-За Нормандию! - Кричали они.

Во главе их под черно-золотым знаменем ехал сам виконт, и красный султан развивался у него на шлеме. Он опустил копье и зажал его под мышкой, пуская коня в галоп, когда рог взревел снова. Кое-кто из горожан, увидев опасность за спиной, начал разворачиваться, но таких было мало. Остальные, осознав, что зажаты с двух сторон, обратились в бегство, рассыпавшись в лабиринте переулков.

-Бей их! - Кричал Гилберт своим рыцарям, высоко подняв меч.

Но горожане уже бежали, а наши люди не особенно рвались в погоню. Если бы это была армия нортумбрийцев, я уверен, они не колебались бы, но в убийстве крестьян и ремесленников мало славы, так что позориться никому не хотелось.

Трупы были разбросаны по всей площади, рядом с их щитами и оружием. Это напомнило мне ту ночь в Дунхольме с той лишь разницей, что большинство павших были людьми противника, а не нашими. Эдо вытер меч о тунику мертвого англичанина, размазав по его спине кровь, еще не застывшую в ране. Я уронил копье на землю и опустил нож в ножны.

После суеты и шума битвы стало неожиданно тихо, только удары колокола мягко плыли в воздухе, словно отбивая полдень.

-Это было неплохо, - сказал Уэйс с усмешкой, кладя руку мне на плечо, - особенно для человека, неделю назад вставшего на ноги.

Я слабо улыбнулся в ответ. Сражение вымотало меня, и я не мог отделаться от мысли, как легко страх овладел мною, как я почти поддался ему.

На другой стороне площади Мале передал копье с черно-золотым вымпелом одному из рыцарей. Я впервые видел его в полном вооружении, в кольчуге и шлеме, с мечом у пояса, хотя немало слышал рассказов о его доблести при Гастингсе: как он сплотил вокруг себя людей герцога, когда все они думали, что тот убит, как он повел отряды в атаку на англичан и собственноручно убил одного из братьев узурпатора.

Гилберт кричал своим людям собираться и строиться в колонну. Проезжая мимо, он посмотрел на нас троих, но на этот раз не нашел ни добрых ни дурных слов. Он подъехал поприветствовать Мале, они пожали руки и обменялись несколькими словами. Наконец, Гилберт поднял свой вымпел с лисой и, посигналив остальным своим людям, поехал вверх по улице, оставив на площади Мале с его отрядом.

-Не пора ли нам убираться отсюда? - Спросил Эдо.

Я не ответил, потому что через головы уходящих копьеносцев видел, что Мале направляется к нам. Его конь шел по трупам англичан спокойно, как на прогулке. Два рыцаря ехали по обе его руки: слева коренастый вояка с носом картошкой, не помещавшимся под наносником шлема, а по правую юноша, почти мальчик. Если он был не оруженосцем, а рыцарем, он, вероятно, совсем недавно принес присягу.

Виконт расстегнул ремень под подбородком и передал шлем младшему рыцарю. Он оглядел лежащие вокруг нас трупы, а потом серьезно посмотрел в лицо каждому из нас.

-Волнения в городе нарастают, - сказал он. - Горожане становятся все смелее.

Я услышал за спиной горестный крик и увидел, как женщина бросилась к одному из тел; сорвав платок и вцепившись в волосы, она упала на колени. Ветер трепал ее платье, когда она наклонилась вперед и положила голову на грудь покойника. Слезы заливали ее лицо.

Я отвел глаза и вернулся к Мале.

-Да, милорд.

Я спрашивал себя, что привело его к нам сейчас; он хочет получить наш ответ уже сейчас?

-Вы хорошо сражались, - сказал он, обращаясь ко всем троим, кивнув на трупы у нас под ногами. Он повернулся к Эдо и Уэйсу. - Танкред рассказал вам о моем предложении?

-Да, милорд, - сказал Уэйс.

-Конечно, я прослежу, чтобы ваши труды были хорошо оплачены, если вы согласитесь его принять. В этом вы можете быть уверены. - Он повернулся ко мне. - Я буду рад видеть вас несколько позже этим днем, Танкред. Приходи в замковую часовню, когда монастырский колокол прозвонит к вечерне. Я буду ждать тебя там.

