Дантиох больше не бежал. Кузнец войны замер в смятении.

— Нам не победить, — повторил он.

И вновь сорвался с места. До входа уже было рукой подать…

Он потянулся к ней, но внезапно обнаружил себя вскакивающим с кровати под визг сирен, вырвавший его из дремоты.

— Привратник, отчет.

Барабас мотнул головой, отгоняя прошлое, и сосредоточился на настоящем — двери дозорной башни. Потоки времени увлекали его, словно бушующий океан, что затягивает на глубину, откуда уже не выплыть. И ведь это не иллюзия, все происходит на самом деле, и Железные Воины вокруг него исчезают из бытия в таком же круговороте истерзанного пространства и времени.

Они гибли десятками. Дантиох врезался в дверь. Панель запирающего механизма сбивчиво мигала. Железный Воин лягнул ее, погнув изъеденную местами до дыр поверхность, и занес было ногу для второго удара, но в этот момент силы оставили его и ступня лишь скользнула по металлу.

Сами укрепления звенели от пронзительного, леденящего кровь визга исчадий преисподней, по звуку почти неотличимого от залпов их оружия.

— Мелта! — сквозь сильную отдышку потребовал кузнец войны. Он был измотан до предела, а вопли хрудов звучали все ближе.

Кто-то сунул в протянутую руку термальный заряд. Дантиох припечатал его к двери и отошел. С взрывом ощущение временного сдвига усилилось еще больше. На мгновение Барабас утратил понимание того, где находится, швыряемый взад-вперед по течению собственной жизни…

Ласковое прикосновение холодного ветра заставляет вздрогнуть. Земля у босых ног круто ныряет в глубокую долину, а на дальней стороне ущелья в тумане виднеются очертания горы. У него мальчишеские руки, на теле — только грубая рубаха. Снизу доносится жалостливое блеяние — на уступе застряла молоденькая козочка. Сбитый с толку, он трясет головой, прогоняя мельтешащие перед глазами картины войны и образы чудовищ, и ловко пускается вниз по склону, чтобы спасти животное. Он должен спешить, иначе отец разозлится.

— Дантиох! — слышит он голос. — Кузнец войны!

Видение развеялось. Перед ним стоял Вастополь.

— Я… Я был на Олимпии… — выдавил из себя Барабас и заглянул в лицо собрата. — Ты состарился.

— Как и все мы. Что нам делать? Какие будут приказы?

Невесть как Барабас оказался уже внутри башни — высокого бастиона и управляющего центра крепости. Большинство здешних машин безнадежно сгорело, но технодесантник Таварр с методичностью ученого в своей лаборатории пытался восстановить все, что мог. Толстая пластальная дверь превратилась в дырявый кусок металлолома. Железные Воины заняли позиции у проема и высовывались из укрытий, чтобы пустить очередь в надвигавшихся по лестнице тварей. Хрудам предшествовала волна убийственного холода, сменявшегося невыносимым жаром, и внутри их смертоносных энтропийных полей даже камень начинал болезненно скрипеть.

— Они метят в кузнеца войны, — зарычал Золан. — Хотят извести его старостью.

— Брат! — окликнул Вастополь.

Лицо воина огрубело от морщин, которых не было еще утром.

— Снова идут! — крикнул сержант.

Дантиох сбросил оцепенение от приступа помутнения и мысленной командой включил аварийный маячок в доспехе. Крошечное устройство отправило сигнал «Железному стражу», его флагману на орбите Голгиса. Теперь в течение нескольких секунд за выжившими должны прибыть поднятые по тревоге «Грозовые птицы».

— Мы покидаем крепость, — объявил Дантиох. — Завалите дверь. Обратно мы не вернемся.

Золан кивнул и подозвал к себе подрывную команду. Пока товарищи гибли, прикрывая их огнем, легионеры размещали заряды, которые автоматически закреплялись на камне самоврезающимися болтами.

— Назад! Назад! — закричал сержант.

Визжащие солдаты-ксеносы запустили в проем длинные изворотливые руки и рванули на себя, сбив с ног, одного из защитников. Золан схватил боевого брата за руку в надежде удержать, но тщетно. Здорового Железного Воина не смогла бы побороть и целая толпа хрудов, но энтропийные поля высасывали из легионеров все силы, и свою жертву твари все-таки утянули на смерть.

— Взрывай, — приказал Дантиох.

