Дети, в том числе многочисленные бастарды Чжао, взрослели. Он отслеживал судьбу каждого потомка. Если вдруг они становились бессмертными, он брал их на личную службу и обучал всему, что должны знать бессмертные по его мнению. С теми же, кто умирать не спешил, он поступал иначе. Ждал, когда у них появится потомство, потом подстраивал им несчастный случай или нападение грабителей со смертельным исходом, а затем по прежней схеме призывал на службу. Вскоре обучение бессмертных было поставлено на поток. Их гоняли бессмертные десятники из числа первых учеников лорда.

Вечно держать детей рядом с собой невозможно. Хенг ставил единственное жесткое условие — полное освоение базового курса, в который входили боевые искусства, общеобразовательные знания и основы йоги. Обучение занимало от пятнадцати до двадцати лет в зависимости от таланта и старания ученика. После этого бессмертные разбегались кто куда. Кто-то возвращался к своей семье, если она у него была. Но долго с семьёй никто не задерживался, поскольку жена к тому моменту становилась старухой, дети взрослыми, и с подозрением косились на нестареющего предка. В итоге они всё равно рассасывались по стране и миру.

Подсознательно Чжао ожидал, что это добром не закончится. Уже сто десять лет он находился на одном месте. Вокруг не меньше тридцати бессмертных, отчего чувство приближения постоянно дёргает организм. Именно это его и подвело.

День был пасмурный. Сотник вывез солдат на тренировку. В замке осталась минимальная дежурная охрана. Хенг прогуливался по двору замка, и внутри дёрнуло чувство приближения себе подобного.

Дёрнуло и дёрнуло — уже привычно, такое по тридцать раз на день случается. Вон, дежурный гвардеец, чья спина в кольчуге видна лорду, обходит территорию. Видимо, он из бессмертных.

В следующий миг интуиция взвыла. Чжао резко отскочил в сторону. Воин в униформе его гвардии обернулся. Его европейское лицо с густой чёрной бородой было абсолютно незнакомым.

Через неуловимое мгновение в руке Чжао оказался клинок, который он всегда носил на поясе. А в руке незнакомца небольшой продолговатый хромированный цилиндр. Интуиция завыла белугой, предупреждая об опасности этого предмета. Хенг большими скачками рванул в сторону замка под прикрытие стен, но… из прибора вылетела молния, которой было плевать на его маневры. Она, будто самонаводящаяся, нагнала Чжао до того, как он успел найти укрытие. Тут же его сознание погрузилось в темноту.

— Ху-ху-ху! Ху-ху-ху-ху-ху!

Ещё не открыв глаз, Хенг услышал рядом с собой зловеще-безумный смех. Открыв глаза, он не сумел ничего разглядеть. Но так продолжалось недолго. Вскоре зрение немного прояснилось, вернее сказать, приспособилось к полной темноте. Оно было чёрно-серым, позволяя лишь разглядеть контуры и множество оттенков серого. Такое ни одному простому человеку недоступно. Хенг был уверен, что это действие нанитов. Зрения хватало метров на десять, а дальше начиналась кромешная темнота. По ощущениям, тут было холодно, но при этом он не испытывал от этого дискомфорта. Но это объяснимо, поскольку после становления богом он перестал испытывать дискомфорт от холода или жары.

— Теперь я знаю, какие настоящие пятьдесят оттенков серого…

— У-ху-ху-ху-ху! — из темноты появилась безумно смеющаяся брюнетка с прямыми длинными спутанными волосами, которые давно не видели воды, как и их хозяйка, от которой разило ядреным запахом давно немытого тела.

Высокая, почти одного роста с Хенгом, а в нём всё также сто восемьдесят пять сантиметров. При этом она очень худая, с небольшой грудью и тёмными кругами вокруг глаз. Она была облачена в обтягивающий чёрный комбинезон, настолько потрёпанный, что сразу становилось ясно — он повидал многое. В районе плеч, под подмышками, на рукавах и штанинах он и вовсе порвался, но девушка ловко задекорировала дыры, словно так и было задумано. При взгляде на её глаза складывалось ощущение, словно они слегка светятся. Хенг был уверен, что так и есть — этакая подсветка от нанитов, ведь без какого-либо освещения невозможно ничего увидеть. Наверняка и его глаза имеют аналогичную подсветку.

