— Мамочка! — подбегает ко мне Даян и сразу же обнимается. — Де была?

— Где, — автоматически поправляю. — Гуляла, — целую сынишку в щеку. — Там такой снегопад, — делаю больше глаза, щекочу сынишку по ребрам. Он извивается и звонко хохочет. — Пойдем смотреть? — часто кивает. — Тогда беги, забирай курточку.

Березин смотрит на меня стиснув зубы. Подхожу. Утыкаюсь носом в его каменную грудь, забираюсь ледяными пальцами под край свитера и футболку. Он вздрагивает, шумно выдыхает.

— Дать бы тебе по заднице! — рычит мне в макушку крепко прижимая к себе.

— Мне это было очень-очень нужно, — подтягиваюсь, целую его в плотно сжатые губы.

— Это не отменяет моего желания дать тебе по заднице, Настя! — рычит Яр.

— Готов! — отвлекает нас от разборок сынишка. — Папа, помоги, — просит застегнуть неудобный замок. Березин отмирает и начинает потихоньку успокаиваться.

— Я люблю тебя, — провожу пальцами по его волосам. Отхожу, чтобы не мешать моим мужчинам находить новый коннект, под названием «папа — сын».

Домой едем молча, с сопровождением. так же, как добирались сюда. Березин все равно недовольно сопит всю дорогу, нервно ведет машину и, похоже, только Даян спасает меня от скандала.

Заходим в теплую квартиру. Ярослав с грохотом бросает на тумбочку ключи. Помогает Яну разуться, снимает с него куртку, отправляет в комнату.

— Зачем ты к нему пошла? — разворачивается, прижимает меня к стене всем телом, упирается в нее ладонями по обе стороны от моего лица. — Зачем, Ась?!

— Не кричи на меня, пожалуйста, — вся моя решимость улетучивается. Рядом с ним я снова маленькая детдомовская девочка. Беззащитная и одинокая. — Хотела увидеть это животное на своем месте. В клетке.

— Дура! — зло рявкает он прямо мне в губы и отчаянно бьет кулаком в стену.

— Знаю. Поцелуй меня, — тянусь к его губам. Отворачивается. — Яр, — глажу его по щеке.

— Наказана, — не больно кусает меня за нижнюю губу, наклоняется и помогает снять ботинки.

— Я согласна, — глажу его по волосам, пока он не поднялся. — За горячий обед ты меня простишь? — забираюсь глубже, массирую ему голову наводя на голове забавный хаос.

— Ммм, — стонет он, упираясь лицом мне в живот. — Хорошо как. Но одним обедом ты не отделаешься за такую глупость, — нехотя поднимается во весь рост.

— И что мне теперь делать? — облизнув губы смотрю как темнеют его красивые глаза.

— Сына спать уложишь, я покажу, — целует меня в нос, крутится на пятках и сваливает, оставляя меня краснеть в прихожей.

Держу в руках паспорта на Аську и Даяна, пульс в горле отбивает четкий нервный ритм. Нам ехать сегодня через наш крохотный городок за вещами. Завтра мы улетаем в чужую страну, чтобы прятаться.

Звучит трусливо и в целом странно. Только мне плевать. Я не буду рисковать семьей ни минуты. Если понадобится, засуну Аську в чемодан и все равно увезу. В ней говорят злость, страх и обида. Они придают сил постоянно поддерживая приличный уровень адреналина в крови. Стоит схлынуть эмоциональному накалу, приходит откат. Моя любимая девочка дрожит, плачет и выплескивает все, что там было с ними сначала в подушку, потом на меня.

Пока нас готовили к перелету, еще пару раз дернули на допрос. С Настей говорят очень мягко. Она не знает, что с ней работает не следак, а очень хороший психолог. Это не мешает ему вытаскивать нужную информацию, но помимо этого, он приводит в порядок ее голову.

Мы забираем с собой еще одного человечка, Анютку, младшую сестренку Виктора. Девочка входит в круг лиц, попадающих под защиту, как родственница сотрудника, работающего над делом Салаева. Я пообещал другу, именно таковым я теперь его считаю, что присмотрю за его Аней. Она сможет учиться там, а я буду консультировать и помогать с домашкой.

— Березина Анастасия Дмитриевна, — читаю вслух. — Березин Даян Ярославович.

— Любуешься? — хихикает Настя, обнимая меня сзади.

