Мысли прервал подошедший посыльный, державший в руках небольшое вскрытое письмо.

— Мы не знали, стоит ли доверять бумаге, поскольку она могла нести в себе яд, поэтому вскрыли конверт и лишь убедившись в его безопасности принесли вам, — извиняюще сказал эльф, протягивая письмо Артану. — Оно от некой особы по имени Паули. Кажется, в нём заключены слова Селесты.

Артан тотчас выхватил его из рук, буквально разрывая конверт и жадно вчитываясь в скачущие перед глазами строки. Нет. Не рукой Селесты оно было написано, а лишь составлено с её слов. Паули оказалась верной подругой, и не стала направлять письмо Селесты обратно в столицу. Драконица расшифровала иносказательные слова подруги и переписала набело её пожелания, направив их к эльфам, даже не зная, что на самом деле оно адресовано Артану.

— Видимо Селеста опасалась, что письмо попадёт не в те руки, раз здесь так мало сути, — позже говорил Артан, пока письмо переходило из рук в руки по круглому столу.

В небольшом зале собрались сторонники мира. Люди и не люди, верящие, что в их силах остановить предсказание и избежать возвращения вечных. Под жёлтым светом закатного солнца, их лица казались подсвечены воодушевлением и верой в удачный исход. Даже бывшая всегда мрачной физиономия Артана разгладилась, наполняясь внутренним светом.

Селеста не скованна в цепях, она обладает достаточной свободой, чтобы действовать. И, морвиус их всех побери, как действовать! Напрямую противостоять самому старому богу и чёрному дракону! И это — его милая жена, кэрра из маленькой долины Винцель?! В её сердце проснулся воин, которого не должно было там быть. Артану больно осознавать, через что ей приходится проходить, чтобы стать такой… сильной. Женщина не должна такой быть. Он должен быть сильным за неё.

Письмо Паули задержалось в руках пожилого человека, который довольно усмехнулся, будто видя в письме отражение своих мыслей.

— Однако девушке явно нужна помощь и связь как с морем, так и с ушастыми. Как вовремя, неправда ли? И главное, есть способ ей помочь, — сказал он, возвращая бумагу Арту.

— Думаешь, возможно установить контакт прямо под носом Богарта? — недоумённо и с лёгкой иронией в голосе, спросил Деян, скрещивая руки на груди и напряжённо размышляя. Он помнил летнюю чистку, лишившую его почти всех близких родственников. Несмотря на молодость, канцлер действовал умно и шустро, а его серые мыши — безжалостно. — Даже мы с Кали не рискнём вернутся в столицу — Никлосу уже должны были доложить, что мы самовольно покинули Лапалию. Так что наше возвращение окончится тюрьмой Лакраш.

— Зачем так высоко метить? — укоризненно ответил старик, качая головой и подмигивая нахмуренной Калисте, неуютно чувствовавшей себя на этом совете.

— А мы точно знаем, что это не обман и Селеста действительно написала Паули такое опасное письмо? Эта драконица не производила впечатления такой уж хранительницы секретов. Почему она? Может это ловушка? — сказала Кали, видя восторженный энтузиазм Артана. — Не стоит недооценивать врага.

— Это она, точно она. В письме Паули сказано, что Селеста скучает по цветам родины — это напоминание о тех подарках, что я делал даже в столице. Селеста скучает по мне, — дрогнувшим голосом пояснил Арт, опираясь кулаками о стол. — Она просит выиграть время. Просит о помощи. Через иносказательные письма не узнать, что конкретно ей нужно, а ведь мы только в начале пути. И даже Се́дова здесь пока нет! — воскликнул он, постучав костяшками по дубовой поверхности, уперевшись взглядом в старика, который, будто читая мысли друга, согласно закивал с невысказанным предложением.

— Я готов рискнуть, — заявил он и Арт облегчённо выдохнул. — В конце концов, эльфы приняли меня только из милости. Не стоит злоупотреблять их доверием. Пора помочь прелестной белокрылой. А кто лучше поможет: опальные, вечно под подозрением драконы или никому неизвестный Клычок, тем не менее имеющий самые разные каналы связи со всем миром?..

