— Ты хочешь научить меня этому? — я осторожно отошла назад. В голове были свежи воспоминания о другом существе, желавшем стать моим учителем.

Шаман резко хлопнул в ладони и шар пропал, а вместе с ним взметнулись голуби, разлетаясь в разные стороны над нашими головами. Откуда-то потянуло холодом, и я поёжилась, вспоминая, что мне нужно спешить в больницу, а стоять здесь, на открытом пространстве в компании опального шамана — не самая лучшая идея.

— Король будет против. Вы оскорбили его. И сильно.

— Заносчивый мужчина. Ему не нравится, когда говорят правду. И особенно, когда она звучит в присутствии его подданных. Но разве ты считаешь, я был неправ?

Кукулейко имел наглость сказать, что объявлять помолвку с молодой вдовой лучшего друга — это оскорбление его памяти. Более того, в весьма туманных выражениях, намекнул, что в курсе о заключённой сделке и что запланированный брак не совсем доброволен. Это сильно не понравилось королю, и он приказал выпороть шамана за дерзость (он в своих речах запанибратски обращался к Никлосу, будто тот всего лишь мальчишка, и вовсе не король), а после изгнать из столицы. Присутствие шамана на этих улицах — прямой вызов королевскому приказу.

В глазах мужчины было нечто такое… лукавое, что я согласно улыбнулась. Он всё видел через призму насмешек. И поддёвок. И кажется, мне это нравилось.

— Я не назову тебя учителем. А ты не станешь именовать меня ученицей. И скажи, только искренне, зачем ты приехал в столицу, — подбирая слова, выговорила негромко, чтобы нас ненароком не услышали. Кукулейко сменил шаманский балахон на обычное пальто с капюшоном и издали сложно судить, кто скрывается под ним, но рисковать не стоило. Я и так сильно рисковала просто, разговаривая с незнакомцем, да ещё и колдуном, на улице. У Богарта повсюду были уши. И я давно подозревала, что за мной следит не только Аксель.

— Я приехал в столицу только ради тебя. И уеду отсюда, когда ты уедешь. Мир, имеющий такой хрупкий баланс, сейчас шатается и скоро рухнет. Это почти свершившийся факт, хоть по событиям и не скажешь. И я верю, что твои действия могут это изменить. Но чтобы ты начала действовать, тебе необходимо разобраться с инструментом влияния. Ариусом. А я единственный, кто может помочь. Поэтому я здесь. Такой ответ устроит?

Моё молчание отозвалось в его смехе. Он захихикал негромко, почти как охрипшая гиена и от его смеха волосы встали дыбом. В глазах шамана загорелись красные звёздочки, а губы посинели и по коже будто прошлась невидимая рябь.

— Шаманство — это гонка со смертью. Каждое использование магии — истощает мой ресурс. Но та тропа, что поможет восстановить настоящий баланс сил, спасёт и меня. Такой ответ тебя устроит? — повторил он, улыбаясь и показывая кривые зубы.

Такой ответ меня устроил.

Селеста

По глазам Акселя можно догадаться, что он пребывал в сомнениях на мой счёт. Кажется, его не сильно убедили слова, что операция затянулась, а я устала и поэтому прикорнула в комнате отдыха, хотя именно в таком положении он меня и обнаружил. Правда не зная, что легла я за несколько минут до его прихода.

Куклу передала Месарии с наказом отмыть, заштопать и привести в приличный вид. В небольшие кармашки кукольного платья я поместила несколько леденцов и конфет. Мне хотелось, чтобы девочка сегодня хотя бы разок улыбнулась. Почему-то в ней я видела маленькую себя.

А может просто стала слишком сентиментальной на фоне полной разрухи в собственной жизни. Неопределённость и бесконечная тревога сжирали все силы, поэтому возможность хоть кому-то помочь казалась единственной отдушиной.

С такими невесёлыми мыслями я вернулась во дворец, где меня уже ожидал Совет Женевры, собранный несмотря на моё желание от них отдохнуть. По словам Виры Брянцкой, являвшейся неким буфером между мной и остальными членами совета, ожидался приезд некой почтенной кэрры, блистательной Фейрис Амори из голубых драконов. Эта легендарная особа в своё время боролась за сердце короля Словена, и даже не став королевой, весьма удачно вышла замуж.

