Навстречу Ричарду вышел мужчина, который нас ждал. Я сунула руку в карман и отщелкнула предохранитель браунинга, потому что этот мужчина был мне знаком.

Зейн, державшийся около меня, тихо спросил:

– Что-то случилось?

Я покачала головой.

– Привет, Джемиль.

– Привет, Анита.

Он был шести футов ростом, одет в белую майку, такую же, как у Ричарда. Только Джемиль обрезал у нее рукава, шею и вырезал кусок спереди, так что видна была его тонкая талия и булыжные мышцы живота. Белая ткань майки резко контрастировала с темно-коричневым цветом кожи. Волосы у него были до пояса, собранные в тонкие пряди с вплетенными бисеринками. Он был одет в белые тренировочные штаны и выглядел будто только что с тренажера.

В последний раз, когда я видела Джемиля, он пытался убить Ричарда.

– Что ты здесь делаешь?

Даже для меня самой мои слова не прозвучали дружелюбно.

Он улыбнулся – сверкнул зубами.

– Я у Ричарда теперь силовик.

– И что?

– Нам разрешили взять каждому одного помощника плюс леопардов, – произнес Ричард, не глядя на меня. Он рассматривал фасад «Цирка» в свете восходящего солнца.

– Значит, мне не хватает одного леопарда и одного помощника, – сказала я.

Тогда он повернулся ко мне. Никогда я не видела у него такого закрытого лица.

– Я думал, Жан-Клод тебе сказал, и ты решила не брать никого с собой.

– Я бы даже в ад взяла с собой резерв. Ты это знаешь.

– Если твой любовник об этом не сказал, то я не виноват.

– Наверное, он думал, что ты сам скажешь.

Ричард лишь смотрел на меня злыми глазами.

– Есть еще что-нибудь, что ты мне забыл сказать?

– Он только просил тебе сказать, чтобы ты никого не убивала.

– Он кого-нибудь упомянул особо, кого не убивать?

Ричард скривился.

– Если хочешь знать, да. – И он произнес, неумело изображая французский акцент: – «Скажи ma petite, чтобы не убивала Фернандо, как бы ее ни провоцировали».

В ответ я напряженно улыбнулась:

– Поняла.

Джемиль внимательно на меня посмотрел:

– Детка, никогда еще не видел такой злобной улыбочки. Что тебе сделал этот Фернандо?

– Лично мне – ничего.

– Он изнасиловал твою Гери, второго волка стаи, – сказал Зейн.

Оба вервольфа глянули на Зейна с такой вспышкой враждебности, что он попятился и спрятался за мной, только это не очень получилось, потому что он выше меня на целый фут. Трудно укрыться за спиной человека, который настолько тебя ниже.

– Он изнасиловал Сильвию? – спросил Ричард.

Я кивнула.

– Он должен быть наказан, – сказал Ричард.

Я отрицательно покачала головой:

– Я сказала Сильвии, что убью его. Что мы убьем их всех.

– Всех? – спросил Ричард.

– Всех.

Он отвернулся, отвел взгляд. И спросил, не оборачиваясь:

– Сколько их было?

– Мне она назвала двух. Если их было больше, она не была готова об этом сказать.

– Ты уверена, что там был не только этот Фернандо? – Ричард глядел на меня с надеждой, будто ждал слов, что все это не так плохо, как кажется.

– Это было групповое изнасилование, Ричард. И они мне это сказали с большой гордостью.

– Кто был второй? – спросил он.

Он спросил, я ответила.

– Лив.

Ричард заморгал:

– Но ведь она женщина!

– Мне это известно.

Он уставился недоуменно:

– Но как же?

Я приподняла брови:

– Ты хочешь технического описания?

Ричард помотал головой. Вид у него был больной, у Джемиля – нет. Он глядел мне в глаза не мигая, и лицо его злобнio сморщилось.

– Если можно взять одного из наших высших волков и вот так использовать, то угроза стаи – звук пустой.

– И это тоже, – согласилась я. – Но я не стала бы кого-то убивать только для поддержки репутации стаи.

– А зачем еще? – спросил Джемиль.

Я задумалась на секунду.

– Потому что я дала слово. Тронув ее, они сами вырыли себе могилу. Мне только осталось закидать ее землей.

– Зачем? – снова спросил Джемиль. – Ты же всегда терпеть не могла Сильвию.

