— Кто приедет в монастырь? — Волков не шелохнулся, когда Федор, взяв Замятию за ухо, поднес к лицу острие клинка. — Или у тебя уши лишние, так мы сейчас это дело подправим.

— Малюта пришлет людей. Хотел, чтобы и тебя, тепленького, но только я не успел, я приготовил, а ты ушел, точно знал. — Замятня облизал пухлые губы, с опаской поглядывая на Федора.

— А на что мы все Малюте сдались, да еще и сонные?

— Он говорил, народ поднимут оборотня бить, и этих заодно, чтобы после государю доложить, мол, деревенские всех порешили. Кто же потом станет разбираться, спали во время убийства покойники или нет.

— Разумно, — кивнул Волков. — Хотя я бы, пожалуй, определил, сопротивлялись они или нет. И когда же ожидать гостей?

— Так. — Замятня попытался посмотреть в окно, но Федор загораживал свет. — К полудню, но могут и раньше.

— Времени не так много. — Федор опустил нож.

— Ребята в таком состоянии не смогут бой принять. — Волков поднялся.

— Я есть, мои ребята… — Федор убрал оружие в ножны. — Стены крепкие, выстоим, сколько Бог даст.

— Если они скажут, что они слуги государевы и действуют по его приказу, нам лучше не сопротивляться. — Волков искал решение, но его не было. — Нам с ними лучше вообще не встречаться. Сделаем вид, будто бы ничего такого не знаем, выполняем приказ. И ходу отсюда, ходу.

— Может, в деревню вернемся, я их спрячу и тебя тоже.

— А этого?

— Да хоть здесь же, в царицыной келье, повесим. Предателям одна дорога.

— Утро уже, люди увидят, что ты гостей привез. Пойдут опричники спрашивать, укажут, куда повел, еще и до крыльца проводят.

— Есть место одно. — Замятня попытался встать, но веревки мешали ему это сделать. — Деревенька Семеновка называется. Не моя, одного хорошего человека, бывший наш холоп, отец его дворянином сделал, за верную службу подарил деревню на кормление. Она недалеко отсюда находится. Малюта про нее не знает.

— Есть такая, — оживился Федор. — Только если конными, все равно придется через Сельцо проехать. — А там, не ровен час, встретимся. И потом, откуда нам знать, что ты снова не предашь?

— Так если Малюта явится и вас не застанет, меня все одно уморит. — Замятня ерзал, но никак не мог ни встать, ни развязать хитрых узлов. — Пока едем в Семеновку, ребята в себя придут. А там бабы их бульонами да отварами в два счета вылечат. Ну, пожалуйста. Я их отравил, я теперь и спасу. Отработаю. Ну, Юрий Сигиз-мундович, позволь службу тебе сослужить.

— Уже сослужил. — Волков горько усмехнулся. — Федор, можешь провести до Семеновки, минуя Сельцо?

— По лесу? На конях? — Он отрицательно помотал головой.

— Можно на лыжах. — В дверях стояла игуменья Евпраксия. — В сарае дровяном лыжи имеются, монастырь иногда зимой так заносит, до ближайшего села не добраться, а вдруг что… Здравствуй, Федор. Коней к себе в деревню забери. Спросят откуда, скажи, мол, дознаватель из столицы велел дом ему приготовить, стойло для лошадей и баньку затопить. Куда сам делся, не ведаешь.

Твое дело маленькое, за порядком доглядывать, а не за гостями. Пойду покажу вашим, где что взять. — Игуменья развернулась и вышла из гостевого дома.

— Можно, я с тобой пойду? — Федор виновато потупился, отчего черная с проседью прядь волос упала на лицо. — Лошадей мой человек в деревню отведет, а тебе помощь нужна. Если что, встанем вдвоем, обороним ребят. Не представляю, как они, сонные, теперь будут на лыжах идти, но все же можно попытаться.

— Чем больше пройдут, тем вернее сонная одурь с них слезет. Пойдут как миленькие, — улыбнулся Волков, предвкушая, как Хряк будет материть побратимов, шествуя в хвосте процессии. — Доведи нас до Семеновки и домой. Еще не хватало, чтобы тебе за наши грехи досталось. Спросят, куда ездил, скажешь, убийцу искал.

— Да, не могу я туда, — Федор покраснел. — Как представлю, что столько лет верой и правдой служил этому сукину сыну. Как вспомню, внутри все переворачивается. Я ведь убью его и сам потом смерть приму. А нельзя.

— Что нельзя? — удивился Волков, который полагал, что умный Федор попросту подстроит гибель обидчика: мало ли случайных смертей на рыбалке или в лесу? Кто его там найдет? Дикие звери, так с них и спрос.