— Да, — накрываю ее руки ладонью. — Во всем есть плюсы, — грустно усмехаюсь. — Сколько бы мы провозились с усыновлением? А так нам за пару дней все оформили. И загранники быстро сделали. — Иди сюда, — тяну ее за руку, сажаю на стол, встаю между ног. Она снова обвивает меня за пояс руками, тоже смотрит в паспорта.

— А если его выпустят? — откладывает документы в сторону, наматывает на пальчик шнурок от моих домашних штанов.

— Не должны, — раскручиваю шнурок, потому что палец покраснел. Устраиваю ее руку снова у себя на поясе. Аська забирается пальцами под край футболки, водит ноготками по пояснице.

— Ну а вдруг Яр? Что тогда? До конца жизни прятаться? Он же мстительная сволочь!

— Я предлагаю решать проблемы по мере их поступления. Иначе будет плохо, Ась. Ты с ума сойдешь от всех этих «если», «а что будет?». Все будет нормально. Мы не в ссылку едем. В большую цивилизованную страну. Разницу в менталитете и языковой барьер преодолеть не проблема. Это дело времени. А врачи, Насть, они везде врачи. Устроюсь на работу, найдем Яну детский сад. Он маленький. Дети быстро адаптируются под новые обстоятельства. Давай пока думать об этом, — прошу ее. Целую в поджатые губки. Расслабляется, осторожно отвечает прикасаясь к моим губам язычком. Со стоном делаю наши прикосновения глубже, ярче, острее. — Стой-стой-стой, — торможу нас обоих отрываясь от ее губ. — Телефон.

Достаю из кармана, принимаю вызов.

— Да, Вить. Здарова. Понял тебя. Будем готовы, — скидываю звонок. — У нас три часа до выезда, малыш. Надо заканчивать сборы.

— Пап, — дергает меня за штанину Даян.

Это теперь мой личный хвостик. «Папа» мы слышим чаще, чем «мама». Он осваивается в этом понятии, ему нравится само слово. Мне тоже нравится, но вздрагивать от него я пока не перестал. Настя совсем не ревнует. Только улыбается, поглядывая на нас.

— Чего такое? — подкидываю Яна на руках. Он протягивает мне рисунок.

На нем три корявеньких разноцветных человечка и собака. Хитрец!

Малой успел подружиться со служебным немцем и теперь выпрашивает щенка всеми доступными способами.

— Папа, — показывает пальчиком на человечка с овальной головой, нарисованной синим карандашом. На груди у меня красный крест. — Мама, — у нее голова розовая и в руке большой цветок. — Я, — стоящий между нами карапуз, нарисованный зеленым цветом. — И Глом… Рррр, — рычит, вспоминая звук. Я с ним немного занимался и научил такой простой штуке. — Гром, — выговаривает правильно, слегка смешивая р — л. Это пройдет. Здесь даже логопед не нужен. Я сам откорректирую.

— Гром, значит, — усмехаясь подкидываю его на локте. Уже имя придумал.

— Да, — гладит пальчиком щенка.

Вот зараза мелкая!

— Так, манипулятор, — спускаю его на пол. — Бегом вещи свои складывать. Приду, проверю. Карандаши в коробку, альбом тоже убирай. С собой возьмем, в самолете будешь рисовать.

Все равно помогаю Даяну все собрать. Упаковываю сначала его немногочисленный скарб, потом проверяю наш. Мы уже собрали все, осталось докинуть кое-что по мелочи и переодеться.

Быстро принимаю душ, бреюсь. Меняю спортивные штаны на джинсы. Поверх футболки надеваю серую толстовку с капюшоном. Настя тоже переоделась. Подходит, дотягивается пальчиками до моих волос.

— Голова мокрая еще. Как ты поедешь?

— Высохнет, не переживай, — целую ее в носик.

Фена у нас нет, сушимся полотенцами.

Выставляю сумку у входа. Сверху кидаю маленький рюкзачок Яна. Прохожу по квартире, все перекрываю, проверяю шкафы. Все забрали. Главное, документы под рукой, кошелек с картами во внутреннем кармане куртки, мобильники заряжены на сто процентов.

«Спускайтесь» — приходит сообщение от Виктора.

В сопровождении дежурного охранника едем вниз. Жму ему руку в благодарность за службу и помощь. Устраиваемся в машине сзади. Витя за рулем, с ним еще один парень. Будут меняться в дороге. За нами следом еще одна машина, неприметная, без опознавательных знаков. Ребята должны прошерстить квартиру, которую снимали Самир с Вадимом. Надеются, что там что-то осталось, чего не заметили при первом обыске.