Только сейчас Чжао обратил внимание на свою одежду. Из неё на нём имелись лишь штаны, но они пришли в полную негодность. Все изодранные в клочья и окровавленные. На их фоне комбинезон девушки казался эталоном прочности, ведь ему явно не один десяток лет и он пережил падение с огромной высоты и активную эксплуатацию.

У парня под штанами имелось мокрое пятно, от которого в нос шибало кровью и содержимым кишечника. Вообще, под всей поверхностью его тела имелось большое кровавое пятно. Складывалось такое ощущение, словно его скинули с высоты на каменную поверхность, но наниты его подлатали и он стал как новенький. Остались лишь жажда и чувство голода.

— Очнулся! — на эсперанто протянула девушка. — Ху-ху-ху! Очнулся!

— Добрый день, леди, — поднявшись на ноги, он снял штаны и обтёрся относительно чистой их частью от зловонных веществ. Носить грязные и настолько порванные тряпки было неприятно. Хенг держался с видом невозмутимого аристократа. Голый и грязный? Вокруг тьма? Рядом безумно смеющаяся девушка? Он держал морду кирпичом, словно плевать хотел на эти условности. — Чжао Хенг к вашим услугам. С кем имею честь беседовать?

— К-ХУ-ХУ-ХУ-ХУ-ХУ!!! — зашлась в громком, безумном и кашляющем смехе дамочка. Смех смолк неожиданно. — Я Хела. Вижу, ты парень сообразительный, с хорошими инстинктами выживания. Как насчёт стать моим подчинённым?

— Леди, — склонил голову Чжао. — Прежде чем дать окончательный ответ, я должен подробнее узнать о вас и об обстановке. Где мы?

— Тартар.

— Тартар? — приподнял он брови.

— Тартар, — ухмыльнулась она. — Ну, знаешь, огромная пропасть в земле, в которую обожает сбрасывать своих врагов Ишкур.

— Зевс?

— Вроде бы теперь он так зовётся, — протянула Хела. — У него много имён: арамейцы звали его Хадад и Баал, палестинцы — Адду, египтяне — Сет.

— Хелла, я правильно полагаю, выбраться отсюда проблематично?

Вместо ожидаемого смеха она нормально ответила:

— А ты забавный. Мы находимся в гигантском каменном мешке. Забраться наверх невозможно, если ты не умеешь ходить по стенам, поскольку они без выступов и имеют отрицательный угол наклона. До верха около километра.

— А если умею?

— Что умеешь? Доставить девушке удовольствие? — иронично вопросила она, опустив взгляд на то, что у него висело между ног.

— И это тоже, но я про стены. Если я умею ходить по стенам?

— Рановато у тебя крыша потекла. Ху-ху-ху! Хенг, не припомню тебя среди богов. Ты из молодых и ранних?

— Лет сто как бог, — пожал он плечами.

— Совсем зелёный. И кто твои родители?

— Мать — смертная крестьянка, отца не знаю.

— Всё интересней и интересней, — хищно оскалилась Хела. — Значит, ты из тех, кто отведал запретный плод? Признавайся — кого из богов убил?!

— Геру.

Хела сначала закашлялась от неожиданности, а потом разразилась своим фирменным безумным смехом.

— Доигралась, златовласка! Дай угадаю — она узнала, что ты сын Ишкура и пыталась тебя убить?

— Почти так и было. На самом деле точно моё отцовство неизвестно, ей хватило лишь намёка.

— Узнаю златовласку, — расплылись губы брюнетки в широкой улыбке. — А ведь именно благодаря ей я тут оказалась. Я так надеялась самолично её убить, а ты отнял у меня этот шанс. Гадкий мальчик, — покачала она стройным и длинным указательным пальцем, словно у пианистки. — Но я не в обиде. Кто первым успел… Но запомни — Ишкур мой! Я лично убью его, ты понял?

— Понял. А сможешь?

— Хенг, Хенг, Хенг… — покачивая бедрами, она подошла к нему и нежно провела ладошкой по правой щеке. — Ты не слышал обо мне? Я Хела, старшая дочь Ишкура, командующая божественными легионами, законная наследница божественного трона и богиня смерти!

— То есть, Гера твоя мать?

— Нет-нет, Хенг, — приложила палец к его губам Хела. — До свадьбы со златовлаской Ишкур переспал с моей матерью. Чтобы убрать конкурентку, Гера убила её. Я долго ждала шанса уничтожить эту стерву…