Из шахты откачали воду, подняли со дна землю, просеяли ее и промыли, и обнаружили жемчужную серьгу, застежку для галстука и много других предметов туалета членов царской семьи, а также и вставную челюсть доктора Е.С. Боткина. Однако, несмотря на самое тщательное обследование местности, ни самих тел, ни каких-либо останков обнаружено не было. Следователь по особо важным делам Н.А. Соколов и генерал М.К. Дитерихс, проводившие судебное расследование, пришли к одинаковому выводу: вся царская семья погибла, тела всех предварительно разрубили на куски, облили серной кислотой и бензином, а потом сожгли до пепла.[79] На месте кострищ были собраны куски разрубленных и обгорелых частей тел, участки кожи, отрубленный палец… Показания свидетелей, допрошенных в те годы, подтвердили эти заключения. Головы отрезали и увезли в Москву.

Следственной комиссии удалось установить, что 19 июля 1918 года Ш. Голощекин выехал в Москву в отдельном вагоне, и с ним было «три тяжелых не по объему ящика», перевязанных веревкой. Всем любопытствующим он отвечал, что везет образцы артиллерийских снарядов для Путиловского завода. В Москве вместе с ящиками Ш. Голощекин отправился в Кремль — на квартиру Я.М. Свердлова…

Что же на самом деле было в этих ящиках? По одной версии, в них перевозили золото и драгоценности царской семьи, по другой — из Екатеринбурга были действительно привезены заспиртованные головы Николая II и членов его семьи. В конце июля 1918 года среди рядовых служащих Совнаркома активно обсуждалась эта страшная, до сих пор не опровергнутая версия…

В июле 1979 года Г. Рябов (сын чекиста, профессиональный следователь и автор сериалов о советской милиции) и геолог А. Авдонин взялись «обнаружить» точное место екатеринбургского могильника, в чем им помогла записка Юровского, неожиданно «появившаяся» сразу в нескольких архивах. Причем они не просто обнаружили захоронение, но и извлекли из него три черепа, которые потом снова закопали.[80] Тогда и поползли слухи, что один из черепов принадлежит Николаю II, но большого распространения эти слухи тогда не получили.

После незаконного вскрытия могильника остается лишь надеяться, что извлеченные тогда черепа (а может быть, и кости) были действительно снова положены туда. Однако никто тогда ничего не описывал, и никаких принятых в таких случаях актов не составлялось. Новый интерес к «царскому делу» снова возник в конце 1980-х годов, и в июле 1991 года было проведено «официальное» вскрытие захоронения с участием большой группы исследователей, бойцов регионального отряда МВД и представителей местной власти. Священника почему-то не пригласили, и получилось так, что сам факт обретения предполагаемых останков членов царской семьи превратился в простую информацию из раздела криминальной хроники. В тот день шел нескончаемый дождь, но хорошей погоды дожидаться не стали. Археологи-изыскатели поставили над могильником армейскую палатку, и добрая дюжина человек в тесноте втаптывала в мокрую глину человеческие останки. Кроме того, могильник был нарушен: останки, согласно газетным сообщениям, были захоронены в два яруса, и когда извлекали верхний — нижний затаптывали, поэтому была утрачена всякая возможность установить прижизненность тех или иных повреждений.

Для изучения вопросов, связанных с исследованием и захоронением останков последнего русского императора и членов его семьи, была создана государственная комиссия. Но лишь 23 июля первым экспертам Института судебной медицины была предоставлена возможность познакомиться с содержимым 12 больших армейских ящиков, в которых находились бесформенные конгломераты человеческих костей, вплавленные в отвердевшую глину. Из них потом было составлено не менее 8 скелетов вместо ожидаемых одиннадцати. Останков царевича Алексея и одной из царевен обнаружено не было, и снова поползли слухи об их возможном спасении.

