Анохин понятия не имел, почему никто из этих вооруженных людей тогда, в тот пиковый момент, не пристрелил его на месте или, скажем, не ранил… Боялись попасть в своих? Плохо обучены обращению с оружием? Или не ожидали подобного, когда один мужик, без оружия, в довольно ограниченном пространстве, едва не разобрался со всей их компанией?.

…Иногда он даже жалел, что тогда, в эти драматичные секунды, его не пристрелили прямо в ходе захвата. Хотя могло бы статься и так, что в этом случае они с Ольгой лишь поменялись бы своими судьбами… но что сейчас об этом гадать.

Весь тот эпизод в подземном переходе занял, наверное, две или три минуты. Анохин, опасаясь, что у старлея не выдержат нервы, – опасаясь не за себя, а за безопасность своей жены Ольги, – не стал-таки доводить дело до крайности. И, не дожидаясь команды, сам застыл на месте, подняв руки и положив их на затылок.

Потом он получил прикладом по голове – если бы не шапка, проломили бы ему черепушку. Так что в «воронок» его запихивали уже в бессознательном состоянии…

Мягкие, почти бесшумные шаги надзирателей в коридоре…

Звук отпираемой двери его камеры.

«Странно, – подумал он. – Что это они придумали на ночь глядя?»

– Десятый… двигай на выход!

Пока Анохин и двое сопровождавших его надзирателей стояли у шлюза, дожидаясь, когда дежурный сотрудник отопрет запирающий механизм и пропустит их в следующий сектор, он успел подумать вот о чем.

С ним поступили жестоко и подло. Его многого лишили в этой жизни, в том числе и свободы. Он стал зэком Анохиным, осужденным за преступление, которого он не совершал. Следствие сфабриковало дело, судья его быстро проштамповал. Восемь лет в ИТУ строгого режима… Но и этого кое-кому показалось недостаточно. Еще несколько дней назад он был Анохиным Сергеем Николаевичем, тысяча девятьсот семьдесят третьего года рождения, осужденным (несправедливо, как он считал) по статье 228 ч. 4-я. Теперь, по прибытии в особый лагпункт, зэка Анохина пытаются лишить имени, всей его биографии.

Ведь кто он сейчас такой, если разобраться?

Ему присвоили порядковый номер, как в каком-нибудь концлагере Дахау. Сергея Анохина более не существует в природе. А есть лишь безымянный мужчина в тюремной робе, с ничего не говорящей непосвященным надписью на груди – «B-10»…

Двое молчаливых охранников сопроводили Сергея в уже знакомый ему внутренний двор лагпункта. Бетонная коробка размерами примерно десять на десять метров залита ярким светом мощных светильников, укрепленных на двух мачтах. Он увидел примерно с десяток зэков, выстроенных в одну шеренгу, лицом к стене. Помимо тех двух, что привели сюда Анохина, он успел заметить еще как минимум четверых охранников, экипированных в синюю с разводами униформу, причем все они вооружены короткоствольными автоматами (кажется, у них спецназовские «кипарисы»).

Анохина присоединили к остальным зэкам, так что теперь он стоял крайним справа в шеренге; его соседом по левую руку оказался добрый старый знакомый Крючков, он же Крюк, он же литерный зэк номер «В-9».

Прошла минута, другая… Но вот прозвучала громкая команда: «Кр-р-ру-угом!»

Анохин, как и другие зэки, повернулся на сто восемьдесят, держа при этом руки сцепленными за спиной.

Он увидел, как в залитый ярким светом прогулочный двор вошли уже знакомые рослый блондин и лепило, который приходил к нему в камеру. С ними был также коренастый крепыш, тот самый, что инструктировал Анохина в первый день его пребывания здесь, в особом лагпункте, и который мог быть главным «абверовцем», или старшим по режиму.

Эти трое встали аккурат посреди внутреннего двора, лицом к лицу с выстроенными вдоль серой бетонной стены зэками. Светловолосый гигант, который явно был старшим на данном объекте, одет, как и все прочие сотрудники, в камуфляжную форму без знаков отличия и кепи. На поясе, под правую руку, кобура с пистолетом. На этот раз он был без солнцезащитных очков, но тень от козырька кепи не позволяла даже сейчас толком разглядеть выражение его глаз.

