– Я была не уверена, кому именно она его отдала. Давай присядем, – пригласила она меня. Было видно, что взяла себя в руки. Мы опустились на диван.

– Ты знаешь, что за дар нужно платить?

– Да. У бабушки Аделаиды Стефановны была тоже астма, которая стала развиваться после обретения платка.

– У меня страдают руки, – подтвердила она. – Это зависимость. Умом понимаешь, что безопаснее пользоваться как можно реже, но с ними всё меняется, чувствуешь себя другим человеком. Говорят, что собрав костюм из всех вещей, обретёшь власть над миром, но и несколько предметов, надетых вместе, обладают поразительными возможностями.

Тут я с ней согласилась. Не знаю как насчёт всех вещей, но до сих пор помню ощущение всемогущества, когда в институте экспериментировала с шейным платком.

– Меня больше всего на свете влекло творчество, я посвятила всю себя ему, и мечты о призрачной власти меня не прельщали. Но несколько предметов, надетых вместе, снимают последствия от использования вещей. Меня в последние годы мучают сильные боли, я не могу не только писать без перчаток, но и в повседневной жизни обходиться без них. Думала, попрошу у тебя или Александры платок на время. Сколько мне осталось, – грустно улыбнулась она. – После своей смерти я бы завещала платок и перчатки, а также всё своё имущество. Я даже документы уже составила, осталось только вписать имя и заверить нотариально.

– Щедрое предложение.

– Я надеялась, вы не откажете. К тому же, вы молодые девчонки, вам ещё жить и детей рожать. А вещи действуют так, что у тех, кто ими долго пользуется, детей нет. Поверь, я знаю, что говорю. У Аделаиды один сын, её мать тоже была единственным ребёнком. У меня детей нет… Думала, всё успею, да что теперь, – взмахнула она рукой.

– А про Богдана вы откуда узнали?

– Случайно. Устав от города, я люблю выезжать в живописные уединённые места на природу. Пишу этюды, заряжаюсь энергией, отдыхаю от общества. Как-то сняла коттедж на берегу реки Гауя. Там очень красивые места. Из соседей поблизости была приятная молодая женщина, русская. Она тоже приехала отдохнуть. Рисует для души, на этом и сошлись. Мы сдружились, я даже дала ей несколько уроков и советов. Так получилось, что однажды она увидела мои перчатки и узнала кружево – это отличительная черта всех вещей мадам Дамаль.

– Она тоже владелица?

– Бывшая. У Лили были чулки. В юности она занималась танцами, училась во Франции. Её ждала прекрасная карьера, но всё рухнуло, когда она с подругами поехала на горнолыжный курорт. Ей не повезло встретиться с Богданом Ковальским. Он вскружил ей голову, влюбил в себя, а когда обнаружил у неё чулки, заменил кружево. Девочка каталась на скейтборде, ввязалась в местные соревнования, выполняла рискованный трюк и получила серьёзную травму. О танцах пришлось забыть, долго лечилась. Потом вышла замуж, увлеклась живописью. Я видела её мужа, они хорошая пара, но детей нет.

– Почему она уверена, что виноват во всём Богдан?

– А кто ещё? Только у него была возможность, и только знающий человек понимал, как незаметно испортить вещь. Она лишь в больнице обнаружила, что на чулках другое кружево, а потом их вообще выкрали из её вещей. И несмотря на то, что Богдан клялся ей в любви, он её так и не навестил ни разу, исчезнув из её жизни навсегда.

Не сомневалась, что Богдан при желании может быть холодным и жёстким. Такой человек способен на многое. Вот и Сашей он играет, влюбив в себя.

– Я после этого стала внимательно следить за этим семейством и, скажу тебе, странностей там много. Знай я, что он крутится поблизости, никогда бы не прилетела! Теперь всё пропало – я попалась ему на глаза. Возможно, мои вещи уже сегодня обыщут, мой дом… – заволновалась Вера Игнатьевна.

Кажется, истерика выходила на новый виток.

– Мне кажется, вы преувеличиваете. Нет ничего странного, что вы приехали и выразили соболезнование.

