– Во всяком случае восемьсот я могу созвать хоть сейчас, – решил подстраховаться Вождь Вождей, почти злобно взглянув при этом на Герлица. Наверное, он так и не смог понять, кто этот человек на самом деле, и если он действительно всего лишь адъютант, то почему фельдмаршал позволяет ему вмешиваться в их разговор. – Правда, ружей у нас наберется не более сотни.

– Да и те старые, – продолжал комментировать Герлиц. – Мушкеты времен короля Людовика ХV, собранные по провинциальным театрам, – вот что это за ружья!

– И очень мало патронов, – почти с вызовом продолжил свой рассказ шейх. – В той войне, которую ведете сейчас вы, господин фельдмаршал, и англичане, мое войско действительно ровным счетом ничего не значит. Но мы и не собираемся принимать участие в этих боях.

– А я-то думал, что мне удастся использовать вашу верблюжью конницу в боях против английских танков! – иронично улыбнулся Роммель.

– Зато наша сила, – простил ему этот оскорбительный юмор шейх аль-Сабах, – проявится тогда, когда вы, господин фельдмаршал, решите создавать в Пустыне Пустынь свое королевство, свой, как это… – пощелкал он пальцами, – как по-германски называется империя?

– Свой рейх, – иронично подсказал Герлиц, который вел себя как артист, которому выпало выступать в роли суфлера; вот только подсказывать приходилось своему главному сопернику по сцене.

– Да, свой рейх. И тогда вы станете добиваться дружбы каждого нашего вождя, тогда на счету будет каждый мой воин.

– Почему вы так решили? – резковато спросил Роммель. – Если мы победим, нам и своих воинов будет хватать.

– Но вы не сможете построить здесь свою империю без нас. Принцип останется тот же: вам, европейцам, – города, нам – пустыня. При любом белом правителе здесь все равно будет существовать Страна Пустыни, а не Страна Городов.

– Оставим этот вопрос на рассмотрение наших архитекторов. Если я верно понял, вы хотите знать, намерен ли фюрер включать эту территорию в состав Великогерманского рейха.

– Мы знаем, что намерен, иначе зачем бы он терял здесь столько солдат. Но сумеет ли фюрер устоять в войне против русских и англичан там, в Европе? И если не сумеет, то как будете вести себя вы, находясь со своими войсками в нашей пустыне?

Роммель беспомощно взглянул на Герлица, ожидая, как он прокомментирует этот поворот в их переговорах, однако на сей раз адъютант предательски молчал.

– Пока что мы исходим их того, что войска фюрера сумеют переломить ход войны и для нас она будет победоносной.

– Извините, фельдмаршал, но мы в этом не уверены. События в Европе складываются не так, как это виделось фюреру и вашему генералитету.

– Просто сведения вы получаете не из наших, а из английских источников.

Наступила неловкая пауза. Шейх не стал отрицать того, что отрицать было просто бессмысленно.

– Мы получаем их из разных источников, фельдмаршал, – молвил Вождь Вождей, поднимаясь и давая понять, что встреча завершена. – Сейчас это не имеет принципиального значения. Важно то, что мы, бедуины, никогда не следуем за миражом. Кто идет за миражом – тот погибает, ибо это пустыня, фельдмаршал.

– Фельдмаршал терпеть не может, когда с ним начинают говорить восточными загадками, – наконец напомнил о себе Герлиц. – Поэтому мой вам совет: объясните четко и ясно, что именно привело вас сюда.

– Нас интересует, намерены ли вы, лично вы, господин фельдмаршал, создавать здесь свой собственный рейх.

– Но я не могу создавать свой собственный рейх, – почти прокричал Роммель, очевидно, испугавшись самой постановки вопроса. – Я ведь не фюрер!

– Это исправимо. Когда Гитлер решил создавать ваш Третий рейх, он ведь тоже не был фюрером. Потому что фюрером становится только тот, кто по воле богов решится создавать свой рейх.

– Логично, – почти непроизвольно изрек Герлиц, но, встретившись с суровым взглядом командующего Африканским корпусом, поспешно уточнил: – Однако окончательного решения фельдмаршал еще не принял.

Шейх поднялся и едва заметно склонил голову перед фельдмаршалом.

– Мы хотели бы знать, когда это решение будет принято. Поймите, это очень важно.

