— Ладно, — вздыхает девушка. — Тогда расскажи, кто к тебе с утра приходил?

Мысленно покривившись, несколько секунд медлю. Нельзя, чтобы Элли узнала о моих проблемах в семье. Не хочу её расстраивать. Будет лишний раз переживать. А потом, я ей так и не сказал свою настоящую фамилию, так что она даже не в курсе, что я сын Скворецкого.

Я представился девичьей фамилией матери. Так что для Элли я не Стас Скворецкий, сын бизнесмена, а просто Стас Верховский. Без прошлого, но с ярким настоящим.

Мы никогда не говорим о семье, потому что я вечно соскакиваю с темы. Вообще не люблю трепаться о том, что у меня богатые предки, — это больная тема. Не хочу, чтобы во мне видели избалованного «золотого мальчика».

Моё имя, в отличие от брата, не на слуху. Тёма всегда появляется с отцом в свете на разных мероприятиях, ужинах, партнёрских встречах. Все в этом городе, да и, наверное, в стране знают, что мой брат должен унаследовать компанию отца.

Я же просто какой-то там младший ребёнок, о котором никто толком ничего не знает. Они в курсе, что я существую, но не более. Как собачка знаменитости, что сидит дома и лишний раз не высовывается. Какой интерес от бесполезного животного, если его даже с собой никуда не берут?

Поэтому мало кто в курсе, что именно я тот самый Стас Скворецкий, сын бизнесмена, богатенький мальчик, чьи карманы разрываются из-за денег.

— Да там на счёт электричества приходили, — вру. — У меня проводка барахлит в последнее время, вот и написал жалобу.

— А, — делает вид, что ей интересно. — Сделали?

— Ага, уже всё в порядке.

А точно всё в порядке?

Думать о проблемах совершенно не хочется. Да к чёрту всё это дерьмо. Могу я хоть один вечер спокойно провести со свей любимой?

И пусть этот момент длится до бесконечности, направляясь в бездну невозвратных чувств. Пока мы рядом — нам ничего не страшно. Пока наши пальцы переплетены, руки сцеплены в замок, губы обмениваются дыханием, теплом, пока…

— Я люблю тебя, — вырывается у меня.

Дерьмо, даже не подумал. Сорвалось так быстро, что даже я этого не ожидал.

Элли поднимает голову и смотрит прямо мне в глаза.

— И я тебя, котик…

Девушка приближается и осторожно целует в губы, шумно и судорожно выдыхая. А мне сносит крышу: чувства охватывают с головой, перекрывают доступ к кислороду, запрещают мыслям сталкиваться друг с другом в невероятном водовороте. Поцелуи, прикосновения, нежные, но крепкие объятия. И хочется большего, хочется обладать Элли полностью, подчинить не только её разум, но и тело. Стать с ней единым, мать его, целым.

Но я не могу, потому что обещал Элли, что не буду торопиться. У неё ещё никогда не было секса, она так невинна, как только что распустившийся цветок. И её мечта — впервые переспать с парнем на грёбанном выпускном. А до него ещё целый год.

Что ж, Стас. Любишь, значит можешь и подождать. Это того стоит…

И в детстве говорили: «Вырастешь — поймёшь»;

Я вырос, но я понял только то, что это ложь. (Rickey-F)

Andy Grammer — Honey, I'm Good

Ложь 16. Ира

— Бабуль, я сегодня рано вернусь, — громкого говорю я, проходя мимо открытой двери комнаты, в которой бабушка всё так же сидит в своём излюбленном кресле и смотрит телевизор.

В прочем, ничем другим она не занимается. Либо спит, либо уставится в телик, где по «России» крутят бесконечные мыльные сериалы, но мне это на руку. Пока бабуля пялится в ящик, можно не волноваться, что она выйдет из дома и потеряется на соседней улице. С памятью у неё в последнее время совсем туго — выйдет за порог квартиры и напрочь забудет, где живёт.

— Милая… — слышу её хриплый голос и выхожу из ванной с зубной щёткой во рту. — Михайловна сегодня придёт?

— Угу, — быстро чищу зубы, слегка морщась из-за чересчур мятной зубной пасты. — Чуть позже заглянет. Я ещё сегодня заскочу в аптеку, куплю лекарств. Они закончились. Не забудь! Из дома не ногой, я сама всё куплю.

