— Но нельзя же вечно держать его под замком. Эти двое сходят с ума друг без друга и устраивают веселую жизнь окружающим.

— Вдвоем они наворотят больше бед, — отрезала Аманда, перейдя на шепот. — Постарайтесь держать вашу проблему под контролем.

— До каких пор?

— До каких придется, — прошипела глава городской стаи и бросила трубку.

Я чуть не зарычала.

И как прикажете к такому относиться? Родная дочь беснуется и оказывается в сетях, как самый настоящий зверь, а мать умывает руки. Будто так и надо.

Тьфу! Никаких сил не хватит на женщин этого семейства!

— Ждать кавалера Джулии в ближайшее время не следует, леди Сабрина? — учтиво поинтересовался Валентайн.

Дворецкий появился в середине разговора с Амандой, но меня не смутило его присутствие. Он посвящен во все тайны. Давно посвящен.

— Боюсь, что нет.

— Значит, придется караулить стену ночи напролёт.

— Да, — я провела ладонями по лицу, будто пыталась стереть усталость, а потом спросила: — Почему вы храните тайны Льюисов, Валентайн? Это опасные тайны.

— Опасные, — согласился он с печальной улыбкой. — Но я готов их хранить. Потому что обязан Арману Льюису всем.

Я удивленно приподняла брови, и Валентайн решился на откровенность.

— Думаю, вам можно поведать мою историю, вы теперь хозяйка этого дома. Хозяйка под стать хозяину. Из его породы, — проговорил он после короткой паузы. — Я попал в «Пристанище духов» молодым. Моя мать работала здесь горничной, а меня взяли лакеем. Я неплохо справлялся с обязанностями, был на хорошем счету. До тех пор, пока… пока не влюбился в молоденькую служанку. Мне казалось, это судьба. Но все вышло иначе. Та девушка… Она не была добродетельной и честной. Я интересовал ее лишь из потребительских соображений. Она пошла на преступление. Украла драгоценности хозяйки — матушки господина Армана. И сбежала. А меня выставила соучастником, хотя я ведать не ведал о гнусных планах.

— Ого! Неужели, во всем обвинили вас? — ужаснулась я.

— Обвинили, — подтвердил Валентайн. — Я бы оказался в тюрьме, но вмешался господин Арман. Он только-только стал хозяином в доме. Молодым хозяином. Его папенька скончался за два месяца до этих событий. Не буду рассказывать всех подробностей, до сих пор передергивает, стоит всё это вспомнить. Скажу лишь, что господин Арман вступился за меня, нашел доказательства моей невиновности, отвел беду. С тех пор я служу этой семье верой и правдой, храня все ее секреты. Маленькие и большие.

— Я рада, что всё закончилось для вас хорошо, Валентайн, — прошептала я, находясь под впечатлением истории.

Надо же, Арман Льюс — герой.

— Знаю, о чем вы думаете, леди Сабрина, — дворецкий легко угадал мысли. — Мой прежний хозяин был сложным человеком. Иногда жестким. Но справедливым.

— Правда? Он объявил дочь мертвой, едва та появилась на свет.

— Однако очень любил Джулию и до самой смерти искал способ ее вызволить. Люди не бывают плохими или хорошими, леди. У всех свои достоинства и недостатки.

— Возможно, — пробормотала я, вспомнив вдруг Грейсона.

Вот уж у кого точно нет достоинств. Если только не считать достоинством упорство, с которым этот человек шел к цели, какой бы мерзкой та ни была.

— О! А я ведь не просто так к вам шел, леди Сабрина! — Валентайн ударил себя по лбу. — Газеты принесли. Там везде о вашей свадьбе пишут. На первых полосах.

…Дворецкий не преувеличивал. Наши снимки были везде. В каждом издании. Свадебные снимки. А ведь мы с Джонатаном позволили фотографу в ратуше сделать всего пару кадров. Так было принято — фотографировать для истории каждую пару, сочетающую браком в Огненном. Что ж, мы хотя бы выглядели умиротворенными. Что до самих статей, Джонатан оказался прав. Никакого пренебрежительного, а тем более, язвительного тона. Журналисты ограничились констатацией факта нашего бракосочетания и сухими поздравлениями.

— Что ж, леди Льюис, ваша репутация спасена, — пробормотала я, обращаясь к самой себе, и отодвинула свежие газеты прочь.

