Значит, веревку за что-то привязывают… или перекидывают — вот через этот камешек, например, как через блок. Точно! На его боковой поверхности вижу потертости — следы от веревки. Они огибали камень слева, если смотреть со стороны обрыва, значит, ее крепили справа.

Еще через пять минут все стало ясно.

Свернутая в кольца веревка была упрятана в скалах. Вниз спускался тонкий витой шнур серого цвета. Его и вблизи-то рассмотреть почти невозможно, а уж издали — и подавно. Так… надо идти на поклон к сержанту — просить взрывчатку.

— А ху-ху не хо-хо? — нелюбезно отвечает мне Шадрин. — У меня тут что — склад снабжения? Пещеру заминировать — и то еле-еле наскреб!

— Не жлобись, Михалыч! Там можно будет «духам» такой сюрпризик устроить нехилый! Да ты сам посмотри!

Оценив мою задумку, сержант отогнал всех в сторону, заявив, что серьезную работу должен делать специалист, то есть — он сам, ибо других в ближайшем окружении не усматривается. А всех прочих еще ожидает добрая тонна каменюк, коими мы должны перегородить тропинку повыше. Подошедший командир, оценив красоту моего предложения, поддержал сержанта, и вскоре над тропкой загремели перекатываемые булыганы. Судя по размаху, старший лейтенант решил возвести тут пирамиду Хеопса в миниатюре.

Однако закончить сие монументальное строение в срок нам не удалось. Чуть выше по тропе ударил пулемет. В ответ захлопали винтовочные выстрелы и огрызнулись несколько автоматов.

Из-за поворота стремглав вылетел Пашка Вершинин — наш пулеметчик.

— Ф-ф-у! — брякнул он на камни «ПК». — «Духи» прут!

— Много? — Командир уже стоял рядом и рассматривал в бинокль верхушки окружающих ложбинку скал.

— Пока не слишком. Харь тридцать будет.

— Минометы?

— Не видел. Обычная стрелковка.

— Тоже не сахар… Ладно, хорош базарить — по местам!

Долго ждать не пришлось.

Мне, по боевому расписанию, достался участок тропы, слегка прикрытый редким кустарником. Черт его знает, что это было за растение — но колючки у него… лишний раз не полезешь. Разве что у самой земли — там они чуток пореже. Туда-то я и смотрел во все глаза. И не зря! Вскоре один из таких просветов в ветках потемнел. А надо сказать, что скала позади него была светлая, почти белая. И в промежутках между листьями просматривалась весьма отчетливо. Скалам внезапно и без видимых причин темнеть несвойственно. А значит, что? «Дух» ползет… Вернее, полз. После моей очереди он затих и более не дергался. Минус раз. И тут же — минус два, «духи» попались упертые. Оставшимся это шибко не понравилось, и по мне, точнее — в мою сторону, долбанули из автоматов.

На здоровье… метровой толщины камешек пулей не взять.

Тем не менее обрадованные моим молчанием басмачи вскочили на ноги… и тут же снова залегли, прижатые огнем с левого фланга. Среди нас тоже особых лопухов не водилось.

Пущенная из Володькиного подствольника граната улетела за поворот, где ее приветствовали криками, мало похожими на радостные.

Уцелевшие басмачи откатились за скалу, и наступило некоторое затишье.

Спустя пару минут из-за угла высунулся шест с когда-то белым платком. Державший помахал им в воздухе пару раз и явил нам свое лицо.

— Эй, русский! Говорить будем!

— Говори! — крикнул в ответ командир.

Басмач вышел на тропку. Оружия при нем не было, только на поясе висел кинжал в роскошных ножнах. Сделав по тропинке пару десятков шагов, он остановился. Положив на камни автомат, Голованов поднялся из укрытия.

— Командир! Ты это… может быть, я пойду? — повернулся к нему Шадрин. — Черт его знает, бандюка бородатого…

— Вместо меня будешь! — Старший лейтенант поправил форму.

Выйдя из-за укрытия, он сделал несколько шагов навстречу парламентеру.

— Ну? Что скажешь?

— Вас мало и долго здесь не продержитесь!

— Еще что?

— Слушай! Ты влез не в свое дело, русский! Уходи отсюда — спускайся с той стороны, и мы не станем тебя догонять!