Вместе с мужем она обреталась вдали от столицы на бескрайних равнинах, в королевской житнице, Аморских землях. Говорят, там она легко сменила драгоценности и пышные платья на кожаные брюки и норовистых кобыл, и весьма успешно на пару с мужем Родериком Амори управлялась тысячеголовыми стадами коров и буйволов, а также с бескрайними полями пшеницы и кукурузы. И даже охотилась в виде дракона на львов и гиен.

Разумеется, всё это я узнала не от самой Виры, которую явно шокировало до глубины души хотя бы малая часть слухов об этой Фейрис. Моими незашоренными сподвижницами выступали новые члены совета, к примеру, Висса Серцкая, такая же любительница посплетничать, как и уехавшая домой Паули. Именно она рассказала об этой в высшей степени примечательной особе, так что я с нетерпением ожидала встречи с ней.

А пока, выслушав очередные негромкие стенания по поводу моих планов, которые пресекла, привлекая к себе в союзники как почившую королеву Женевру, так и пресловутую святую Клэрию, я добилась окончательной резолюции по королевскому приюту. Теперь дело было за подписью Никлоса и выделением средств из казначейства. Сегодня во дворец прибудут первые дети, а через пару месяцев у них уже будет полноценный дом.

А пока я распустила женщин, отметая предложение устроить малый благотворительный бал в честь поддержки наших военных. Мне не хотелось особо транжирить казну Совета по лишнему поводу. Однако на предложение Виссы организовать небольшую вечеринку к возвращению Винелии согласилась. По неловким выражениям лиц присутствующих, я догадывалась, как много из них прохаживалось по бирюзовой драконице в её отсутствие. Фактически, она стала первым драконом, кого без последствий выпустили из тюрьмы Лакраш. Неслыханное событие.

Дождавшись, когда все уйдут, я остановила Милан и предложила ей прогуляться, благо в королевском саду, несмотря на осеннее увядание, ещё оставались тихие и красивые места, включая небольшую беседку, где можно было перекусить и поговорить без лишних ушей.

Пока я рассказывала о детях из больницы, разглагольствуя о непонимании почему так много препятствий оказалось на пути к организации королевского приюта, Милан молчала. Надо отдать ей должное, она немного пришла в себя и уже не походила на бледную немочь. Кажется, всего за несколько дней девушка умудрилась немного привести себя в порядок.

Она постриглась, освежила цвет волос, выспалась и с бо́льшим чувством подошла к выбору наряда и косметики с украшениями. В коричневом платье с аккуратным, отороченным лисьим мехом, пончо голубого цвета с прорезями для рук и в серых перчатках, она выглядела просто чудесно. И даже на лице появилось подобие лёгкой улыбки, когда я рассказала, как уморительно дети изображали сказку про трёх поросят.

Девушка легонько касалась своих волос, задерживая руку на губах и немного качая головой в такт своим мыслям. Обладая худосочной фигурой, она немного поправилась и щёчки округлились, что у меня даже мелькнула мысль, а не беременна ли она. Но я не стала спрашивать, просто чтобы не торопить события.

— Милан, ты же догадываешься, что я не просто так тебя позвала, — обратилась к ней, когда мы закончили прогулку в небольшой, ажурной беседке с прозрачными занавесками, призванными чуть смягчить остатки соли в воздухе.

Видимо вчерашний дождь всё-таки благоприятно повлиял на воздух, раз так долго сохранялась свежесть. Обычно к дневным часам атмосфера уже полнилась кристалликами соли и на улице становилось тяжеловато находиться — краснели глаза и чесалась кожа.

Сопровождавшие нас служанки споро выгрузили на столик чайный сервиз и сладости, и по моему приказу удалились, оставив нас наслаждаться крепким чаем, настоянным в блестящем, высоком самоваре.

Девушка методично опустошала сахарницу, ложку за ложкой помещая сахар себе в чай. Она даже соблазнилась засахаренным миндалём и мармеладом, что прежде за ней не наблюдалось. Подняв на меня глаза, Милан улыбнулась, чуть качнув головой. Сейчас, когда мы были одни, я решилась рискнуть. Такова была наша договорённость с Амалией. Единственный выход.