Совершенно не к месту командующий флотом Канин вспомнил завет Н.О. Эссена о недопустимости засорять минами собственные воды и постановку мин запретил. Вместо этого приказано было в ожидании противника развернуть подводные лодки, а крейсерам для возможного развития успеха разрешалось перейти на рейд Бокула.

Но атаки подводных лодок "Кайман" и "Крокодил" (в силу всем известных низких тактико-технических характеристик) не удались, и "бессмысленная операция германцев осталась безнаказанной" (И.А. Киреев, с. 85). В оправдание странного поступка адмирала приводился (И.А. Киреев) тот довод, что маломощность сил траления не позволяла надеяться быстро убрать свое заграждение.

В свете такой заторможенно-приземленной "идеологии" и непротивления перед явно неблагополучным состоянием сил траления (почти как в Порт-Артуре) трудно было ожидать, чтобы адмирал решился настаивать на вызывавшем еще большие расходы усилении боевой мощи старых линейных кораблей. К подобным решениям флот оказался готов лишь к 1916 году, когда началось усиление вооружения крейсеров добавочными палубными установками. За ними явились и сверхдальнобойные 305-мм пушки для Церельской батареи, достигавшие (благодаря углу возвышения 40°) дальнобойности большей (156 каб.). чем у пушек германских дредноутов (112 каб.).

Будь такими пушками вооружены "Цесаревич" и "Слава", они могли бы стать действительно недосягаемыми для огня противника защитниками минных заграждений. Такой шанс для "Цесаревича" предоставлялся при подготовке корабля к давно обещанному ему ремонту. Но острота уроков обороны Рижского залива уже миновала, и стратегическое мышление командования флотом, Генмора и морского министерства успело вернуться в прежнюю рутинную колею.

Неожиданный уход немецкой эскадры из почти полностью захваченного Рижского залива, газеты в России преподнесли публике как "победу". Моряки морщились от непомерного усердия прессы, но адмиралы, похоже, и вправду поверили в свое везение. Флот вернулся к восстановлению прежних позиций минных заграждений. Начали думать об установке дополнительных береговых батарей, включая и Церельскую.

Расставшись 8/21 июля в Гельсингфорсе со "Славой", "Цесаревич" уже 10/23 июля вошел в Кронштадт в новый, сооруженный в 1914 г. аварийный сухой док Цесаревича Алексея. Там очистили и окрасили подводную часть корпуса. Во время наполнения дока водой 15/28 июля удостоились посещения Государя императора (с четырьмя дочерями), морского министра И.К. Григоровича, начальника Главного Морского штаба К.В. Стеценко. начальника тыла Р.Н. Вирена и лиц свиты. Готовясь принять на себя Верховное главнокомандование в войне, император, визитом на "Цесаревич" прощался с флотом перед отъездом в ставку в Могилев.

За время стоянки ликвидировали задний мостик и кормовую рубку, заменили 152-мм орудия и на пути в Гельсингфорс (22 июля/4 августа) испытали их стрельбой в море. В 11 час. по радиоприказу командующего флотом "Цесаревич" вместе с "Андреем Первозванным", Павлом I", 1-й бригадой линейных кораблей (дредноуты) и 1-й бригадой крейсеров вышел к Центральной позиции. Решением задачи (с учетом всех тактических усовершенствований) "Бой на позиции" корабли занимались весь день. В гавань вернулись к 20 часам, насчитав по лагу 117 миль плавания.

После нескольких переходов Ревель— Гельсингфорс (и одного — 28 июля — в Поркалла-Удд) "Цесаревич" 29 августа перешел в Люм. Корабль возобновил свою передвижную вахту на переднем участке шхерного района. Вновь обошли главные рейды, дважды побывали в Або; готовя в шхерах путь из Юнгфрузунда на рейд Пипшер, выскочили на камни, но спустя 4 часа сумели с помощью тральщика сойти на чистую воду. 30 октября за один день совершили переход из Гельсингфорса в Лапвик.

5 ноября "Цесаревич" пришел на ремонт в Кронштадт. С 16 ноября по 14 декабря в доке демонтировали минные аппараты.

Из прежней артиллерии остались 305-мм пушки, половина (десять) 75-мм, четыре 47-мм (катерных) орудия и два пулемета. Установили две 37-мм аэропушки. Готовились к замене котлов и ремонту машины. Но никаких сверхпушек "Цесаревич" не получил. Рутина предвоенных представлений о роли старых кораблей снова возобладала. 31 декабря 1915 г. корабль пришел с ледоколом на зимовку в Гельсингфорс.

В русской дореволюционной маринистике есть увековеченный в цветной открытке рисунок В. Берга "Линейный корабль "Цесаревич" после метели в Гельсингфорсе". Одиноко застывший среди льдов и чуть ли не до палубы занесенный снегом, корабль кажется почти заброшенным. И только флаги — кормовой, адмиральский, гюйс, дым из трубы да угадываемая у трапа на льду фигура часового напоминают о жизни, теплящейся внутри корабля. Так, наверное, корабль выглядел и в зиму 1915–1916 г.

Но это лишь один миг в его истории. По справедливости должен бы существовать и другой сюжет — когда утром корабль стряхнет с себя нависшие над ним снежные пласты, будут восстановлены дороги, ведущие по льду в порт и к штабному кораблю "Кречет", начнется по ним движение людей и грузов, очистится видимый на рисунке каток. Представляются и другие жанровые сцены из корабельной жизни. Она в его отсеках и палубах в начале 1916 г. была особенно многообразной. "Цесаревич" в те дни словно бы спешил всесторонне подготовиться к ожидавшему его главному экзамену войны. Картин этой жизни (как и жанровых фотографий) по-видимому нет, но их можно представить по обстоятельным записям, заполнившим предусмотренное для них место в новой введенной в 1916 г. форме вахтенного журнала корабля.

Гельсингфорский место- и машиностроительный завод ремонтировал корпус и шлюпки "Цесаревича". Одновременно корабль буквально во всех отсеках обновлял себя. Очищали от старой краски и готовили под окраску заново освобождавшиеся помещения носовых минных аппаратов. Чистили и смазывали орудия, перебирали их прицельные приспособления. Перемещали, видимо, для полной ревизии, 305-мм полузаряды. Перегружали в вагоны старые 305-мм снаряды.