— Конечно, Ирочка, — выглядывает из-за спинки кресла, чтобы взглянуть на меня. — Может, тебе завтрак приготовить, пока ты собираешься?

Ничего она не приготовит. Возьмёт тарелку и забудет, зачем вообще пришла на кухню, так что вкусностей от неё не дождёшься. Помню, были времена, когда бабуля целыми днями проводила у плиты: пекла пироги, готовила разные салаты, мясо, картошку.

А теперь всё приходится делать самой.

— Спасибо, бабуль, — улыбаюсь. — Я уже приготовила.

— Ну, ладно, — она, кажется, особо и не расстраивается.

Вид у неё уставший и смертельно одинокий, в прочем, как по мне, такой бывает у всех стариков, проживших долгую и насыщенную жизнь. Уж, не знаю, насколько насыщенной была судьба у бабушки, да и вряд ли она вообще хоть что-нибудь умудрится вспомнить. Теперь смысл её жизни — это сериалы.

Отец сегодня не приходит, и это первая хорошая новость за утро. Вторая — после смены мне заплатят за прошлую неделю, так что смогу позволить себе купить какую-нибудь безделушку. Хотя, стоп. Скоро первое сентября, так что мне нужны деньги на школьные принадлежности, да и потом надо начинать копить на выпускное платье.

Ванная-кухня-комната-ванная-комната-кухня-коридор.

И вот я уже у двери натягиваю кроссовки, попутно набирая Элеоноре сообщение: «Зайдёшь вечером? Отдам одежду. Или встретимся где-нибудь?».

Отправить. Отлично.

— Бабуль, я пошла! — кричу, но ответа уже не слышу.

Опаздываю! Нужно поторопиться: на этой подработке задержки так просто с рук не спустят. Это не аниме-магазин, где можно халявно провести парочку часов.

Выхожу на лестничную площадку, уже собираюсь закрыть дверь, как замечаю висящий на ручке с обратной стороны подарочный пакет. Хватаю его, попутно закрывая ключом дверь, заглядываю внутрь. Книга.

Достав её, с удивлением вскидываю брови.

Рэй Брэдбери. «Из праха восставшие».

Вы серьёзно? Я хочу купить эту книгу уже пару месяцев, но денег жалко, а читать в электронном варианте не люблю. Что за чертовщина? Иду к лифту, нажимаю на кнопку вызова, только после этого проверяю пакет на наличие каких-нибудь записок или открыток, но, кроме книги, внутри ничего нет.

Кто мог знать о том, что я хотела книгу, и кто вообще мог додуматься оставить её на двери?

Отец? Он такими вещами не занимается, да и с роду никогда бы не догадался, что я люблю читать. Мы с ним не настолько близки.

Элли? Возможно. Я могла при ней упоминать об этой книге. Но подруга никогда исподтишка ничего не дарит, всё время пытается втюхать открыто, будто жертвует на благотворительность.

Возможно, Гриша знает. Мы много с ним болтаем ни о чём, но с чего ему вообще что-либо дарить? Парень даже не в курсе, где я живу.

А больше я ни с кем и не общаюсь.

Двери лифта открываются, и я захожу внутрь, нетерпеливо нажимая на кнопку первого этажа. Открыв книгу, пролистываю её. Ничего. Ни надписей на страницах, ни пожеланий на форзаце, даже цены нет. Книга новая, с идеальными страницами будто только что напечатана.

И тут я замираю из-за неожиданной бредовой мысли по поводу того, кто мог её подбросить. Нет. Чепуха. Не стал бы Назаров присылать подобные вещи. Элли могла ему проболтаться, подкинуть парочку идей, но…

Да не, бред.

Я слишком о себе возомнила, раз допустила мысль, что какой-то парень начнёт ухаживать за мной. Глупости. Скорее всего, это Элли. В её голову разные идеи от скуки могут заползти. Ну, что ж. Книга — не драгоценности, дорого не стоит, так что почитаю, а потом верну.

Лифт останавливается, и я поспешно вырываюсь на свободу, запихивая книгу и пакет в рюкзак. После подумаю над таинственным отправителем, сейчас нужно поторопиться на работу, иначе точно лишусь аванса.

Но, как только я вырываюсь из пропитанного сыростью, затхлым запахом и холодом подъезда, очередное событие обрушивается на голову, да так внезапно, что заставляет в ступоре замереть.

А это ещё что такое?