— Нельзя, потому как после смерти Степки Емельян Кондратьевич этих «приемышей», — он недовольно поморщился, — обещал наследниками сделать. Получается, что мой племянник теперь у него за старшего сына. Дом получит, земли, казну, настоящим боярином сделается. А если так, то какой смысл мне Лыжина прежде времени живота лишать? Сестре уже не поможешь, а племяннику жизнь ломать… Пусть он приемышем числится, но, коли имущество ему отойдет, буду считать, что Лыжин половину долга отдал. Противно, конечно, но придется подождать. Потому и прошу, ты царев человек, кому хочешь, можешь приказать содействие оказывать. Я сейчас своих парней в деревню с вашими лошадьми отправлю, одного старшим вместо себя назначу. Он же всем сообщит, что ты велел мне при твоей особе находиться неотлучно. Мои люди знают, что такое приказ. Они поймут. А домой я потом весточку дам, если, конечно, живы будем.

— Так мы, может, на плаху прямиком? Может, в засаду? Ты ведь слышал, какие дела деются, — не поверил услышанному Волков.

— А все одно не жизнь мне здесь. Пригожусь, и ладно.

Сарай с лыжами был отперт, дверь открыта нараспашку. Шатаясь словно пьяные, опричники старались проснуться. Более бодрый, чем остальные, Хряк заставлял самых сонных растирать лицо и шею снегом.

Федор отошел к своим ребятам, что-то объясняя им и показывая на Волкова. Когда же Юрий приблизился к ним, оба сопровождающих разом скинули шапки и низко поклонились. Наверняка Черный напустил страху, так что теперь ребята запаниковали, как бы он еще и их не привлек на государеву службу.

Сначала Федор отправил своих людей, пусть думают, что дознаватели остались в монастыре. Когда же те скрылись из виду, пришло время уходить и волковским ребятам.

Вопреки опасению Юрия, что парни двух шагов не пройдут на лыжах, здесь все оказалось достаточно простым. Лыжи, которые матушка выдала опричникам, были сделаны вроде широких валенок с подошвой в виде полозьев. Ставишь обутую ногу в такой великанский сапог и скользишь себе, куда нужно. Конечно, ребята еще плохо стояли на ногах и временами падали, но Волков был прав, равномерные движения привели к тому, что снотворное постепенно начало утрачивать силу.

Во главе процессии шел Федор, он в этих местах отлично знал все стежки-дорожки. Вторым Замятня, чтобы в случае, если тот решит дурить, его можно было по-быстрому кончить. Эту миссию взял на себя сам Волков, который шел третьим. Далее кое-как пристроились ребята, и завершал шествие верный Хряк, к кушаку которого были приделаны две здоровенные еловые ветки, которые хотя бы немного затирали следы полозьев.

О том, что головорезы Малюты смогут отследить их в лесу, Волков даже не думал, опричники с собой лыж не носят, а в монастыре они забрали последние. Придется возвращаться в деревню, а это лишнее время. Кроме того, если верить Замятне, враги ничего не знали про Семеновку. Если верить…

Под неумолкающий матерок Хряка опричники двигались по заснеженному лесу. Наблюдая за Федором, Волков то и дело замечал, как тот оглядывается на ребят, хмыкая в бороду при всяком особенно забористом ругательстве. Еще бы, в его родной деревне народ, поди, и ругался-то однообразно, а тут просто столичная музыка, скоморохи приехали, грех не послушать. Легко прокатившись под горочку, Федор остановился, сняв рукавицу, отер лицо, наблюдая за тем, как вслед за ним с горки скатывается Замятня. Где-то в хвосте матюгнулись погромче: должно быть, кто-то опять клюнул носом в снег. За задними досматривал Хряк, так что Волков мог сосредоточиться на Замятне. Впрочем, тот не делал пока попыток сбежать.

Деревня Семеновка располагалась как бы на отшибе, скорее всего, в этом месте изначально стоял домик лесника или любящей уединение лесной ведьмы. А потом здесь появились еще люди. Дети рождались и вырастали, потом пожаловали родственники из других мест или вдруг потребовались наемные работники. Кто знает. Все эти люди строили себе клетушки-пристройки. Завели скот — потребовалось его где-то держать, курятники, коровники, овчарни… Построили баню, как без баньки, сараи для дров, и сеновал конечно же. Да мало ли какие еще постройки-пристройки оказались потребны на крестьянском дворе. Так в конце концов Семеновка сделалась самой настоящей деревней с собственной крохотной церквушкой, с кузницей и даже небольшой лавочкой, в которой торговали всяким необходимым крестьянам товаром. Именно эту деревню и получил в собственность бывший холоп господ Сабуровых, а ныне дворянин и сам себе господин Петр Смуров. Бывшие господа сделались друзьями. Во всяком случае, Замятня, у которого старый Смуров какое-то время состоял в дядьках, почитал его чуть ли не за родственника.