На меня посмотрели, как на не разумное дитя. Вера Игнатьевна лишь покачала головой:

– Ты даже не представляешь, что за люди в Ордене. Они уже много веков уничтожают обладательниц вещей. Шовинисты, считающие женщин вместилищем греха! Они стояли за инквизицией и по их вине полыхали костры.

Я вспомнила свой сон с участием Богдана и Кристофа, и у меня мороз прошёл по коже. Я же тогда видела их в одежде монахов! Как сразу не сообразила, приняв тёмные балахоны за плащи.

Вера Игнатьевна неожиданно встала и с решительным видом стала что-то искать в дорожном несессере.

– Возьми! – протянула мне небольшую записную книжку.

– Что это?

– Всё, что мне удалось узнать. Я по крохам собирала информацию насчёт вещей, записывая все факты и слухи. Здесь нет имён других владелиц, это опасно, но всё равно не хочу, чтобы эта информация досталась Ордену.

– Спасибо! – от души поблагодарила её, хотя, после всех новостей, желания пользоваться платком поубавилось.

– Перчатки тоже возьми на время, и спрячь, – неожиданно произнесла она. – Меня сейчас начнут проверять и их не должны найти. Я пока уеду подлечить здоровье, а потом вернусь за ними.

– Вы мне доверяете? – удивилась я.

– Аделаида выбрала тебя, а она разбиралась в людях.

– Я просто была с ней рядом. Я планирую потом отдать платок и дневник Саше. Она наследница, пусть и решает, что со всем этим делать.

– Нет! Разве она просила тебя передать его внучке? – Я покачала головой. – Вот видишь. Аделаида сделала свой выбор.

– Да зачем он мне нужен? Я не хочу болеть, не хочу проблем с ним связанных.

– Ты можешь найти себя в политике, бизнесе.

– Конечно, а потом испортится здоровье, и в довершение привлеку внимание Ордена.

– Тут ты права. Многие попадались, когда слишком высоко взлетали, теряли осторожность и упивались своей властью. Говорят, среди обладательниц вещей была Мата Хари, Мерлин Монро, принцесса Диана, Ахматова. История показывает, что судьбы их сложились трагично. Но никто не заставляет тебя ими пользоваться. Спрячь, и оставь на крайний случай.

Отдав перчатки, Вера Игнатьевна стала меня выпроваживать. Кажется, она попросту боялась передумать. Оглянуться не успела, как оказалась выставленной за дверь. К машине шла в растерянных чувствах и под завязку загруженной информацией.

Алекс отлучилась в дамскую комнату, а мужчины, оставшись наедине, обменялись взглядами.

– Нет, это маловероятно, – не выдержал Кристоф. – Бабка отдала бы всё внучке, а не чужой девчонке, и она была не в том состоянии, чтобы что-то ей рассказать. К тому же нам так и не удалось подтвердить существование этого дьявольского платка! И квартиру я обыскал – у неё чисто, на компьютере никаких запросов в интернете.

– Тем ни менее чутьё подсказывает, что он существует. Квартиру Кристины следует поставить под наблюдение. Возможно, всплывёт чтонибудь интересное.

– Хорошо, я позвоню Савицкому, согласился Морено. Он и сам был не против понаблюдать, чем занимается Кристина в свободное время дома и проверить, так ли уж сильно она занята. К тому же знает, как устроить, чтобы записи из ванной спальни ложились только ему на стол. При мысли, что на неё будут глазеть посторонние, внутри всё протестовало.

– Нет. Пусть работают твои люди, – возразил Богдан, одним махом допивая кофе. – Мне не нравится ситуация с бабкой. Внимание к ней привлекли мы, и утечка произошла у Савицкого. Не хочу, чтобы кто-то ещё знал о наших подозрениях насчёт Кристины. А вот насчёт художницы Савицкому сказать можно. Пусть проверят и возьмут под наблюдение, а твои люди посмотрят, будет ли крутиться вокруг неё кто-то ещё. Сделаем из неё живца.

– А если она ни при чём?

– Сам-то в это веришь? Она явно чего-то боится и у неё была довольно странная реакция на нас. Требуется выяснить, что именно она знает. Мне нужна полная информация на неё. Ты её руки видел? Следует проверить – это просто болезнь, или она отмечена скверной. Сам знаешь, как бы они ей ни сопротивлялись, в старости отчётливо видны последствия.