— А что, дядя Лео простудился? — спросил Джаспер у Уэйна, когда тот вырубил мотор в конце поля.
— Не-а. Обычная аллергия.
— На что?
— На сено… Забавно, правда?
Дядя Лео подошел к трактору и ребятам, отирая лицо мокрым платком. Его свекольно-красные глаза и нос источали влагу.
— Хватит на сегодня. Уэйн, отведи трактор под навес. Джаспер, ступай задай воды коровам перед обедом. Мне тут еще надо закончить.
— Да, сэр, — хором сказали мальчики.
Джаспер бегом пустился через скошенное поле к амбару. Он старался так быстро наполнить большие поилки, что вылил на себя с полведра воды, но едва это заметил. Ведро он сразу вернул на крюк и поспешил в дальний, самый темный угол. И хорошенько оглянулся по сторонам, прежде чем вытащить дневник своей мамы из тайника в просвете между стеной и обшивкой.
Глаза в который уже раз обвели контур ее имени, прежде чем вновь впиться в первую запись.
1 августа 1928 г.
Я так и сдохну здесь…
Джаспер уставился на аккуратно выведенное слово «сдохну», не уверенный, что верно его прочел.
— Сдохну? — прошептал он. В который уже раз перевел взгляд на дату. Его маме было тогда не больше четырнадцати.
— Чего это ты тут делаешь? — воззвал к нему голос от ворот амбара. Уэйн успел пригнать трактор на место.
Джаспер обернулся, пряча дневник за спиной.
— А-а… Ничего.
— Да ладно! — осклабился Уэйн, подходя ближе. — Тогда что прячешь?
— Не твое де…
Уэйн дернул Джаспера за руку, прежде чем тот успел закончить фразу. Дневник подлетел в воздух и шлепнулся оземь как раз рядом с оградой свинарника. Бедняга Рой хрюкнул и отошел к дальней стене загона, будто ничего и не случилось.
— Эй!
— Сам ты «эй»! — Уэйн поднял книжицу и повертел в руках. — Что за хрень?
— Не твое собачье дело! — провыл Джаспер, пытаясь вырвать мамин дневник из рук кузена.
— Ты где это нашел? — спросил Уэйн, поднимая дневник высоко над головой Джаспера и пролистывая страницы.
— Он мой, черт тебя дери! Отдай!
— Его твоя мать сочинила, — определил наконец Уэйн и опустил глаза на младшего кузена, отчаянно махавшего руками. — Можешь прочесть?
Руки Джаспера повисли, лишившись силы.
— Нет.
— Но хочешь? А то я мог бы помочь.
Джаспер насупился, лихорадочно соображая.
— Не думаю, что ей бы это понравилось.
— И что? Ее здесь нет. Давай попробуем. Я тебя научу. — Уэйн сел, оперевшись спиной о стену амбара, и начал читать, водя пальцем под каждой строкой:
1 августа 1928 г.
Я так и сдохну здесь, на ферме.
Джаспер с неохотой устроился на корточках рядом и следил теперь, как грязный ноготь кузена медленно ползет по странице:
Уже началось. Такое особое чувство как будто из самых костей, изнутри. Каждый день этот чудовищный распорядок, вечно одно и то же. Подоить коров, перемыть посуду, отбить белье, натаскать воды, покормить свиней, прополоть огород. Конца-краю не видно! То есть я должна вкалывать как рабыня, день за днем, пока не наступит… что, позвольте спросить? Пока не выйду замуж за воняющего потом, загорелого до корочки, нищего как церковная крыса фермера, который и есть мой суженый? Диву даюсь, отчего маменька уже с сотню раз не упала замертво.
Если я здесь останусь, решена моя судьба. Маменька даже не подумывает отправить меня в старшую школу. Говорит, все равно нет смысла. Что хорошего могла дать ей школа? Говорит, как только Перл выйдет замуж, ей уже не справиться с хозяйством, даже с моей помощью. А потом еще и окатит меня всегдашним огорченным взглядом, так что я догадываюсь, про что она думает.
Маменька не хотела меня. Я родилась последней и вижу это в ее глазах всякий раз, как не вытру тарелку насухо или худо прополю овощную грядку. Она считает, хватило бы и трех ребятишек. А я считаю, ей с самого начала нужно было бежать куда глаза глядят. И кричать по дороге.