Не дав мне возможности ответить, он потянул поводья и пришпорил коня, тот фыркнул и двинулся вперед. Отряд потянулся за ним по направлению к замку.

Я повернулся к парням.

-Вы поедете со мной?

Уэйс пожал плечами и посмотрел на Эдо.

-Ты сам сказал, что нам здесь ничего не светит, - подытожил он.

Эдо согласно кивнул.

-Мы с тобой, - сказал он. - И, может быть, после того, как закончим с делами Мале, мы поищем себе службу в Нормандии или Италии.

-Может быть, - сказал я, улыбаясь при этой мысли.

Почти три года прошло с тех пор, как мы последний раз ступали по земле Нормандии, и пять, как покинули Италию, хотя я был уверен, что там найдется немало лордов, кто помнит имя Роберта де Коммина, и кто будет рад принять нас в свой отряд.

Но все это было делом далекого будущего, сначала нам предстояло послужить Мале. И прежде всего, я должен был сделать одну неприятную вещь: одну-единственную, мысль о которой наполняла меня беспокойством. Я должен был дать ему клятву.

11

Колокол только закончил трезвонить, а край солнца коснулся крыш на западе, когда я въехал в крепость. Небеса пылали золотым светом, но над головой собирались тучи, и подойдя к часовне, я почувствовал на лице капли начинающегося дождя.

Мужчины сидели у костров, передавая по кругу фляги с вином или пивом, некоторые точили клинки. Мне показалось, что я узнаю нескольких человек после боя на рынке, но я мог и ошибаться. За стеной раздался крик диких гусей, я услышал их прежде, чем они поднялись над частоколом; их крылья мощно били по воздуху, когда стая взлетала со стороны южных ворот, направляясь в сторону заходящего солнца.

Конюхов не было видно, поэтому я привязал серую кобылу к деревянному столбу около часовни, здесь было корыто с водой и росло немного травы для выпаса. Я похлопал ее по шее и вошел внутрь.

Мале уже был там; он снял свою кольчугу и был одет в простую коричневую тунику и штаны. Он стоял на коленях перед алтарем, на котором горела единственная свеча. Ее свет мерцал на алтарном кресте с большим красным камнем посередине. Других украшений здесь не было, ни сцен Страстей Христовых на стенах, ни гобеленов с изображением Иисуса с апостолами, чего можно было ожидать; даже алтарный покров был сшит из простого белого полотна.

Я закрыл дверь и пошел вперед по каменному полу, мои шаги гулко звучали в темноте. Мале поднялся на ноги, когда я подошел к алтарю. Его ножны покачивались на ремне у пояса, я уверен, Гилфорд не одобрил бы оружия в храме, но священника здесь не было.

-Танкред, - сказал виконт. Резкие тени делали его лицо с длинным носом и костлявым подбородком еще более угловатым. - Рад видеть тебя.

-А я вас, милорд.

-События развиваются быстро. Сегодня горожане не в первый раз выступили против нас.

Я вспомнил слова Эдо несколько дней назад: о стычке около пристаней.

-Нет, милорд.

-Они понимают, что мы ослаблены после смерти кастеляна. И они ждут прихода своих соотечественников.

-И все же мятежники еще не подошли к городу, - сказал я.

Я до сих пор не мог понять причин откровенности лорда Гийома. Почему он делится своей заботой со мной, даже не с Гилфордом, одним из ближайших своих людей?

-И тем не менее, они придут, - продолжал Мале, его взгляд упал на алтарный крест. - И когда это случится, я не знаю, сможем ли мы защитить Эофервик.

Его откровенность застала меня врасплох. Даже притом, что я знал его лишь короткое время, виконт не казался мне человеком, способным признать подобную вещь даже в конфиденциальном разговоре.

-У нас есть замок, - возразил я. - Даже, если город падет, мы сможем закрепиться там.

-Держать оборону против большой армии будет трудно, - Мале до сих пор не посмотрел мне в глаза. - Я буду честен с тобой, Танкред. За все время с момента вторжения мы никогда не оказывались в худшем положении, чем сейчас.

В часовне не было тепло, но от его слов повеяло могильным холодом. Раз уж сам Мале сомневается, что сможет отстоять Эофервик, то на что надеяться нам, простым смертным? Снаружи раздавались крики мужчин, ржание лошадей, стук тележных колес.