, что не существует законного способа достижения их целей. В противном случае, нам придется вызывать «Стинмастер»[107], не так ли?

Роф мягко рассмеялся.

— Мы с тобой — отличная команда.

— Я непомерно горд Вашей похвалой и не могу не согласиться со сказанным. — Сэкстон поклонился. — Я набросаю просмотренные пункты по Древнему Праву и внесу в онлайн-базу, чтобы они были под рукой. Все будет хорошо.

— Это последнее дело на сегодня?

— Да, мой Господин. — Он взглянул на собаку. — Но, Джордж, больше никаких теннисных мячей, хорошо?

— Да, обойдемся без повторений, верно, здоровяк?

Когда золотистый пес издал стон, Сэкстон собрал свои бумаги, встал из-за стола и откланялся. По пути кивнул Блэю, который стоял на страже у двери.

— Думаю, эта парочка собирается отбыть домой, — прошептал он. — Роф весь извелся от беспокойства о своем втором ребенке.

— А я думаю, что мы все испугаемся до смерти, если что-то случится…

— …с этой собакой.

— …с этой собакой.

Они кивнули друг другу, а затем Блэй вошел в комнату для аудиенций, чтобы организовать транспортировку Короля в особняк, а Сэкстон направился в свой кабинет. Искушение немедленно вернуться домой было невозможно отрицать, но, в конце концов, ему приходилось соблюдать все процедуры. Он провел в офисе еще час, прежде чем смог уйти, и, когда он, наконец, закончил, то чуть не затоптал пару додженов по пути к заднему выходу.

Дематериализируясь к парадному входу в фермерский дом, Сэкстон помедлил, чтобы ослабить шнуровку на своих «Мерреллах», и, насвистывая, вошел внутрь.

В воздухе висел тяжелый запах крови.

— Ран? — Он уронил свою сумку и кружку на пол. — Ран!

Паника охватила все его нервные окончания, и он бросился в гостиную. Сломанная мебель, разбитые лампы… скомканные ковры в беспорядке валялись по углам.

— Ран! — закричал он.

Ни звука. Ни стона. Ни вздоха.

Но кровь была не человеческая.

Развернувшись, он побежал на кухню и…

Рядом со столом растеклась лужа крови, и Сэкстон чуть не споткнулся, ринувшись…

— О Господи, нет…!

Ран лежал на полу, лицом вниз, а кровь была… повсюду.

— Ран! Любовь моя!

Сэкстон упал на колени возле тела, желудок сводило от рвотных позывов, но он взял себя в руки и прикоснулся к плечу и спине.

— Ран? Господь всемогущий, пожалуйста, не умирай…

Слабыми дрожащими руками он осторожно перевернул парня на спину. То, что он видел, было кошмаром: на горле Рана зияла рваная рана, взгляд неподвижно застыл. Казалось, он не дышал.

Крик Сэкстона эхом отозвался в пустом доме. И затем он снова вскрикнул, когда понял, на чем лежал Ран.

Умирающий мужчина стащил кашемировое пальто Сэкстона со спинки стула, на которой оно висело… и, умирая, прижимал его к себе, словно их любовью пытался унять боль.

— Пожалуйста, не умирай… живи… приди в себя…

Каким-то образом Сэкстон сумел вытащить свой телефон и позвонить… кому-то. Он не знал, кому именно. И также внезапно он понял, что уже не один. Он был окружен людьми… и кто-то потянул его назад, чтобы кто-то другой мог взглянуть на Рана…

Блэй. Его обнимали руки Блэя.

Они оба стояли на коленях в луже крови Рана.

— Я ничего не слышу, — выпалил Сэкстон. — Кто-нибудь говорит что-нибудь?

— Ш-ш, — услышал он мягкий голос Блэя. — Все в порядке. Им надо осмотреть его…

— Я не могу… что случилось с моими ушами? — Он ударил себя по голове пару раз. — Я не слышу… они не работают…

Блей схватил его за руку, обездвиживая.

— Нам нужно выяснить, есть ли…

— Он мертв?

В этот момент Сэкстон колебался на грани грандиозной истерики, но у него не было времени слепнуть от навернувшихся слез и внезапной глухоты. Поэтому он рыдал без них, пытаясь сосредоточиться сквозь свое отчаяние и горе.