Голос дрожит от волнения. Последняя фраза резко обрывается, а я неловко смотрю на свои пальцы, и еле слышно говорю:

— Пойду спать, уже поздно.

— Подожди, — властно бросает Син, и я замираю, закусывая губу. — Тот, о ком ты пела…

Фальшиво улыбаюсь и перебиваю его:

— Это просто песня.

Глаза Эванса превращаются в два ледника и пронизывают насквозь. Он откладывает гитару и достает сигарету, щелкая зажигалкой.

— Тогда иди спать, Джи. Впереди сложная неделя.

Киваю и быстро поднимаюсь в свою комнату.

В груди ужасно жжет, словно к коже прикоснулись раскаленным железом. Очень больно.

— Когда ты повзрослеешь, Джи? — расстроенно шепчу и падаю на кровать, прикрывая глаза.

— Ты чокнулась.

Мы сидим с Тинки на заднем дворе школы в понедельник. Точнее, я сижу, а Тинки ходит передо мной и возмущается, после того, как узнает новость о группе.

— Я считал тебя благоразумным человеком, Браун, но ты оставила свой мозг и гордость у ног того самовлюбленного придурка, — Чемптон наконец перестает наматывать круги и качает головой. — Ты умеешь петь? Хотя бы узнал за пять лет нашего знакомства. Ты настоящий друг, Джи, — с издевкой добавляет он.

Я кидаю рассерженный взгляд на парня, который уже не на шутку разошелся.

— Ты злишься из-за того, что только об этом узнал?

Тинки проводит ладонью по лицу и смотрит на меня так, словно я сморозила глупость.

— Я злюсь из-за того, что ты лезешь не туда, куда надо, Браун. Это не та компания, ты там лишняя…

— Я везде лишняя, — вспыхиваю от обиды и резко встаю. — Триша не довольна тем, что я родилась не такой, как ей надо. Ты — тем, что я стала ближе общаться с Черелин и парнями…

— Хочешь обжечься? — перебивает Чемптон, серьезно заглядывая в глаза. — Он не тот, кто тебе нужен.

— А ты знаешь, кто мне нужен? — произношу с сарказмом, чувствуя, что вот-вот разревусь. Мы впервые за пять лет дружбы ссоримся с Тинки.

— Точно не такой, как Эванс.

— Я просто буду петь в группе! — теряю терпение и повышаю голос.

— Ты просто станешь его игрушкой, — усмехается парень, жаля словами, — и потом он выкинет тебя, когда наиграется так же, как и Холл.

Сглатываю ком отвращения и обиды, опуская глаза на сжатые кулаки.

— Никогда бы не подумала, что ты можешь такое сказать, Тим.

— Это то, к чему ты так стремишься, Джи. Я не хочу, чтобы ты потом… страдала, — с грустью в голосе произносит парень, но я разворачиваюсь и шагаю в сторону школы, проглатывая слезы, скопившиеся внутри.

Никогда в жизни так не уставала, как за последние пять дней. Утром мы ехали втроем в школу, затем с Сином на репетицию, которая иногда затягивалась до поздней ночи. Когда возвращались, сил на домашние задания практически не оставалось, а сон длился катастрофически мало, чтобы уставший мозг мог отдохнуть.

Триша ни разу не звонила. Поражаюсь, насколько бесчувственна эта женщина: неужели ей неважно, где я и что со мной? Если бы не постоянные репетиции, я бы, наверное, расстроилась, но на это нет времени. Ей все равно — мне тоже. Тинки перестал звонить и здороваться в школе, намеренно делая вид, что не замечает меня. От такого безразличия становилось паршиво на душе, потому что мы ни разу с ним не ссорились. Теперь я обедала в столовой с Черелин и парнями. Чемптон за нашим старым столиком уже не сидел.

Понедельник, вторник, среда, четверг — дни летели быстро и незаметно за подготовкой к субботнему выступлению. Мы выбирали песни, составляли сет, изменяли тональность, больше подходящую мне. Работа шла полным ходом, а волнение внутри увеличивалось с каждой минутой. Когда я соглашалась на заманчивое предложение, даже не задумалась над тем, что на мне лежит огромная ответственность. У группы уже был определенный круг поклонников, которые ждали как всегда чего-то грандиозного. Но больше я переживала из-за сравнения с Джанис и шквала критики по всем параметрам: голос, внешность, подача. Многие могут посчитать меня не достойной являться частью группы. С такими нелегкими мыслями я засыпала каждую ночь. Они не давали покоя, мучили и без того перегруженный мозг.