По всему, я выхожу злосчастным, нежеланным, необязательным номером четыре. Я прямо как тот уродский сорняк, который сегодня так и не выдернула: тот колючий куст, что исколет все пальцы, пока тащишь его из земли. Я вам не крепкий мужичок вроде Альфреда. Не деревенщина вроде Леонарда. Не добрая милашка вроде старшей сестрички Перл. Не картофель, не ревень, не маргаритка. Просто сорняк.
Немного обождать, и они придумают повод, чтобы выдернуть меня и выкинуть прочь. Возражать не стану. Я до чертиков устала пускать корни в эту слякоть. Да я безбилетницей укатила бы в Бартчвилль, укрывшись на молочной телеге, лишь бы удрать подальше от драгоценного запаха навоза. И не важно, сколько раз моешься и стираешь, эту вонь ни за что не оттереть ни с рук, ни с одежды. Она впитывается в кожу. Пускай папа зовет этот смрад «запахом денег» — дерьмо, оно и есть дерьмо.
Уэйн тихонько присвистнул:
— Гляди только, чтобы па книжку не нашел.
Джаспер мог лишь согласиться. Мамино сквернословие стоило бы им трепки только за то, что они прочли это вслух, и все же дневник означал последнюю надежду Джаспера найти ее.
— Сумеешь не проболтаться? Ради меня?
— Без проблем, малой, — усмехнувшись, Уэйн щелкнул его по макушке. — Бежим умываться к ужину.
Глава 10
На следующее утро Джаспер проснулся под шум чьих-то колес, катящих по гравию подъездной дорожки. Звук затих, мотор выключили. Вздрогнув всем телом, он уселся в кровати. Щурясь сквозь стекло, увидел черный легковой автомобиль, вставший перед амбаром.
Мама?
Мысль была наивной, он сразу это понял. Джаспер впервые видел эту машину. Между тем хижину сотрясли громкие удары в дверь, и тетя Вельма вышла на стук.
— Чем могу помочь? — спросила она.
— Вы миссис Леонард Уильямс? — спросил грубый низкий голос.
— Да.
— Мне нужно побеседовать с вашим мужем.
— Конечно… Входите, пожалуйста. Хотите чашку кофе, офицер?
— Нет, благодарю, — твердые шаги хлестнули по доскам пола, из-за стола с резким скрежетом выдвинули стул. — Ваш муж дома?
— Да, он в амбаре. Располагайтесь пока, сейчас я его приведу.
Дверь открылась и хлопнула. Кухонный стул скрипнул под чьим-то весом. Выглянув из-за занавески, Джаспер уставился в затылок гостю. На сидевшем за столом крепком мужчине были светло-синяя рубашка и ковбойская шляпа; полицейские таких, кажется, не носят. На боку у него висела блестящая кожаная кобура. Джаспер покосился на Уэйна, который, не поднимаясь с подушки, выглядывал из-за другой стороны. Они обменялись озадаченными взглядами.
Полицейский с шумом выпустил воздух сквозь зубы, осматривая комнату. Поняв, что он вот-вот обернется, мальчики юркнули за занавеску.
Входная дверь распахнулась вновь, и пол чуть прогнулся под шагами двоих вошедших. Стул протестующе скрипнул, когда полицейский поднялся на ноги, чтобы встретить их стоя.
— Доброе вам утро, офицер, — произнес дядя Лео.
— Доброе утро. Я детектив Джон Руссо. Вы Леонард Уильямс?
— Да. Чем обязан, детектив?
— Я расследую исчезновение женщины… некой миссис Уэндел Лири. Как я понял, вы с ней знакомы?
— Знаком. В каком, говорите, полицейском департаменте вы работаете?
В наступившей паузе детектив махнул своим жетоном.
— Департамент полиции Детройта. Быть может, нам стоило бы поговорить снаружи?
Сквозь просвет в занавеске Джаспер увидел, как детектив широким жестом указал на отгороженную часть комнаты, где, не дыша, прислушивались они с Уэйном.
Дядя Лео коротко кивнул.
— Отчего бы нам не пройти в амбар? Вы застали меня посреди кормления.
Двое мужчин покинули хижину, и Джаспер с трудом удержался, чтобы не выбежать следом. Уэйн схватил его за руку у плеча и ткнул пальцем в окно. Сообразив, на что он намекает, Джаспер поспешно натянул штаны и ботинки, прежде чем метнуться к оконной раме.
