Через щели плетня виднелся свет лампы, вечер наполнялся голосами, откуда-то эхом отдавался куплет грустной песни. Бренд миновал огромный костер, кружащиеся искры освещали пару изможденных лиц, очень старое и очень молодое. В воздухе висел сильный запах дыма, навоза и немытых тел. Кислая вонь его детства, но тогда она казалась ему приятной. Он знал, что больше это уже не будет его домом.

Он шел и чувствовал мешочек под рубашкой. Теперь он был тяжелым. Красное золото от принца Варослава, желтое золото от императрицы Виалины, и хорошее серебро с отчеканенным на нем лицом королевы Лаитлин. Хватит на хороший дом под тенью цитадели. Достаточно, чтобы Рин больше никогда ни в чем не нуждалась. Он улыбался, толкая дверь их лачуги, которая со стуком открылась.

– Рин, я…

Он обнаружил, что стоит, уставившись на кучку незнакомцев. Мужчина, женщина, и сколько детей? Пять? Шесть? Все плотно сбились вокруг очага, где он когда-то грел свои больные ноги. И ни следа Рин среди них.

– Кто вы, черт возьми? – В него вцепился страх, и он положил руку на рукоять кинжала.

– Все в порядке! – Мужчина поднял руки. – Ты Бренд?

– Да, будь я проклят. Где моя сестра?

– Ты не знаешь?

– Если б знал, стал бы спрашивать? Где Рин?

Это был прекрасный дом в тени цитадели.

Дом богатой женщины из хорошего обработанного камня с целым вторым этажом и с головой дракона, вырезанной на кровельной балке. Уютный домик, и гостеприимный свет очага лился из-под ставен в вечерние сумерки. Красивый дом с ручейком, журчащим по крутому каналу перед ним под узким мостиком. Дом, который содержали в порядке – дверь была недавно выкрашена в зеленый цвет, над ней висела вывеска в форме меча и тихо покачивалась от ветра.

– Здесь? – Бренд достаточно часто поднимался с ящиками и бочками по крутой дорожке к домам богатых, и улицу он знал. Но он никогда не был в этом доме и не имел ни малейшего понятия, почему его сестра может быть внутри.

– Здесь, – ответил мужчина, и постучал по двери костяшками пальцев.

Бренд стоял и раздумывал, какую позу принять, и распахнувшаяся дверь застала его врасплох между двумя.

Рин изменилась. Быть может даже больше, чем он. Теперь она была похожа на взрослую женщину, стала выше, ее лицо было более худым, темные волосы коротко пострижены. На ней была прекрасная туника, с искусной вышивкой на воротнике, как у зажиточного торговца.

– Хэйл, ты как? – спросила она.

– Лучше, – сказал мужчина. – К нам заглянул посетитель. – И он отошел с дороги, так, что свет упал на лицо Бренда.

– Рин… – прохрипел он, не зная, что сказать. – Я…

– Ты вернулся! – Она выбросила руки вокруг него, едва не сбив его с ног, и сжала так, что его едва не стошнило. – Ты так и будешь стоять на ступеньках и пялиться? – И она протащила его в дверь. – Передавай привет детям! – крикнула она вслед Хэйлу.

– Непременно!

Затем она захлопнула дверь ногой и стащила морской сундучок Бренда у него с плеча. Когда она ставила его на покрытый плиткой пол, закачалась длинная цепочка. Серебряная цепочка с серебряным ключом, блестевшим на ней.

– Чей это ключ? – пробормотал он.

– Ты подумал, что я тут вышла замуж, пока тебя не было? Это мой собственный ключ от моих замков. Ты голоден? Пить хочешь? У меня есть…

– Чей это дом, Рин?

Она ухмыльнулась ему.

– Твой. И мой. Наш.

– Этот? – Бренд уставился на нее. – Но… как…

– Я же говорила тебе, что сделаю меч.

Глаза Бренда расширились.

– Должно быть, это был меч, достойный песен.

– Король Утил так и подумал.

Глаза Бренда расширились еще сильнее.

– Король Утил?

