— И что, неужели ты хотел бы заниматься мотоспортом всерьёз? — внимательно глядя на него, спросил Адам.

— Не-ет, — он махнул рукой, и скорчил кислую мину, демонстрируя отношение к вопросу. — Это всё так, развлекуха. Чтобы ездить всерьёз надо учиться, да и байк нужен крутой, а это стоит… — он многозначительно закатил глаза, предлагая собеседнику самому додумать цену.

— А работаешь ты кем? — между делом поинтересовался Адам.

Джер приосанился, вздёрнул подбородок, сверкнул на благодарного слушателя пронзительным взглядом, и изрёк:

— Я актёр. — Потом не выдержал, поняв, что перебрал с пафосом, и рассмеялся. — Ну, хотел бы быть. У нас свой театр-студия, иногда мы ездим с гастролями, а так подрабатываю где придётся. В общем, я, в отличие от нашей общей знакомой (он кивнул на пустующий стул, где могла бы сидеть сестра), ожиданий наших славных предков не оправдал.

— Ну отчего же, — Адам отодвинул пустую тарелку. — Подрабатывать можно по-разному.

Он рассеянно вытащил из кармана купюру и придавил солонкой. Не справившись с собой, Джерфид невежливо скосил глаза. Купюра снова была крупная.

— Послушай, ты это брось, — смущённый тем, что его, видимо, сочли совсем уж несчастным голодранцем, выдавил Джер, — Я же не девушка, сам за себя заплачу!

— Я не хотел тебя обидеть, — обезоруживающе развёл руками Адам.

Джер, стушевавшись окончательно, полез в карман и извлёк пару слегка мятых бумажек, придавил уголком подставки с салфетками и встал.

— Спасибо за компанию, пойду я. У нас как раз репетиция намечена.

— А можно мне с тобой? — Адам поднял голову, чтобы поймать взгляд собеседника. В серых глазах его вспыхнули искорки.

— Куда? — не понял Джерфид.

— Хочу посмотреть на ваш театр. Всегда хотел попасть на репетицию, да всё как-то некому было контрамарку выписать.

«Ври больше» — про себя подумал Джерфид, у которого уже сложилось чёткое впечатление, что этот предприимчивый тип найдёт себе любого нужного человека и любой блат, если ему это понадобится. С другой стороны, внимание к его увлечению было, чего там греха таить, приятно. По сравнению с осуждающими вздохами родителей и привычным скептическим фырканьем Ясмин.

— Так как, можно? — напомнил о себе Адам.

— Да пожалуйста, — вышел из ступора Джер. — Только придётся поторопиться, это на другом конце города.

— Хочешь, я тебя подвезу? — Предложил Адам, поднимаясь. И уточнил с совершенно серьёзным видом, — Или ты сам за рулём?

«Издевается он что ли? — нахмурился Джер. — Хотя вроде бы не похоже…» В конце концов просто глупо толкаться в метро, а потом трястись в автобусе, если можно путешествовать с комфортом.

— Я сегодня пешком, так что поедем на твоей, — согласился он, принимая правила игры.

Они вышли из кафе и двинулись вдоль ряда припаркованных у бордюра автомобилей. Бормоча под нос что-то о пробках, Адам достал брелок и щёлкнул кнопкой, отключая сигнализацию.

Джерфид встал, как вкопанный.

— Это что, твоя машина?!

Солнечные блики матово поблескивали, отмечая изящные изгибы корпуса белоснежного «Cayen» а. Назвать это великолепие «кузовом» у Джера не поворачивался язык. Конечно, дорогие машины не такая уж редкость, их частенько встретишь на улице. Но вот так запросто, случайно получить возможность на таком прокатиться… Холёный конь из королевских конюшен — вот на кого был похож этот автомобиль. Адам же в своём ненавязчивом, чуть примятом костюме и с неизменной серёжкой, поблескивающей в ухе, годился в лучшем случае на роль «королевского конюха».

— Садись давай, а то опоздаем.

Машина шла мягко и плавно, словно крупный хищник быстро и беззвучно крался сквозь дебри каменных джунглей; или даже как акула, скользил, ловко огибая все препятствия на пути, беззастенчиво и бескомпромиссно оттирая в сторону конкурентов. Поймав себя на этой мысли Джерфид усмехнулся невесело «тоже мне, знаток!», и собрался было продолжить разговор с Адамом, чтоб скрасить дорогу, но покосился на него и осёкся: на лице водителя застыла лёгкая полуулыбка абсолютного умиротворения. Даже вертикальная складка между бровей почти разгладилась. «Да он в восторге, — подумал Джер. — Запомним.»

