– Убери от меня свои лапы! – Она толкнула его в стену, а потом, когда он отскочил, толкнула еще сильнее. Он отклонился и поднял одну руку, когда она встала над ним, сжав кулаки. Он выглядел смущенным, раненным и напуганным.

От этого взгляда у нее началось покалывание, но не в хорошем смысле. В этом взгляде она видела свои глупые чертовы надежды такими же вывернутыми и изломанными, какой она оставила руку нижеземца, и в этом не было ничьей вины, кроме ее. Не надо было позволять себе надеяться, но надежды как сорняки: сколько их ни выдергивай, они все равно так и лезут.

Она сокрушенно зарычала и пошла по переулку.

Он все разрушил.

Бренд прислонился к крошащейся стене внутреннего дворика между Ральфом и Отцом Ярви и наблюдал, как Колючка дает взбучку Фрору. С тех пор, как они прибыли в Первый из Городов, он половину своего времени проводил, наблюдая за ней. Но сейчас он смотрел с угрюмой страстью сироты возле лавки пекаря, дразня себя видом наслаждений, которых, как он знал, у него никогда не будет. Это чувство Бренд знал слишком хорошо. Это чувство он надеялся больше никогда не ощущать.

Когда-то между ними было что-то хорошее. Дружба, если не нечто иное. Дружба, которая ковалась долго и тяжело.

И он все разрушил, как неуклюжий болван, каким он и был.

Он вернулся в их комнату, а ее вещей уже не было, а сама она спала с Сафрит и Коллом, и не сказала почему. Она ему ни слова не сказала с того дня на рынке. Должно быть, увидела, как он на нее смотрит, догадалась, о чем он думал. Он не особо хорошо это скрывал. Но судя по тому, как она на него теперь смотрела, или по тому, как не смотрела, ее передергивало от одной мысли об этом. Конечно, так и было.

Зачем такой как она – сильной, резкой, уверенной – такой олух, как он? С одного взгляда кто угодно мог заметить, что она по-настоящему особенная, а он никто, и всегда будет никем, как и говорил ему отец. Отвратительный тупица, который попрошайничал ради объедков, копался в мусоре и таскал мешки в доках за жалкие гроши, и был за них благодарен.

Он точно не знал, как это у него получилось, но каким-то образом он всех подвел. Свою команду. Свою семью. Себя. Колючку. Он все разрушил.

Колл отодвинул задвижку двери, и во внутренний дворик вошла Сумаэль. С ней было еще двое: невысокая служанка в накидке с капюшоном и бдительно нахмурившийся мужчина с большими плечами и шрамом через седую бровь.

Служанка сняла капюшон. Она была стройной и темноволосой, с острым взглядом, который не упускал ни одной детали, когда она наблюдала за сражением. Если можно было назвать это сражением. Фрор был одним из лучших воинов в команде, но Колючке понадобилось лишь немногим больше времени, чтобы победить его, и она даже не запыхалась.

– Я все, – простонал он, схватившись одной рукой за ребра, и вытянув другую, прося пощады.

– Весьма впечатляюще, – сказала Скифр, хватая деревянное лезвие Колючкиного топора, чтобы она снова не ударила Фрора, несмотря на его мольбы. – Я довольна тем, как ты сегодня сражалась, моя голубка. Без сомнений, без совести, без жалости. Кто следующий выйдет против тебя?

Досдувой и Колл внезапно заинтересовались углами внутреннего дворика. Бренд беспомощно поднял руки, когда на нем остановился взгляд Скифр. Он сомневался, что с таким настроением Колючки он останется в живых по окончании раунда. Старая женщина тяжело вздохнула.

– Я боялась, что тебе уже нечему учиться у твоих напарников по веслу. Пришло время для более сурового противостояния. – Она стащила свою накидку и бросила ее на спину Фрора. – Ванстер, откуда у тебя этот шрам?

– Я поцеловал девушку, – проворчал он, ковыляя к стене, – с очень острым языком.