В помещение брызнули скальные обломки, куски размером с кулак забарабанили по доспехам космодесантников, а крошка и клубящаяся пыль присыпали сверху груду камней, перекрывшую вход в зал управления.

— Здесь все тоже надо уничтожить. Не оставим им ничего, — сказал Барабас, указывая на еще работавшие системы.

Он открыл вокс-канал, глядя, как его измученные подчиненные ковыляют с места на место, раскладывая взрывчатку. Их осталось всего девять.

— Легионеры четырнадцатой гранд-роты, говорит ваш кузнец войны. Железо, которое не гнется, обречено сломаться. Мы отступаем. Все, кто может — пробирайтесь к посадочной площадке. Железо внутри!

— Железо снаружи.

Как же мало голосов ему ответило…

Железные Воины скрылись в облаке каменной пыли и огня.

Двигатели «Грозовой птицы» ревели, поднимая машину в небо. На экранах перед Дантиохом расстилалась удаляющаяся планета. Хруды нескончаемым потоком высыпали на равнины и исчезали в земле, уходя к своей таинственной цели. Воины чужаков заполонили стены, а их пушки продолжали молотить по крепости. На рокрите посадочной площадки лежали мертвые Железные Воины — многие умерли прямо на бегу, когда их тела окончательно сдались. С других участков базы взлетало еще несколько «Грозовых птиц», унося немногих выживших.

Из центра управления лишь четверым удалось добраться до спасительного челнока. Больше на призывы никто не ответил.

Таварр сидел, бессильно прислонившись к переборке, и тяжело, с присвистом, дышал. Вастополь выглядел немногим лучше.

Больше всех досталось Золану. Сержант бился до самого конца, и лишь когда он оказался в чреве «Грозовой птицы», ноги подвели его. Он рухнул прямо на закрывшуюся аппарель и больше не шевелился. Барабас сорвал шлем с головы Золана и теперь сидел рядом, держа друга за руку. Вдалеке от хрудов разум Дантиоха немного прояснился, и сильнее всей чудовищной тяжести приобретенных лет его голову клонил вниз стыд.

Он потерпел неудачу.

— Приготовить варп-двигатели к экстренному прыжку, — кузнец войны охрипшим голосом вызвал корабли на орбите. — Мы отступаем.

Золан чуть сильнее сжал его руку. На лице, которое от старости перестало напоминать человеческое, приоткрылись слезящиеся глаза.

— Ты сделал все что мог. Даже владыка Пертурабо не удержал бы крепость, — прошептал сержант.

— Ты был прав, мой друг. Нам следовало уходить гораздо раньше.

— Никто не вправе винить тебя, Дантиох. — Голова Золана опала набок. Говорил он слабо и едва разборчиво, словно во сне. — Отступать не в нашей натуре.

— Догматизм не означает мудрость.

— Попробуй объяснить это нашему примарху. — Ссохшимися губами Золан изобразил подобие улыбки.

Веки вновь опустились на его глаза.

Барабас наклонился к уху брата и прошептал:

— Из железа рождается сила. Из силы рождается воля. Из воли рождается вера. Из веры рождается честь. Из чести куется железо. Такова наша Нерушимая литания.

— И да будет так во веки веков, — с этими словами сержант испустил последний вздох.

На визоре шлема Дантиоха оставалось четыре идентификационные руны. Та, что принадлежала Золану, с траурным звоном мигнула и погасла.

Стих и шум от прохождения плотных слоев атмосферы — «Грозовая птица» вырвалась из хилой гравитационной хватки Голгиса. Тишина космоса подарила Дантиоху короткую передышку от войны, в которой невозможно было победить.

А впереди его ждала встреча с Пертурабо.

— Брат, они чудесны, — восхитилась Каллифона.

Балкон ее покоев, поддерживаемый ступенчатыми консолями, сильно выдавался из боковой стены дворца, и с него открывался прекрасный вид на плато Стратиотов. Внизу, на изящно вымощенном декоративной плиткой парадном плацу, собиралась армия Лохоса. Выстроившиеся квадратами отряды солдат ждали, когда для смотра войск явится Даммекос, а между ними в холостом режиме урчали двигателями три дюжины боевых машин, созданных по проекту королевского воспитанника. На бронированных корпусах красовались свежие эмблемы, а широкие гусеничные траки вибрировали от мощи моторов.