Если мы настолько умны, почему же только мы (и одомашненные нами животные) умираем преимущественно от болезней и от проявлений агрессии наших сородичей? Дикие животные редко умирают от болезней — если не считать болезней от загрязнения окружающей среды, вызванного человеком, или умышленного распространения возбудителей, предназначенных для истребления определенного вида животных, — цели, которая обычно не достигается, например, искусственное заражение миксоматозом диких кроликов. Чаще дикие животные гибнут от несчастных случаев, истощения, становятся добычей человека или других животных.

За последние сто лет наши знания о строении человеческого организма неизмеримо улучшились. Мы научились пересаживать органы, добились головокружительных успехов в области генной инженерии. Но ведущие специалисты в этих сферах признаются: чем глубже они проникают в тайны устройства человеческого тела, тем отчетливее понимают, как мало мы знаем о работе этого удивительного механизма. Слишком часто оказывается, что наши ограниченные познания создают больше проблем, нежели решают.

Интересно, почему моя кошка пьет воду из пруда и прекрасно чувствует себя, а мне достаточно в праздник положить льда в свой стакан, чтобы заработать жестокое расстройство желудка? Почему дикие животные уже через несколько часов после появления на свет умеют не только вставать на ноги, но и бегать, а человеческие младенцы сохраняют неподвижность месяцами?

Современная медицина занимается преимущественно поиском чудодейственной таблетки или порошка, снимающего тот или иной симптом. Долгие годы меня мучали запоры. И неудивительно. С самого рождения нам вдалбливают, что болезни и недомогания совершенно естественны. От нас ждут ветряной оспы, кори, коклюша, простуд и гриппов, несварений, запоров, диареи и так далее, и тому подобное. Это нормально. Врач пропишет лекарство и вылечит нас. Мой врач прописывал мне слабительное, и проблема запоров решалась за считанные дни.

Но неужели вы и вправду считаете, что такой замысловатый механизм, как человеческое тело, предназначен для того, чтобы терпеть запоры? Вспомните о сложном устройстве многочисленных триллионов клеток. Разве они созданы для того, чтобы со временем стать раковыми? Почему врач не объяснил, что мои запоры — следствие неправильного питания?

Практически все проблемы в жизни нам свойственно решать путем воздействия на источник проблемы, а не через облегчение ее симптомов. Если у вас протекает крыша, как вы поступите — всю жизнь будете подставлять под капли тазы и ведра или замените разбитую черепицу? Пожалуй, пример чересчур очевиден, и, видимо, в этом и заключается причина нашего нелогичного подхода к медицине: человеческий организм настолько сложен, что даже врачи, знающие о нем больше, чем кто бы то ни было, мало что могут — с таким же успехом можно поручить макаке ремонт компьютера.

Если в вашей машине мигает индикатор масла, стоит ли решать проблему путем отключения этой лампочки? Подобное решение было бы не только абсурдным, но и чрезвычайно рискованным. Да, двигатель вряд ли заклинит сразу, но в этом мигающий индикатор не виноват. Наоборот, это очень полезное предупреждение о неполадках в механизме. Нам свойственно воспринимать ломоту, головные боли, кашель, повышенную температуру, тошноту или слабость как обособленные, самостоятельные недомогания. И напрасно. Подобно миганию индикатора масла, это лишь симптомы — предупреждения, что в организме что-то разладилось. Нередко такой симптом, как кашель или рвота, является не только предупреждением, но и частью исцеления. Кашель — безотказный природный метод извлечения инородных веществ из легких, а рвота — извлечение ядовитых веществ из желудка.

Во многих случаях медикаменты, прописанные врачами для устранения симптомов, только усугубляют ситуацию. Многие врачи уже на собственном опыте убедились, что такие успокоительные лекарства, как валиум и либриум, способны как избавлять от недомоганий, так и вызывать их. Они оказывают воздействие, подобное воздействию алкоголя: отвлекают человека от проблем, но не устраняют их. А когда влияние препарата ослабевает, пациенту требуется новая доза. Сами медикаменты являются ядами и могут вызвать побочные физические и психические эффекты.