Как ни странно, следующие две ночи прошли спокойно. В смысле, относительно спокойно. Мы по очереди несли вахту у кирпичной кладки, однако Джулия не появилась и не доставила проблем. На третью ночь дежурить у стены остались Валентайн и Китти, а мы с Джонатаном и Джоди отправились на особенную прогулку. Уехали на машине в лес. В наше с сестренкой привычное место. Новоявленный супруг уверял, что там охотники не объявятся. По графику у них нынче иные территории для слежки. Но я всё равно нервничала. Трудно избавиться от тревоги, когда сильные мира сего спят и видят, чтобы отловить парочку лисиц и отправить на арену.

Джонатан почувствовал моё волнение.

— Хочешь всё отменить? — спросил мягко. — В конце концов, Джоди может побегать в саду.

— Не может, — я покачала головой. — Нужен именно лес. Иначе всё без толку.

— Давай тогда найдем другое место, если старое тебя смущает.

— Перспектива перекидываться на незнакомой территории тревожит меня еще сильнее, — призналась я, сжимая кулаки так, что ногти вонзились в ладони. — Там мы знаем каждый куст, ориентируемся с закрытыми глазами. Плюс рядом туннель, о котором охотники, к счастью, не проведали.

— Значит, нужно успокоиться и сконцентрироваться. И всё пройдет хорошо.

Я вымученно улыбнулась.

Хотелось бы мне в это верить. Но под гнётом всего, что случилось за последние недели, не получалось. Ох, еще чуть-чуть, и я превращусь в неврастеничку. Обычно это не свойственно оборотням. Но сейчас я была больше человеком, нежели зверем.

— Ты помнишь свое первое обращение? — спросил Джонатан.

— Пытаешься отвлечь?

— И это тоже, — признался он. — Но мне, правда, интересно.

Джоди, сидевшая на заднем сиденье, судорожно вздохнула. Ей тоже было любопытно. Я никогда не рассказывала эту историю. Ни ей, ни Фейт.

— Я сбежала из дома.

— Что?! — воскликнули Джонатан и Джоди в один голос.

— Да-да, сбежала из дома, — я развела руками. — В тот день мне жутко влетело от мамы. Я слопала половину конфет, купленных к празднику. Стая жила на самообеспечении. В смысле, взрослые охотились. Чаще в человеческом обличье. На зайцев, сурков и уток. А еще у нас был огород. Какая община без собственных грядок! В город взрослые ездили редко. Так что конфеты были очень необычным лакомством. Мама их припрятала. А я… я нашла. Ну и…

Джоди прыснула со смеху, явно представив живописную картину.

— Смешно ей, — проворчала я. — Мама всыпала мне основательно. Как никогда ни до, ни после. Я обиделась. Ушла из поселения, куда глаза глядят. Скрываться.

— И скрылась, похоже, — протянул Джонатан многозначительно, сворачивая с асфальтовой дороги на песчаную — в лес.

— Скрылась, — подтвердила я и поежилась, вспомнив свои тогдашние приключения. Точнее, злоключения. — Я хоть и была мелкая, но обида — тот еще мотиватор. В общем, я умудрилась забрести далеко. А тут уж и ночь наступила. Как оказалось, особенная ночь. Случилась первая перекидка. Не просто хвост и уши прорезались. Это была полноценная перекидка. Ох, и перепугалась я.

— Ты же знала, что это однажды случится, — удивился Джонатан.

А Джоди на заднем сиденье фыркнула.

— Ты не понимаешь, — заявила со знанием дела, позабыв, что обычно стеснялась нового родственника. — В первый раз это… это… будто тебя выбрасывают из лодки посреди реки. На самую глубину. А ты не умеешь плавать.

— Точно, — подтвердила я. — Абсолютная дезориентация. Ты словно ты, но уже и не ты. Тело меняется, просыпаются звериные инстинкты, к которым ты не привык. Мысли… мысли в голове натыкаются одна на другую. А тут еще всё вокруг незнакомое, чужое. В общем, я всю ночь носилась по лесу, половину шерсти на кустах оставила. Нашли меня только под утро. У ручья. Обессиленную.

— Тебе влетело? — спросила Джоди сочувственно.

— Нет. Я тогда заболела. Недели три выхаживали. Так что не до воспитательных мер стало. Да и родители решили, что я и так сама себя наказала.