За 12 дней до расстрела царской семьи внутренняя охрана Ипатьевского дома была полностью заменена не говорившими по-русски латышскими стрелками во главе с Я. Юровским. Его появление вселило в царственных узников страх, хотя держался он с ними холодно и корректно. 14 июля 1918года, когда уже принято было решение о расстреле, приходящая прислуга обратила внимание, что Я. Юровский долго сидел у постели цесаревича и расспрашивал его о здоровье. Через два дня чекисту попался на глаза поваренок Седнев, бывший ровесником цесаревича, — племянник царского повара, к этому времени уже посаженного в тюрьму. Я. Юровский резко сказал ему: «Беги сейчас к своему дяде в тюрьму!» — и мальчика с его сундучком отвели в батальон охраны, где он долго и сильно кричал.

Имея приказ Уральского комитета о расстреле царской семьи, Я. Юровский получил и предупреждение от русской церкви, что за расправу с царственными узниками его самого ждет смерть. И он решился, видимо, на неполное выполнение приказа: расстрелял царскую семью, но под видом поваренка дал возможность скрыться царевичу Алексею…

Работой государственной комиссии многие ученые остались не удовлетворены. Например, доктор юридических наук М.Н. Кузнецов подчеркивал, что в ее работе не было видно стремления установить истину, наоборот, комиссия как будто любой ценой стремилась доказать, что найденные под Екатеринбургом останки принадлежат членам царской семьи, и полностью игнорировала другие версии убийства и сокрытия тел. Некоторые ученые утверждают, что найденные на Коптяковской дороге останки не принадлежат членам семьи Николая II, не имеют вообще никакого отношения к Романовым и что в этом месте была захоронена совсем другая семья. К тому же первые эксперты как-то вдруг были отстранены от исследований, и центр проведения судебно-медицинской идентификации царских останков незаметно стал перемещаться из России в научно-исследовательские учреждения Америки и Англии. Неудивительно, что у многих возникает закономерный вопрос: «А не было ли при этом утрат и подмены останков?» Поэтому трудно поверить в официальную версию о том, что найденные под Екатеринбургом останки действительно принадлежат членам царской семьи и некоторым другим лицам, разделившим вместе с ними заключение в Ипатьевском доме.[81] Недаром Русская православная церковь заявила, что факт принадлежности найденных останков царской семье не доказан. Несмотря на мощное давление со стороны власти, Патриарх Московский и всея Руси Алексий II и все без исключения иерархи отказались от участия в их погребении. Пришлось обращаться к священникам, находящимся вне юрисдикции Русской православной церкви. Но даже и этот священник не стал поминать на панихиде имена членов царской семьи, а похоронил останки как безымянные, пропев: «А имена их, Господи, Ты Сам веси»…

Когда В.И. Ленин скончался (21 января 1924 года), была создана Специальная комиссия под председательством Ф.Э. Дзержинского, и члену этой комиссии — В.Д. Бонч-Бруевичу была поручена организация похорон. Сам В.И. Ленин никаких записей или устных распоряжений на этот счет не оставил, и никто не слышал о его завещании относительно своего захоронения. У тогдашнего руководства страны и мыслей не было о длительном бальзамировании тела В.И. Ленина. Достоверно известно, что после доставки тела покойного из Горок в Кремль патологоанатом академик А.И. Абрикосов провел обычное вскрытие, установил причину смерти и выполнил необходимый объем работ по минимальному бальзамированию, пока тело будет находиться в Колонном зале Дома союзов для церемонии прощания. 25 января ЦИК СССР принял постановление, в котором говорилось:

1. Гроб с телом Владимира Ильича сохранить в склепе, сделав последний доступным для посещения.

2. Склеп соорудить у Кремлевской стены, на Красной площади среди братских могил борцов Октябрьской революции.

Уже на другой день после смерти В.И. Ленина архитектор А.В. Щусев получил задание всего за трое суток спроектировать и построить «склеп» — именно так в официальных документах называлось тогда место захоронения вождя революции. «Склеп» должен был быть таким, чтобы туда могли пройти все, кто захочет проститься с Владимиром Ильичей. Желающих было очень много, и, несмотря на сильные морозы, длинный людской потом не уменьшался, а потом стали прибывать и представители со всех концов СССР и из-за рубежа.