Лихорадочно качая головой, снова забиваюсь в свой угол.

— Вот и молодец. А теперь раздевайся. Не собираюсь я тебя насиловать, нужна ты мне, пришибленная. Мокрую одежду надо снять.

Порывшись в спортивной сумке, Молотов достаёт оттуда свою футболку и бросает её мне.

— Скинешь свои тряпки и наденешь это.

Нервно комкаю хлопковую ткань в заледеневших от холода пальцах и снова начинаю озираться. Глаза за это время уже успевают привыкнуть к темноте, и я могу разглядеть очертания комнаты.

Она совсем маленькая. Небольшой стол с двумя стульями, умывальник, несколько полочек и узкая железная койка в углу возле окна.

— А где мне переодеться? — растерянно смотрю на мужчину. — Вы выйдете?

— И не мечтай. Я с тебя глаз не спущу, так что слинять не выйдет. Так переодевайся.

— Я не буду! — упрямо выдавливаю из себя, откидывая футболку в сторону. — Не буду при вас раздеваться.

Смотрю в лицо здоровяка, которое в один момент становится пунцовым от злости.

Крупные ладони медленно сжимаются в кулаки и также медленно разжимаются.

Мужчина снова начинается надвигаться на меня. Подходит вплотную и, размахнувшись, вбивает кулак в стену рядом со мной, отчего я взвизгиваю и тут же вжимаю голову в плечи.

Наклонившись, здоровяк поднимает футболку и с силой впихивает её в мои руки.

— Я сказал, переодевайся, — цедит сквозь зубы, приблизив своё лицо к моему. — Или я сам тебя раздену. Второй раз повторять не стану.

Повернувшись ко мне спиной, отходит в сторону и начинает стягивать с себя бельё, нисколько не стесняясь моего присутствия.

Меня словно молнией прошибает, и я тут же зажмуриваюсь, спеша быстрее отвернуться к стене. Дрожащими пальцами вожусь с пуговицами, которые никак не хотят вылезать из петель мокрой рубашки, а когда скидываю её с себя, быстрее спешу накинуть футболку, и как только прикрываю все стратегически важные места, стягиваю юбку.

— Бельё тоже снимай, — грубый низкий голос приказом звучит за моей спиной, и я резко оборачиваюсь.

Здоровяк уже успел переодеть штаны и сейчас копается в шкафчиках. Достаёт оттуда початую бутылку водки и садится за стол. Отлично, он ещё и алкоголик. Я всегда боялась пьяных людей. Они слишком непредсказуемы в своих действиях. А пьяный преступник пугает вдвойне. Откуда я знаю, что взбредёт в его хмельную голову.

Но, вопреки моим ожиданиям, вытащив пробку, мужчина отправляет содержимое бутылки не в свой желудок, а щедро поливает им рану на боку. Морщится, когда обжигающая жидкость касается повреждённой кожи, но молчит. Только чуть сжимает губы. И я машинально морщусь вместе с ним, вспоминая как больно в детстве было мазать зелёнкой разбитые коленки.

— Чего глаза вылупила, — шипит, подняв на меня голову. — Бельё снимай, говорю. Не переживай, не собираюсь я тебя разглядывать. Да и футболка тебе до коленей доходит. И не трясись так. Не буду я тебя насиловать, ты меня как женщина вообще не интересуешь.

Сказав это, здоровяк опять переключается на свою рану. Продезинфицировав её алкоголем, достаёт из спортивной сумки бинты и, отмотав длинный кусок, отрывает его зубами. Я же, воспользовавшись моментом, быстро стягиваю с себя бюстгальтер и трусики, то и дело бросая опасливые взгляды на Молотова. Но к счастью он слишком занят сейчас и на меня не смотрит.

Ранение у него, конечно, серьёзное. Я ведь ещё в гостинице заметила, что он идёт как-то не ровно, но списала это на усталость. И дышит мужчина тяжело. Думаю, на самом деле он изрядно вымотан. Может мне повезёт, и он в обморок свалится?

Всё-таки пулевое ранение. А я тогда потихонечку сбегу.

— Хватит на меня таращиться, — рявкает здоровяк, вырывая меня из обнадёживающих мыслей. — Сюда иди, помоги перебинтовать.

Машинально выполняю команду, подходя к нему ближе, и замираю рядом со стулом, на котором сидит этот верзила.

— Я не умею, — растеряно смотрю на протянутый мне бинт.