Организм учится сопротивляться воздействию лекарства. Возникает зависимость от препарата, создающая дополнительный физический и психический стресс.

В конце концов препарат перестает действовать на организм, пациент уже не ощущает даже иллюзии избавления от стресса. Слишком часто в таких случаях дозы лекарств увеличивают, а их прием учащают, подвергая пациента таким образом еще более мощному и губительному воздействию. Весь этот процесс подобен ускоряющемуся падению в бездонную пропасть.

Многие врачи оправдывают применение таких препаратов тем, что они спасают пациента от нервного срыва. Но это опять-таки лишь устранение симптома. Нервный срыв сам по себе — не болезнь, напротив, элемент исцеления и еще один предупредительный сигнал. Так природа говорит нам: «Я уже не могу справляться со стрессом, проблемами и ответственностью. С меня хватит. Мне нужен отдых. Дайте мне передышку!»

Как слонам удается жить дольше, чем людям, без помощи врачей, без одежды и жилища, без возможности запасать еду? Почему все другие живые существа выживают тем же способом, каким раньше пользовались люди? В конце концов врачи в истории человечества появились сравнительно недавно, а диетологи и специалисты по правильному питанию — вообще в последние несколько лет. Методы работы, которые врачи практиковали какие-нибудь сто лет назад, сейчас мы уже считаем варварскими. А ведь человеческий организм приспособлен для выживания на планете лучше, чем какой бы то ни было другой. Все функции, доставшиеся нам от природы, предназначены для выживания, — неважно, нравится нам это или нет, и самым мощным оружием для борьбы с болезнями является наша иммунная система.

Когда мы устраняем симптомы болезни, но не ее причину, мы также гасим поступающие в мозг сигналы, которые в противном случае спровоцировали бы усиленную работу иммунной системы.

Представьте, что судно, на котором вы плыли, потерпело крушение. Пилот вертолета замечает костер, который вы развели, чтобы подать сигнал бедствия, тушит его и радостно улетает на базу, думая: «Вот и нет проблемы». По-вашему, сравнение надуманное? Но именно так мы поступаем, расправляясь не с болезнью, а с ее симптомом.

Наверное, вы считаете мои нападки на современную цивилизацию лицемерными. Думаете, я гораздо охотнее жил бы в глинобитной хижине среди болот? Ошибаетесь. Но налоги, декларации по недвижимости, ежедневную трату времени в пробках на загазованных улицах и необходимость целыми днями торчать в конторе я охотно променял бы на бревенчатую избушку на опушке леса с богатой флорой и фауной у чистого голубого озера, кишащего рыбой.

Несомненно, человечество добилось колоссального прогресса в коммуникации, добывании и хранении пищи. Но что в этом толку, если передаваемые знания и сохраненная пища вредны для нас? Если наша цивилизация преуспевает, почему из всех живых существ, которым инстинкты предписывают выживать, только мы чувствуем себя настолько несчастными, что порой кончаем жизнь самоубийством? В царстве животных самоубийства неизвестны. Так и слышу ваш вопрос: «А как же лемминги?» Но у нас нет доказательств тому, что прыгающие со скалы лемминги совершают именно самоубийство, то же самое справедливо в отношении китов, выбрасывающихся на берег. Кроме того, мы — единственный вид, умеющий плакать. А как же крокодилы? А крокодильи слезы — ложные.

Человеческий организм — на самом деле удивительная машина. Но какой бы чудесной она ни была, она обладает серьезным изъяном. И нам необходимо выяснить, что это за

Изъян удивительного механизма

Разумный человек не станет оспаривать утверждение, согласно которому люди обязаны своим превосходством в сфере технологии развитому интеллекту. Человеческие существа обладают не только инстинктами, но и способностью запоминать опыт прошлого и дедуктивным путем применять накопленные знания к различным ситуациям. Эта способность делать выводы и передавать знания не только из поколения в поколение, но и между народами, языками и культурами, позволила человеческому роду оставить соперников далеко позади — настолько, что мы уверовали, будто распоряжаемся собственной судьбой.