За неудачи под Смоленском в 1632—1633 годах князь Прозоровский был призван к ответу как изменник вместе с другими воеводами, сдавшими город полякам. Спасло его заступничество царицы Евдокии и то, что ратники, бывшие под Смоленском, восхваляли героизм и мужество, с которым бился против врагов Семен Васильевич. Казнь была заменена ссылкой в Нижний Новгород, но через месяц по приказу царя Прозоровский был снова возвращен в Москву для исполнения ратной и посольской службы.
В период царствования Алексея Михайловича Семен Васильевич Прозоровский оставался на высоких постах. Он был пожалован в бояре и принимал активное участие в предварительных работах по составлению «Соборного Уложения». До последних дней он служил царю верой и правдой. Семен Васильевич Прозоровский скончался в сентябре 1660 года, приняв перед смертью схиму с именем Сергея.
Из пяти его сыновей трое – Иван, Михаил и Петр большой – погибли в Астрахани, защищая крепость от войска Степана Разина. Четвертый сын, Александр, потомства не имел, и продолжателем рода Прозоровских стал пятый сын – Петр меньшой. Он получил чин боярина, воеводствовал, занимался дипломатическими приемами.
Все представители мужской линии рода связывали свою жизнь с государевой ратной службой. В XVIII веке уже правнуки Петра меньшого сумели достичь генеральских чинов, а Александр Александрович Прозоровский дослужился до чина фельдмаршала. Жизнь его оказалась теснейшим образом связана с Крымом – Тавридой, бывшей долгие десятилетия проклятием для его предков. Он же, будущий генерал-фельдмаршал и кавалер многих орденов, этот полуостров брал и на саблю, и на штык, ломал сопротивление степняков, подводя их под державную руку российской монархии. А поначалу князю Александру, повторяющему судьбу многих и многих дворянских недорослей, казалось, ничто не предвещало подобной планиды.
Отцом его был Александр Никитич Прозоровский – капитан-лейтенант флота, а матерью – княжна Анна Борисовна, урожденная Голицына. Дед по материнской линии боярин Борис Голицын был воспитателем и ближайшим соратником молодого царя Петра I.
Родился Александр Александрович Прозоровский в 1732 году и в 10-летнем возрасте в числе иных был записан в гвардию, в Сухопутный Шляхетский кадетский корпус, где и получил не только военное образование. В 1746 году – капрал, в 1753-м – сержант, а в следующем, 1754 году он начал службу в действующей армии в чине поручика. Семилетняя война застала его капитаном: он принял участие во всех основных ее битвах, включая Гросс-Егерсдорф, Кунерсдорф и взятие Берлина, дважды был ранен и окончил войну полковником.
Русско-турецкую войну 1768—1774 годов Прозоровский встретил генерал-майором. В этом чине он и служил в 1770 году во 2-й армии графа Петра Ивановича Панина. Главной целью армии было взятие мощной крепости Бендеры. Прозоровскому же Панин поручил особое дело – с отрядом, состоявшим из драгун, гусар, донцов, украинских и запорожских казаков, калмыков, идти к Очакову и там препятствовать всем попыткам неприятеля противодействовать главным силам армии.
18 июня 1770 года генерал-майор Прозоровский прибыл с основной частью своего отряда под стены крепости. Генерал приказам запорожцам и донцам ударить по османам, дабы выманить их в поле и посмотреть в деле на все их силы. Турки, казалось, против подобной демонстрации ничего не имели, когда русские с двух сторон напали на неприятельскую партию, направлявшуюся к водопою, то ей на помощь из Очакова тотчас же выскочила конница, которая так же скоро была опрокинута. В ответ на это турецкий комендант выпустил из необъятных ворот крепости пехоту с пушками, которую быстро, как доселе кавалерию, опрокинули пушечным огнем драгуны Борисоглебского полка.
Пленные заявили, что гарнизон крепости, состоящий из 3 тысяч человек, решил драться до конца. Прозоровский засомневался в твердости этого намерения и направил послание с предложением сдачи, которое турки вернули нераспечатанным. На словах комендант велел передать неверному: «Не трать слов, но делай то, за чем пришел!»