В ответ на моё жалкое блеянье, мужчина устало закатывает глаза и, схватив меня за запястье, вкладывает кусок бинта в мою руку.

— Просто перетяни потуже и завяжи. Надо остановить кровотечение.

Трясущимися руками прикладываю бинт к ране и начинаю обматывать. Но Молотов такой крупный, что мне не хватает обхвата рук, и когда я завожу кусок повязки за его спину, приходится прижаться к мужчине всем телом.

Он дышит очень быстро и глубоко. И моё дыхание, вторя ему, начинает учащаться.

Когда наши лица оказываются друг напротив друга, несмело поднимаю глаза, и мой взгляд встречается с его, тёмным и мрачным. Я снова погружаюсь в эту бездну, сердце начинает стремительно разгоняться, разнося адреналин по венам.

Боже, что со мной теперь будет? Как я выберусь из этой ситуации целой и невредимой? А вдруг у меня не получится? Вдруг он не отпустит меня? Сколько времени придётся провести здесь, наедине с этим мужчиной? И насколько вообще можно доверять его обещаниям, не посягать на мою честь?

— Как тебя зовут? — спрашивает низким грубым голосом, когда я завязываю узелок на бинте и отхожу в сторону.

— Леся… — отвечаю шёпотом. Голос от стресса и холода звучит хрипло и, откашлявшись, я добавляю. — Олеся Синицына.

— Иди спать, Леся.

Встав из-за стола, здоровяк берёт в руки пистолет и, подойдя к окну, начинает сосредоточенно вглядываться вглубь леса. В ту сторону, где по моим предположениям должна быть дорога. Наверно хочет убедиться, что полиция не смогла отследить наше местоположение.

— А вас? — осмеливаюсь задать вопрос.

Но мужчина в ответ даже не оборачивается. Продолжая смотреть в окно, отвечает:

— Можешь называть меня Молот. Всё, спать иди, я сказал.

Честно говоря, после такого долгого нахождения под ледяным дождём в насквозь промокшей одежде я очень сильно замёрзла. Поэтому быстро забираюсь на узкую железную койку и тут же натягиваю одеяло до самого подбородка.

Этот сумасшедший день здорово вымотал меня, но, не смотря на дикую усталость, я не могу уснуть. Боюсь. Как можно спать, находясь в заложниках у преступника.

Кровожадного убийцы. Адреналин, бушующий сейчас в моих венах, делает своё дело, заставляя меня нервно вглядываться в спину здоровяка, в ожидании от него любых непредсказуемых действий в мой адрес.

В какой-то момент мужчина устало потирает большими ладонями лицо и поворачивается. Я тут же закрываю глаза и с головой забираюсь под оделяло.

Слышу, как скрепит старый дощатый пол от приближающихся к кровати шагов, и моё сердце в страхе замирает.

Не хочу, чтобы здоровяк знал, что я не сплю. Вдруг ему в голову придут не те мысли, и он захочет со мной поразвлечься. Не верю я его обещаниям.

Преступникам доверять нельзя.

Застываю неподвижно, стараясь даже не дышать. Чувствую, как рядом со мной прогибается матрас, и мужчина укладывается рядом. Тянет на себя одеяло, раскрывая мою голову, и я сильнее зажмуриваюсь, всем своим видом пытаясь показать, что крепко сплю.

От нервов мои мышцы напряжены настолько, что начинают болеть. Я должна быть начеку. Если этот верзила попробует хоть пальцем до меня дотронуться, я должна быть готова дать отпор.

Но проходит довольно много времени, а Молот так и продолжает расслабленно лежать на спине, закинув руки за голову.

Поняв, что насиловать меня сегодня не станут, немного расслабляюсь, начиная дышать глубже и размеренней. Снова чувствую этот запах. Мускус и цитрус. Он проникает в мои лёгкие, обволакивает, пропитывает каждую клетку тела и почему-то действует на меня успокаивающе, расслабляя окаменевшие мышцы окончательно.

Веки начинают тяжелеть, и я сама не замечаю, как погружаюсь в глубокий сон без сновидений.

С утра просыпаюсь с такой тяжёлой башкой, будто мне в мозги расплавленный свинец залили. Бочину жжёт от чёртова огнестрела и дико давит на грудину.

А вот это странно. Рёбра вроде не сломаны, но почему-то трудно дышать. И жарко.

Невыносимо просто жарко, и это не смотря на то, что сейчас глубокая осень, а за окном продолжает лить чёртов дождь.