На репетициях я открыла новую часть Сина и узнала, что он очень жесткий, строгий и требовательный. Настоящий лидер. Я восхищенно наблюдала, как Эванс виртуозно играет на гитаре, как она «плавится» в его натренированных руках. За пять дней я полностью погрузилась в ту уникальную атмосферу и стала жить музыкой.

— Ты очень зажатая, Джи, — прерывает игру Оззи и падает в кресло, смахивая со лба капли пота. Уже пятница, завтра выступление. Я валюсь с ног от изнеможения. Мозги отказываются работать в таком бешеном ритме. — Это рок, а не сопливая попса, понимаешь? Нельзя стоять столбом и открывать тупо рот.

Устало выдыхаю и беру в руки бутылку, но Син отбирает ее и качает головой:

— Она слишком холодная.

— Какая разница? Я сейчас умру от обезвоживания, — раздраженно ворчу и сажусь на диван. Голова ужасно гудит, хочется закрыть глаза и уснуть.

— На, — кидает добряк-Райт энергетик, но я кривлюсь, делая несколько глотков, которые никак не утоляют жажду.

— Фу, гадость.

— Как мило звучит, малышка Джи, — подразнивает Оззи. — Ты должна порвать толпу, не только голосом, но и энергетикой. Никому не нужна скромненькая невинная овечка. Тогда не ты порвешь толпу, а она тебя.

— Хорошо, я поняла, поняла, — кидаю раздосадовано, массируя виски.

— Ладно, небольшой перерыв. Шем, закажи лапши из китайского ресторана, потом продолжим, — говорит бесстрастным голосом Син. Я готова разреветься от его равнодушия, но закусываю с силой губу и прикрываю глаза. Он не видит, что я на грани срыва?

К подбородку неожиданно прикасаются холодные пальцы. Встречаю безразличный холодный взгляд Эванса, чувствуя, как кожа горит от прикосновения. Прерывисто вздыхаю, окунаясь в обжигающую до дрожи синеву прекрасных сапфиров.

— Всего один прогон по песням, Джи, и мы поедем домой, хорошо? — произносит настойчиво синеглазый дьявол, а я киваю, будто не знаю слова «Нет». Он проводит указательным пальцем по щеке, едва заметно улыбается и отходит к парням. Я же сижу, как на иголках. Кожа пылает в тех местах, будто от горячки; усталость и сон моментально улетучиваются. Энергетик и рядом не стоял с Сином Эвансом.

Часы показывают 2:43 am. Я еле передвигаю ноги в направлении внедорожника, припаркованного рядом с гаражом. Все вымотались, кроме одного человека — Сина. Он что, робот? Если бы не Шем, сжалившейся надо мной, мы бы репетировали до утра. Как только голова касается спинки сиденья, я сразу же отключаю блок питания и просыпаюсь, когда Эванс трясет легонько за плечо.

— Мы приехали, — шепчет он и помогает выбраться из машины.

Виски взрываются от боли, когда я делаю несколько шагов. Перед глазами темнеет и меня клонит в сторону, но Син вовремя подхватывает непослушное тряпичное тело. Утыкаюсь носом во вкусно пахнущую свежестью толстовку, не осознавая своих действий. Парень сочувственно шепчет мне в волосы:

— Прости, Джи, потом будет проще, обещаю.

Сил хватает только на кивок, а в голове проносится непонятно откуда взявшаяся мысль: «Потом будет только хуже…». Я прогоняю ее, обнимаю крепко Сина и сжимаю мягкую ткань, незаметно дотрагиваясь к черным перьям на шее, которые «летают» перед глазами. Эванс прищуривается, тяжело выдыхает, но молчит. Голова касается подушки, тяжелые веки закрываются, а ладонь Сина едва заметно скользит по волосам. Либо это только сон…