— Это все?

— У тебя есть десять минут!

— За это время мы никуда не успеем уйти.

— Тебе нужно еще?

— Полчаса. И мой солдат проверит тропу. Потом вернется и скажет мне. Тогда и посмотрим. Ты ведь не самый главный в этом месте — там, внизу, могут быть и другие… те, у которых есть и свои командиры.

— Не веришь мне, русский?

— Нет.

— Ладно. Я буду ждать полчаса. За это время сюда принесут минометы… сам можешь понять, что вас всех тут ожидает после этого.

Басмач повернулся и пошел назад.

Голованов завернул за угол и подобрал с земли свое оружие.

— Врет, командир?

— Конечно. Но полчаса у нас есть. Хотя, если он сказал правду о минометах…

Со скалы спустили Макарова. Мишка был самым легким, и тащить его назад было удобнее. Мы сбросили вниз свою веревку — «духи» не должны были знать, что мы отыскали их тайник.

— Как думаешь, сержант, не подстрелят его там? — спрашиваю я у Шадрина.

— Если не лопухи, то не подстрелят. Им это чертово зелье нужнее. По крайней мере, туда-сюда он сбегать сможет, хотя бы время потянет. Они же тоже не дураки — увидят, что никто из нас никуда не пошел, поймут, что мы притворяемся.

— А если лопухи?

Мой вопрос остается без ответа.

Бегу назад к пещере, надо доложить Голованову.

Застаю его сидящим у рации. В руке он держит наушники.

— Да. Понял. Есть. Будем думать.

Он опускает наушники и поднимает на нас глаза.

Тихо.

Все молчат, боясь неосторожным словом нарушить напряженную тишину.

— Значит, так, бойцы. Это Рюмин был.

Полковника Рюмина мы знали. Крутой и властный дядька — он, однако, был хорошим командиром, и солдаты его любили. Попросту не рисковал, отличаясь методичной подготовкой операций. Нимало не смущаясь, мог послать в задницу кого угодно, если от него начинали требовать ускорить выполнение порученной задачи. Одному из таких подгоняльщиков он ответил прямо: «Занимайте мое место — и вперед! В том числе и под трибунал — если сорвете операцию и положите бойцов! А я рапорт хоть сейчас напишу!» Особой любви у руководства ему такие высказывания не приносили, но у командующего он был на хорошем счету, и трогать его пока опасались.

— К нам на помощь идут ребята из десантно-штурмового батальона. Через полчаса-час на дистанцию выстрела подойдут артиллеристы. Попробуют нам обеспечить и воздушное прикрытие. Ну, это уж как выйдет, я бы особо губы не раскатывал. Это все пряники.

— А есть и кнут? — интересуюсь я.

— Ну а куда же без него? Этот склад принадлежит Одноглазому Хафизу.

Нам всем поплохело очень основательно. Указанный персонаж был весьма злобным и умелым дядькой. Воевал грамотно и подлянки всяческие изобретал очень хитроумные. Противник был жесткий и безжалостный. Пленных старался не брать, а над захваченными солдатами издевался очень изобретательно, так что в живых никто не оставался. Даже среди своих он числился полным отморозком.

— Более того, он сейчас рядом и изо всех сил спешит сюда. Так что на полчаса можно не рассчитывать.

— То есть Мишку могут и не пустить назад?! Так надо его предупредить! — Поворачиваюсь я к выходу.

— Стоять! — окрик командира пригвождает меня к земле.

— Но… как же так, товарищ старший лейтенант? Его же там убьют!

— Как только ты его окликнешь — убьют мгновенно. И сразу же атакуют нас. А как долго мы тут продержимся?

Все так… но в моих глазах стоит Мишкина фигура. Я вижу его улыбку и взмах рукой перед спуском вниз. Понимаю, что командир прав, но чтобы вот так… понимать, что имеешь возможность спасти бойца и не можешь этого сделать… Наверное, я никогда не стану офицером — не смогу выдержать груз подобных мыслей.

— Еще вопросы есть? — обводит нас взглядом Голованов. — Нет? По местам!

«Духи» не дали нам обещанных полчаса. Не дождались пяти минут.

Когда на площадке перед тропой легли первые мины, все сразу стало ясно.