– Попытаюсь понять.

– Возглавляемый мною совет вождей готов будет поддержать вас независимо от того, победит ли ваша армия в Европе или нет и останется ли фюрер у власти. В свое время я учился в Швейцарии и жил в кантоне, в котором преобладает германский язык. А еще я был свидетелем того, как именно Гитлер приходил к власти, и неплохо знаком с его программой. Многое из того, что он пропагандировал и чего добивался, мне нравилось. А то, что мне и многим другим в нашей стране сейчас не нравится в его программе, – появилось значительно позже, следовательно, его изначально можно избежать.

Шейх уже направился к выходу, но перед ним вдруг предстал Герлиц.

– Если предположить, что фельдмаршал решится создать здесь рейх Пустыни Пустынь, я сказал: Если предположить… Кем в этом рейхе хотели бы видеть себя вы?

– Председателем парламента или как он там будет называться.

– Вот теперь ситуация проясняется.

– Притом, что всеми высшими полномочиями, – поспешил уточнить шейх, – как и в современной Германии, будет обладать фюрер. В данном случае – Фюрер Пустыни Пустынь. Кажется, я ответил на все ваши вопросы. Встретимся через месяц. Если вы, фельдмаршал, – оглянулся на Роммеля, – примете решение раньше, вы найдете способ связаться со мной… мой Фюрер Пустыни.

Когда аль-Сабах ушел, Роммель молча наполнил свой бокал и залпом выпил. Он вдруг почувствовал себя таким уставшим и внутренне опустошенным, словно беседовал не с реально существующим шейхом, Вождем Вождей, а с пришельцем из иных миров.

– Почему вы молчите, Герлиц? – поинтересовался он после того, как несколько раз прошелся по шатру.

– Я не молчу, я размышляю.

– Тогда, может, хоть вы, великий мыслитель, объясните мне, как расценивать этот визит?

– Перед вами предстал человек, который пытался подтолкнуть вас к тому решению, к которому рано или поздно вы должны были прийти. Или уже пришли, но пока что предпочитаете не посвящать в свои планы никого, даже своего верного адъютанта Герлица.

– Если вы имеете в виду создание Великого рейха Великой Пустыни, то не темните, а называйте вещи своими именами.

– Уже назвал.

– Так вот, я не приходил к подобному мнению, Герлиц. И не мог прийти.

– Вождь Вождей ушел отсюда с тем же мнением, – уклончиво согласился адъютант.

– Я не мог к нему прийти, Герлиц, – еще жестче повторил фельдмаршал.

– Потому что вы не фюрер?

– Потому что у нас уже есть фюрер. Все еще есть фюрер, если быть точнее.

– Но ведь шейх говорил о Фюрере Пустыни, – напомнил ему адъютант, – которым тому, берлинскому, фюреру,именуемому, следует полагать, Фюрером Европы, никогда не стать.

– А что, если предложить этот вариант Гитлеру? – вдруг оживился Роммель. – Почему бы Германии не иметь здесь, в Пустыне Пустынь, свое марионеточное государство?

– Гитлер не потерпит появления еще одного фюрера, – резко отреагировал Герлиц. – Как бы этот новый фюрер ни называл себя.

– Но руководитель этой страны может называть себя не фюрером, а как-нибудь иначе, объявив себя подданным фюрера. И тогда, может быть, Гитлер, наконец, подбросит нам хотя бы несколько свежих, боеспособных дивизий.

«И все? – разочарованно уточнил про себя полковник. – Затевать создание рейха Пустыни Пустынь только для того, чтобы выпросить у Гитлера несколько свежих дивизий?! Нет, мой фельдмаршал, вам никогда не стать фюрером, ибо прав был шейх аль-Сабах: фюрером становится только тот, кто решится создать свой собственный рейх».

– Если вы изложите Гитлеру тот план, который только что изложили мне, он обязательно захочет обсудить его с Борманом и Герингом. Борман, конечно же, начнет вилять и дипломатничать, а вот маршал Геринг…

– А что маршал Геринг?..

– Он обязательно посоветует перебросить сюда несколько свежих дивизий, но вместе со свежим командующим корпусом, поскольку сейчас ему буквально во всем видятся нити заговора против фюрера. И на всякий случай посоветует усилить приписанное к корпусу управление СД.