Репетиции студии проходили в маленьком зале обветшалого от времени детского центра. Тут пахло деревом, дешевой краской и старой обивкой кресел — наверное, так пахнет в любом подобном заведении. Сцена была крохотная. Старшая группа начальной школы, демонстрирующая драматическую, исполненную внутреннего конфликта постановку про трёх медведей смотрелась бы тут вполне уместно. Чего не скажешь о деятельности двух десятков великовозрастных «юных дарований».

Постановка была слаба. Настолько, что Адам даже не дал себе труда попытаться вникнуть в смысл. Просто сидел и смотрел на копошение мальчиков и девочек, которые сами, очевидно, воспринимали происходящее скорее как клуб по интересам нежели как серьёзный проект. Кто-то явно пришёл с целью пообщаться и обменяться сплетнями. Вон та блеклая девушка, кажется, просто от безысходности. А вот у этих ребят в углу — к гадалке не ходи — намечается роман. Интересно, они уже сегодня уйдут вместе, или ещё потянут резину? Адам перехватил взгляд режиссёра. Идейный лидер был постарше; аккуратно подстриженные виски седые, глаза острые, с хищным прищуром. Да уж, пожалуй, такой вполне может вести людей. И взгляд, которым он смерил влюблённую парочку был куда как неласков. Интересно, почему? У самого были планы на эту девчонку, или…? На всякий случай мысленно пометив это ценное наблюдение, Адам продолжил осмотр собравшихся персонажей, но тут на сцену вылез Джерфид и пришлось включиться в сюжет.

Эпизод демонстрировал конфликт, причины которого Адам благополучно проворонил, да это, собственно было и не важно. Соперником Джерфида на сцене был культурист весом под центнер, медленный в движениях из-за вспухших буграми мышц. Создавалось впечатление что порой ему это откровенно мешало. Режиссер был такого же мнения. Не прерывая хода действия, он включился в конфликт третьим голосом, помогая поддерживать напряжение сцены и заодно корректируя действия артиста.

— Лицом, лицом к нему, успевай, успевай, это важно! Да не на меня смотри, я сказал лицом! В глаза! И разозлись на него. Так!!!

А вот Джер в стимуляции не нуждался совершенно. Вытянувшись во весь свой немалый рост и чуть ссутулив плечи, он исподлобья сверлил неповоротливого культуриста тяжелым взглядом, не предвещавшим абсолютно ничего хорошего. При этом он то ли по режиссёрскому замыслу, то ли рефлекторно, то и дело заходил сопернику слегка в бок, словно собака, примеривающаяся броситься. Адам откинулся на жесткую спинку скрипучего рассохшегося кресла и смотрел. Да, пластика на высоте, и жесты такие уверенные, не резкие. Пожалуй, будь это реальной ссорой, качку пришлось бы ой, как худо. И надо же, как хорошо держит образ. Тюфяк-тюфяк, а пружина-то железная. У сестры его иногда проскакивает такой взгляд. Интересно, как поведёт себя Ясмин, если её довести до состояния настолько яркой злобы? И можно ли её до такого состояния довести? Если да, то это должно быть что-то незабываемое! Впрочем, разве это единственный способ разглядеть эмоции на пике?

— Ну, как тебе? — голос Джера отвлёк его от размышлений об эмоциональных всплесках.

— Молодец, — довольно равнодушно похвалил он, с удовольствием отметив, как легко парень перестроился на привычно-оптимистичную волну. — Может, стоит тебе всё-таки поступить в институт?

— Пять лет сонетов Шекспира в позе «школьник на табуреточке», а потом «кушать подано» в каком-нибудь третьесортном театре с богатой историей?

— Пойдём отсюда, — фыркнул Адам, подавившись смешком. Убедился что режиссёр на них не смотрит, и, игнорируя робкие протесты, аккуратно подтолкнул приятеля к двери.

Вечерний воздух заставил зябко поёжиться, они ускорили шаги.

— Этой твоей студии цены бы не было, если б они не тянули тебя назад, — заметил Адам.