– Внимание! – сказал он громким, хорошо поставленным голосом. – Прослушайте два объявления! Первое! Вы находитесь на территории объекта, где действуют особые правила поведения и где введены особые меры предосторожности!..

Еще несколькими секундами ранее, когда грозный местный начальник произнес свое «Внимание!», уголовник Клещ, он же «В-7», незаметно, как ему казалось, толкнул плечом своего соседа, медлительного и несколько бесхитростного зэка по прозвищу Зяма. И тут же прошипел, умудрившись при том сохранить лицо неподвижным:

– Давай, Зяма, предъяви ему…

Зяма, у которого на робе обозначен номер «В-б», качнувшись от страха вперед, выкрикнул:

– Гражданин начальник! Э-э… Разрешите сказать?!

Блондин, замолчав, уставился на него.

– Я… то есть, мы все… не согласны… вот! Верните в общую зону, гражданин начальник! Штоб сидеть, как всем, по нашим справедливым законам! Тут, конешно, санаторий… Но пусть другие тут чалятся, а я прошусь обратно!!

Блондин неожиданно принялся расстегивать кобуру. Анохин в эти секунды следил не только за ним, но еще и за лепилой, который стоял чуть слева и позади светловолосого гиганта. Послышался звук взводимого пистолета… Доктор отвернул голову вбок, словно наперед знал, что сейчас произойдет… Анохин внутренне подобрался; между лопатками у него повеял ледяной сквознячок. Он, как и другие зэки, не то что не верил, но даже не допускал мысли, что в российской колонии (пусть и в особом лагпункте), кто-то, даже самый жестокий, безбашенный сотрудник ИТК, может застрелить человека, осужденного, вот так, перед строем, при свидетелях… Всякое, конечно, случается в отечественных колониях и лагерях, где порой творится форменный беспредел, но такого попросту быть не может!

Блондин, оставаясь на месте, лишь чуть переменил позу, вынеся левую ногу на полшага вперед. Выстрел бахнул неожиданно громко, раскатисто. Пуля вошла в левый глаз Зямы и, пробив череп, вышибла часть его содержимого наружу и уже на излете дзыкнула по бетонной стенке…

Строй нервно дернулся… По шеренге пробежало какое-то волнение… Как-будто током ударило этих людей! Но спустя короткое мгновение воцарилась мертвая тишина..

Зяма сполз, стек по стене, – он как бы полусидел, свесив пробитую башку набок… Мертв, без вопросов.

Светловолосый гигант, обведя взглядом скованную ужасом шеренгу, сунул пистолет в кобуру.

– По первому пункту, полагаю, вам все ясно?! Добро. Тогда сразу перейдем ко второму! Скажу главное: вы все являетесь носителями СПИДа! Таковы данные ваших анализов! Именно по этой причине вы были отобраны, выделены, изъяты из числа прочих осужденных и перевезены в этот особый лагпункт!

В шеренге вновь началось какое-то брожение, но стоило блондину положить ладонь на кобуру, как тут же ропот затих. В какой-то момент Анохин ощутил, как в лицо ему бросилась кровь… У него брали анализы на ВИЧ-инфекцию еще месяца три назад, в санчасти Бутырки. Неужели… Но как, когда? Нет, быть такого не может!

– На ваше счастье, сейчас испытываются мощные новые лекарственные препараты, – продолжил светловолосый гигант. – Они способны, как утверждают наши специалисты, побороть этот смертоносный недуг! Вы поможете отечественной медицине… будем считать, вы добровольно приняли такое решение. – Он криво усмехнулся. – Ну а наша экспериментальная медицина, возможно, поможет кому-то из вас!

Закончив свою речь, которая произвела неизгладимое впечатление на зэков, блондин сделал знак стоящему рядом медику:

– Док, теперь они – ваши! Установите очередность и начинайте с ними работать… не откладывая в долгий ящик!

Данилова, как выяснилось уже вскоре, снимала однокомнатную квартиру в одном из новых домов неподалеку от станции метро «Братиславская».