Русский генерал хмыкнул и решил последовать совету: ведь мудрость не зависит от того, как она изречена. Коли говорят – то надо делать! Князь начал выбирать позицию для своих войск и убедился, что осада невозможна – с моря Очаков был неуязвим, и что надеяться остается только на собственную сметку и храбрость подчиненных. Для этого надлежит ловить момент. Этим Прозоровский и занялся, постоянно тревожа очаковцев своими отнюдь не безопасными маневрами.
Он выжидал. Прежде всего, подхода калмыков, и когда те подошли, решил, что пора как следует напомнить неприятелю о себе.
8 июля генерал оставил 2 тысячи калмыков у крепости, а остальных поделил на три части: калмыки направились вниз к устью Днепра; запорожцы двинулись к лиману – до самого моря. Сам же генерал во главе драгун, гусар и пикинер пошел между калмыками и запорожцами, дабы поддержать огнем или клинком либо тех, либо других.
Частый бредень русской кавалерии начал сгребать всех вооруженных османов к Хаджибею, представлявшему собой хорошо вооруженный замок, в дальнейшем выросший в город Одессу. 12 июля Прозоровский подошел к замку, через бойницы которого турки открыли яростную ружейную пальбу, в тщетной надежде устрашить наступающих. Для большей аргументации начали пушечную стрельбу и суда, находившиеся в Хаджибейской гавани. Тщетно. Запорожцы бодро пошли на приступ и так же лихо вступили в форштат, взяв там приступом несколько домов с засевшими в них османами, после чего спалили форштат дотла. Дело было сделано, и Прозоровский отвел свой отряд на позицию между реками Журавкой и Тилигулом.
В это время ситуация осложнилась приходом в Очаков крымского хана, который формально не был воюющей стороной, что и объясняет его проход в крепость. Там он почти сразу же отбросил все притворство, недвусмысленно начав действовать заодно с очаковским пашой. Это вынудило Прозоровского в конце концов начать против татар решительные действия.
5 сентября 3 тысячи запорожцев разгромили значительную неприятельскую партию и всерьез занялись ханскими обозами. Спасая их, из Очакова вышло до 10 тысяч конницы, начавшей отчаянно наседать на запорожцев. Те, удерживая добычу, отошли к Янчокраку, откуда, выполняя приказ Прозоровского, переместились к Березани, соединясь с калмыками. Сам же князь, двинувшись вниз по Бугу, встал в двадцати пяти верстах от Очакова, дабы иметь возможность прикрывать свою березанскую партию, бывшую от него в десяти верстах, равно как и калмыков, частью пока оставшихся при устье Янчокрака под началом майора Елагина.
Ему и отправил князь приказ произвести 10 сентября «фальшивую» атаку на Очаков. Если же неприятель отреагирует достойным образом, то надлежит отступить, заманив его на вершине Янчокрака в засаду. Сам же Прозоровский по собственной диспозиции должен был появиться в крепости совсем с другой стороны – с той, где его ждали менее всего.
Так и произошло – турки и татары увязли в сече с донцами, напиравшими на них со стороны лимана, и поэтому не могли охватить всю панораму боя в целом. Это сразу же укрепило позицию Прозоровского. Он отряжает большую часть запорожцев во главе с кошевым атаманом Головниным на помощь донцам, оставив себе всего тысячу сечевиков для прикрытия правого фланга.
Головнин повел казаков на превосходящего его значительно числом противника и после жаркой схватки начал отжимать противника к форштату, производя страшное опустошение в его совсем расстроившихся рядах. Подоспевший тут же Прозоровский с тремя эскадронами гусар довершил поражение. Регулярная легкая кавалерия русских буквально выкосила неприятеля. Уцелели считанные единицы – из войска в 4 тысячи человек спаслось лишь 70.
Войском командовал сам хан. Он же его и лишился, потеряв помимо людей еще 3 пушки, 11 знамен, булаву и множество ружей. Хотя, справедливости ради, заметим, что физические его потери равнялись следующему: в кавалерии – до 1800 человек, в пехоте – до 900, не считая 90 пленных. Остальные просто разбежались. В свое время в Англии была выпущена медаль по случаю разгрома «непобедимой армады» испанцев, на которой выбили надпись: «Дунул Господь – и они рассеялись». Здесь же роль провидения на себя взяло русское оружие.