– Я нашла новый способ плавить сталь. Более жаркий. Первый меч треснул, когда мы его закаляли, но второй выдержал. Гаден сказала, что мы должны отдать его королю. Король стоял в Зале Богов и сказал, что сталь это ответ, а это лучшая сталь из тех, что он когда-либо видел. Теперь он носит его, как я слышала. – Она пожала плечами, словно покровительство короля Утила не было величайшей честью. – После этого все захотели, чтобы я сделала им меч. Гаден сказала, что не может удерживать меня. Она сказала, что я должна быть мастером, а она моим подмастерьем. – Рин пожала плечами. – Благословлена Той Кто Ударяет по Наковальне, как мы всегда говорили.

– Боги, – прошептал Бренд. – Я собирался изменить твою жизнь. А ты изменила ее сама.

– Ты дал мне шанс. – Рин взяла его за запястье, хмуро глядя на его шрамы. – Что случилось?

– Ничего. Веревка соскользнула на высоком волоке.

– Полагаю, к этой истории есть что добавить.

– У меня есть истории и получше.

Губа Рин сморщилась.

– Если только в них нет Колючки Бату.

– Рин, она спасла императрицу Юга от ее дяди! Императрицу! Юга.

– Это я уже слышала. Об этом поют по всему городу. Что-то о том, как она одна победила дюжину мужчин. Потом их было пятнадцать. Может даже двадцать, в последний раз, как я ее слышала. И она сбросила с крыши какого-то герцога, и разгромила орду Конного Народа, завоевала эльфийскую реликвию, а еще подняла корабль, как я слышала. Подняла корабль! – и она снова фыркнула.

Бренд поднял брови.

– Полагаю, у певцов есть привычка приукрашивать правду.

– Правду можешь рассказать мне позже. – Рин взяла лампу и провела его через другую дверь. Вверх в темноту шли ступеньки. – Пойдем посмотрим твою комнату.

– У меня есть комната? – пробормотал Бренд, и его глаза расширились сильнее прежнего. Как часто он об этом мечтал? Когда у них не было крыши над головами, или еды, или друзей во всем мире, кроме них самих?

Она положила руку ему на плечи, и теперь он почувствовал себя дома.

– У тебя есть комната.

– Наверное, мне нужен новый меч.

Колючка вздохнула, осторожно положив отцовский клинок на стол. Свет кузницы осветил множество царапин, засверкал в глубоких зарубках. Меч был сточен и почти искривился за годы полировки. Обмотка рукояти истерлась до засаленных клочьев, дешевое железное навершие болталось, постукивая.

Ученица быстро глянула на меч Колючки и еще меньше внимания уделила самой Колючке.

– Полагаю, ты права. – На ней была кожаная жилетка в пятнах подпалин, рукавицы по локоть, голые руки и плечи, капли пота от жары, крепкие мышцы сокращались, когда она повернулась к полоске металла в раскаленных углях.

– Это хороший меч. – Колючка провела пальцами по стали, покрытой шрамами. – Он принадлежал моему отцу. Многое повидал. В его дни и в мои.

Ученица едва кивнула. У нее были довольно грубые манеры, но и у самой Колючки были не лучше, так что она постаралась не таить на нее зла.

– Твой мастер поблизости? – спросила она.

– Нет.

Колючка подождала продолжения, но его не последовало.

– Когда он вернется?

Девчонка лишь фыркнула, сняла металл с углей, осмотрела и вколотила его обратно в фонтане искр.

Колючка решила начать сначала.

– Я ищу мастера клинков с Шестой улицы.

– И это я, – сказала девчонка, все еще хмуро глядя на свою работу.

– Ты?

– Я делаю клинки на Шестой улице, разве нет?

– Думала, ты будешь… старше.

– Похоже, думать – не твоя сильная сторона.

Некоторое время Колючка раздумывала, стоит ли сердиться, но решила, что лучше выбросить это из головы. Она пыталась чаще выбрасывать что-то из головы.

– Ты не первая это говоришь. Просто необычно, чтобы девчонка делала мечи.

Тогда девчонка на нее посмотрела. Яростные глаза блеснули в свете кузницы сквозь волосы, прилипшие к ее ширококостному лицу, и было в ней что-то чертовски знакомое, но Колючка не могла понять что.

– Почти так же необычно, как девчонка, которая ими машет.

– Действительно, – сказала Колючка. – Я…

Мастер клинков вытащила наполовину сделанный клинок из горна. Сияющий метал пролетел так близко, что Колючке пришлось отдернуть руку.