У него был такой вид, будто ответ ему необходим. Будто в его вопросе заключалось больше, чем кажется – для него по крайней мере.

– Они ее не сломали. При всем, что они с ней сделали, они не смогли ее сломать. В любой момент она могла прекратить пытку, выдав стаю. Она не выдала. – Я пыталась выразить свою мысль словами. – Такая сила и верность заслуживают того же в ответ.

– Что ты знаешь о верности? – спросил Ричард.

Я повернулась и ткнула пальцем ему в грудь:

– Знаешь что? Если хочешь, поругаемся всласть, когда вытащим Грегори и Вивиан. Они устроили Сильвии групповое изнасилование. Как ты думаешь, что они сделали с двумя оборотнями, у которых, по их мнению, нет альфы, чтобы их защитить? – Я цедила слова сдавленным тихим голосом, потому что иначе заорала бы. – Мы их вытащим и увезем в безопасное место. А когда мы все это сделаем, можешь снова начать на меня злиться. Удавить нас обоих своей ревностью и ненавистью к себе. Но сейчас у нас есть работа, которую надо сделать. Договорились?

Он глядел на меня секунду, потом едва заметно кивнул:

– Договорились.

– И отлично.

Сумочку я оставила в госпитале, но у меня в кармане пальто лежал ключ от входной двери и удостоверение. Что еще нужно девушке?

– У тебя есть ключ от этой двери? – спросил Ричард.

– Ричард, хватит.

– Ты права. Ты права, а я нет. Я на два месяца забросил дела. Сильвия мне это говорила, я не слушал. Может, если бы я послушал ее... может, она бы не пострадала.

– Ричард, ради Бога, избавь меня от очередного сеанса самоедства. Хоть ты бы был сам Аттила, совет бы все равно сюда явился. Никакая демонстрация силы не сдержала бы его.

– А что сдержало бы?

Я покачала головой:

– Совет есть совет, Ричард. Чудища из кошмаров. А кошмарам все равно, насколько ты силен.

– А что им не все равно?

Я вставила ключ в скважину.

– Напугают они тебя или нет.

Массивные двери раздались внутрь. Я вытащила браунинг.

– Мы не должны никого убивать, – напомнил Ричард.

– Я помню, – ответила я, но пистолет убирать не стала. Убивать нельзя, но Жан-Клод не говорил, что нельзя никого увечить. Если тебе нужно чем-то подкрепить свою угрозу, то вопящий и корчащийся на полу раненый почти не уступает мертвому телу.

Иногда даже лучше.

Я стояла спиной к закрытой двери, остальные рассыпались вокруг меня веером. Из высоких окон лился рассеянный свет. У коридора в утреннем свете был мрачный и запущенный вид. Колесо обозрения нависало над домом с привидениями, зеркальным лабиринтом и игровыми кабинками. Полный бродячий цирк, который не бродит. Пахло так, как и должно было пахнуть: сахарной ватой, попкорном, пирожками.

Из циркового шатра, занимавшего целый угол, вышли двое мужчин и бок о бок направились к нам. Один был повыше ростом, футов шести, с квадратными плечами что-то среднее между блондином и шатеном. Прямые, густые волосы доходили до ворота белой рубашки. Она была заправлена в такие же белые джинсы с белым поясом. На ногах у него были шлепанцы на босу ногу. С таким видом идет по пляжу герой ролика, рекламирующего кредитные карты, только глаза были не из той оперы. Оранжевые. У людей таких глаз не бывает.

Рост второго доходил футов пять с лишним, волосы очень коротко стриженные, темно-золотистые. Коричневатые усики украшали верхнюю губу и загибались навстречу таким же коричневатым бакенбардам. После девятнадцатого века таких усов уже никто не носит. Белые штаны в обтяжку были заправлены в начищенные черные сапога. Белый жилет и белая рубашка выглядывали из-под красного пиджака. Такому человеку в самый раз скакать за гончими, преследующими мохнатого зверька.

Глаза у него были обыкновенные, карие. А у его спутника, чем ближе он подходил, тем более странно они выглядели. Желтые – не янтарные, не коричневые, просто желтые глаза с оранжевыми вкраплениями, окружавшими зрачки как цветные колеса. Человеческими эти глаза ни за что не назовешь.