– Еще одно доказательство того, что любовь может быть опаснее фехтования, – сказала Скифр, и Бренд мог с ней только согласиться. Она достала свои деревянные меч и топор. – А теперь, моя голубка, мы по-настоящему посмотрим, чему ты научилась…

– Прежде чем вы начнете, – сказала Сумаэль, – я бы…

– Краснозубая война ничего не ждет! – Скифр бросилась, оружие метнулось быстро и смертельно, словно атакующие змеи. Колючка изгибалась и извивалась, уклоняясь и парируя. Бренд с трудом мог сосчитать, сколькими мощными ударами они обменялись за время, которое понадобилось ему на вдох. Восемь? Десять? Они разбежались так же быстро, как столкнулись, кружа друг вокруг друга. Колючка, припав к земле, кралась, качалась между колоннами, а Скифр с важным видом шла в сторону, лениво покачивая оружием.

– О, это что-то, – прошептал Ральф, широко ухмыляясь.

Фрор поморщился, потирая ребра.

– Намного веселее, чем сражаться с нею самому, это уж точно.

Хмурый компаньон Сумаэль прошелестел что-то себе под нос, и Отец Ярви улыбнулся.

– Что он сказал? – прошептал Бренд.

– Он сказал, что девчонка исключительная.

Бренд фыркнул.

– Черт подери, это очевидно.

– Очень хорошо, – говорила Скифр. – Но не жди, что я сама откроюсь. Я не из тех, кто дарит подарки.

– Тогда я сама себе вырежу подарок! – Колючка бросилась вперед так быстро, что Бренд, вздрогнув, шагнул назад, ее топор и меч кружились и мерцали, но Скифр изогнулась, крутанулась, каким-то образом проскочила между ними и оказалась в безопасности.

– Прошу, – громче сказала Сумаэль. – Мне нужно…

– На поле битвы нет места просьбам! – крикнула Скифр, давая волю очередному ослепляющему шквалу, дерево застучало по дереву, направляя Колючку в угол дворика, а потом ее клинок чиркнул по камню, когда Колючка нырнула под ним, откатилась и вскочила, покачиваясь. Скифр выдохнула, покачнулась назад – меч Колючки пролетел в пальце от кончика ее носа.

Колл недоверчиво хихикнул. Отец Ярви надул щеки, его глаза сверкали. Ральф, не веря глазам, покачал лысеющей головой.

– Никогда не видел ничего подобного.

– Великолепно, – сказала Скифр, прищурив глаза. – Я рада, что моя мудрость не была потрачена впустую. – Она закрутила топор в пальцах так быстро, что он стал размытым пятном. – По-настоящему великолепно, но ты поймешь…

– Стоп! – закричала Сумаэль, и все резко обернулись к ней. К удивлению Бренда она опустилась на одно колено, протянув руку в сторону своей служанки. – Позвольте представить вам ее сиятельство Виалину, принцессу Запретной реки, великую герцогиню Напаза, ужас Альюкса, защитницу Первого из Городов и тридцать пятую императрицу Юга.

На миг Бренд подумал, что это какая-то замысловатая шутка. Затем он увидел, как Отец Ярви упал на одно колено, и все во дворе последовали за ним, и даже намек на смех быстро умер.

– Боги, – прошептал он, так быстро вставая на колено на камни, что это было больно.

– Простите, – прохрипела Колючка, поспешно делая то же.

Императрица шагнула вперед.

– Не извиняйтесь. Это было весьма поучительное представление. – Она говорила на их языке с грубым акцентом, но ее голос был глубоким и полным уверенности.

– Ваше сиятельство… – сказал Ярви.

– Я кажусь вам настолько сияющей? – засмеялась императрица. Открытым дружелюбным смехом, который эхом отразился по внутреннему дворику. – Я бы предпочла говорить прямо. Во дворце мне недостает прямоты. Разве что от Сумаэль, конечно.

– На мой взгляд, Сумаэль иногда говорит слишком прямо. – Отец Ярви, встав, отряхнул колени. – Мы поистине почтены вашим визитом.

– В первую очередь это честь для меня. В конце концов, вы проплыли полмира, чтобы поговорить со мной. Не хотела бы я быть из тех людей, что не могут пройти полмили от ворот своего дворца, чтобы поговорить с вами.

– Тогда постараюсь не тратить ваше время, императрица. – Министр сделал шаг к ней. – Вы разбираетесь в политике Расшатанного моря?

– Немного. Сумаэль мне рассказывала.

Ярви сделал еще шаг.

– Боюсь, Мать Война скоро расправит свои кровавые крылья над всем его побережьем.

– И вы ищете моей помощи. Даже несмотря на то, что мы молимся разным богам? Даже несмотря на то, что моя тетя заключила союз с Верховным Королем?