Никлос

Здесь среди ветров на мокрых скалах, в простынях, измазанных сажей и пеплом, он видел её. Нагую, беззащитную, раскрытую нараспашку и целиком — его. Где-то там в реальности остался Артан и запретные имена, разделяющие их как линия огня. Здесь же — только они вдвоём. И так может длиться до бесконечности. Каким бы кошмаром не оборачивался финал этой связи, он никогда не мог успеть насытиться её вниманием, теплом, объятиями и тем, как она тянется к нему.

Да, он знал, что для Селесты всё иначе, что она иначе видит это место и другие руки обнимают её, но… он так устал видеть отчуждение в реальности, что минуты тепла здесь давали ему сил не опускать руки. Он, в отличии от Селесты, верил, что это обязательно произойдёт и наяву. Что достаточно разрушить злые чары слияния и всё получится.

И именно так он воспринимал её падение, то, как она выскальзывает у него из рук. Нет, он никак не мог убить её! Это чары слияния забирают Селесту и уволакивают на дно к русалкам и подводному королю, с которым спелся Артан Гадельер. Да, всё именно так! Артан перешёл на сторону подводников, иного объяснения нет. Поэтому он и выжил. Поэтому он и будет до конца мучить их, мешая настоящей любви!

Король просыпается в ярости. Вокруг летают перья от разрезанных подушек, а на губах отвратительный привкус серы. Поворачивая голову, он видит пустую постель. Вот уже которую ночь они спят порознь, ведь не было причин тратить драгоценные силы — призванный буремесяц обрушивает на королевство миллионы литров своей водяной мощи и соль больше не в силах причинить им вред. Осталась только вода. И грозы, и ураганы, и штормовые ветра, и волны, вздымающиеся над берегом, брызгами почти дотягиваясь до окон первого этажа дворца.

С внезапным раздражением прислушавшись к доносящимся порывам ветра, от которых едва-едва поскрипывали деревянные ставни, Ник в раздражении откинул край одеяла, выбрался наружу и быстро пересёк комнату, задержавшись у двери, а потом чуть приоткрыв её. И в гневе распахнул, что она звучно ударилась о стену, и задрожали вазы с прекрасными голубыми розами на прикроватных столиках у пустой постели. Её опять не было.

Вот уже двенадцать дней бушевал шторм и столько же Селеста в самую рань уезжала в Клэрийский собор, задерживаясь там до полудня, чтобы потом заниматься детьми из королевского приюта и только затем делами короны. Она упорствовала в своих визитах к монахиням, а у короля не было ни единственного соглядатая на территории собора.

Прежде Никлосу и в голову не приходило, какой на самом деле властью обладают монашки, что даже ему неведомо, что творится за закрытыми дверями. Их покорность и служение королевству никогда не вызывали вопросов, и даже досадный инцидент пару сотен лет назад был разумен и понятен тогдашнему королю И вот, внезапно, оказывается, что это гидра, пригретая на груди чёрных драконов, спящая, но готовая вскинуть голову и укусить, посмей её тронуть.

Король попросту не знал, что с ними делать, ведь даже безотказный Богарт сомневался в разумности противостояния Кандире Мойер, не понимая, в чём именно король их подозревает. Для всех её интерес к Ордену объясним и понятен и только король видел двойное дно, не веря в «наставления» монахинь к белокрылой. Самое досадное — он никак не мог даже придумать, что именно она там делает. Это раздражало, ведь его собственные планы требовали времени на исполнение. А он чувствовал, как оно ускользает между пальцев…

Разумеется, он мог просто запретить Селесте ходить туда. Это условие Сделки — он может приказать ей это. Но ведь он сам пообещал, что никогда не будет злоупотреблять этой властью!

От обиды король скривился и под стать его настроению, треснуло зеркало над комодом, покрывшись тонкой паутиной трещин, в которых виднелись почти красные глаза короля. В полумраке он сам себе показался чёрным зверем, демоном из песчаных туннелей-лабиринтов, в которых он когда-то бродил на пару с Артаном.