Комацу выдержал долгую паузу.

— Пойми, дружище, — сказал он наконец. — Хочешь ты этого или нет, сам проект уже начался. Поезд разогнался так, что спрыгивать поздно. Я для себя давно все решил. Ты — тоже, пускай пока еще только наполовину. Да мы с тобой, братец, теперь скованы этой цепью до конца жизни. Один потонет — другому конец.

Тэнго помотал головой. Скованы цепью? До конца жизни? Ну и дела. С каких это пор их отношения стали такими пафосными?

— Но вы же сами говорили, что торопиться особо некуда, разве не так?

— Я тебя целых пять дней не торопил. К чему же ты пришел?

На секунду Тэнго потерял дар речи.

— Да пока ни к чему… — выдавил он наконец.

— Вот пока и сходи поболтай с девчонкой. Глядишь, и решится хоть что-нибудь.

Тэнго с силой потер пальцами веки. Голова по-прежнему отказывалась соображать.

— Хорошо, с Фукаэри я встречусь. Завтра в шесть на Синдзюку, в «Накамура-я». Перескажу ей вашу идею в самых общих чертах. Ничего большего обещать не могу. Объяснить объясню, но согласия с ее стороны не гарантирую.

— Вот и прекрасно! Более чем достаточно.

— А… что вы ей обо мне рассказали?

— Ну, я-то больше о деле говорил, — оживился Комацу. — О тебе — в двух словах. Не женат, возраст лет под тридцать, детишкам в школе математику преподаешь. Здоровый как медведь, но человек неплохой. Молоденьких девушек заживо не поедаешь. Живешь скромно, глаза добрые. И еще — большой фанат ее книги. Вот примерно и все…

Тэнго глубоко вздохнул. За какую бы мысль он ни пробовал уцепиться, действительность отказывалась ее принимать.

— Послушайте, господин Комацу, может, я спать пойду? На часах уже пол-второго. Хотелось бы выспаться хоть немного, пока не рассвело. У меня завтра три пары лекций с утра.

— Да, конечно! Спокойной ночи, — отозвался Комацу. — Добрых снов.

И повесил трубку как ни в чем не бывало. Секунд тридцать Тэнго стоял, уставившись на трубку в руке, и лишь затем положил ее на рычаг. Он бы очень хотел заснуть. Добрые сны сейчас бы очень не помешали. Но прекрасно знал: теперь, когда его разбудили среди ночи — да еще таким разговором, — просто так заснуть не удастся. Можно, конечно, чего-нибудь выпить, но алкоголя сейчас не хотелось. В итоге Тэнго выпил стакан воды, вернулся в постель, зажег ночник, раскрыл книгу. Он надеялся читать, пока не заснет. Но сон пришел к нему только с рассветом.

Отчитав в колледже три пары лекций, Тэнго электричкой добрался до Синдзюку. Приобрел в «Кинокунии»[15] несколько покетбуков и отправился в ресторан «Накамура-я». На входе произнес фамилию Комацу, и его провели к тихому столику в самом дальнем углу заведения. Фукаэри пока не появилась.

— Подожду, когда придет дама, — сказал он официанту.

— Пока ждете, чего-нибудь выпьете? — уточнил тот.

— Нет, спасибо, — ответил Тэнго.

Официант поставил на столик стакан с водой, положил меню и исчез. Тэнго раскрыл только что купленную книгу. Об искусстве колдовства. О том, какую важную функцию осуществляло колдовство в японском социуме. Какую серьезную роль играли в древности заклинания для регулировки отношений между людьми. Как ворожба, привороты, заговоры и проклятья компенсировали недостатки и сглаживали противоречия общественной системы. Что и говорить, веселое было времечко.

В четверть седьмого Фукаэри по-прежнему не было. Тэнго продолжал читать, не особо расстраиваясь. Все равно неизвестно, о чем пойдет разговор. И упрекать ее за непредсказуемость поведения, пожалуй, не стоит. Ничего удивительного, если по дороге сюда она вдруг передумала и решила исчезнуть. Скорее даже, так будет проще всего. Тэнго отчитается перед Комацу — дескать, прождал целый час, никто не пришел — и закроет тему. Что дальше — ему все равно. Поужинает в одиночку, поедет домой. И на том его моральный долг будет выполнен.

Фукаэри явилась в 6. 22. Официант подвел ее к столику, и она тут же села напротив, даже не сняв плаща. Положила на стол маленькие ладони и уставилась на Тэнго. Ни «простите, что опоздала», ни «давно ждете?», ни «здравствуйте», ни «очень рада» — никаких приветствий с ее губ не слетало. Эти губы оставались упрямо сжатыми целую минуту, пока Фукаэри изучала его лицо. Так, словно разглядывала диковинный пейзаж, раскинувшийся где-то на горизонте. Крепкий орешек, подумал Тэнго.

Невысокая, миниатюрно сложенная, эта девушка оказалась еще красивее, чем на фотографии. Но пожалуй, сильней всего притягивали ее глаза. Выразительные и совершенно бездонные. Под их пристальным взглядом Тэнго никак не мог успокоиться. Она почти не моргала. И кажется, почти не дышала. Ее волосы падали на плечи так отвесно, будто их расчесывали под линейку, а такие же строгие и прямые брови вразлет идеально подходили к прическе. Как бывает у многих юных красавиц, ее лицу не хватало живости, а кроме того, в нем так и чудился странный, едва заметный дисбаланс. Возможно, из-за того, что она едва заметно косила, а может, еще почему, но от взгляда на это лицо становилось не по себе. Ибо угадать, о чем эта девушка думает, не было ни малейшей возможности. Красавиц такого рода не вербуют в поп-звезды или фотомодели. Но в реальной жизни именно они куда сильнее возбуждают и притягивают людей.

Захлопнув книгу, Тэнго отложил ее в сторону, выпрямился в кресле и пригубил воды из стакана. Пожалуй, Комацу прав: получи такая девушка премию «Дебют», журналюги от них не отстанут. И как водится, постараются раскопать что-нибудь скандальное. М-да. Без проблем тут, похоже, не обойдется.

Перед столиком вырос официант, поставил перед Фукаэри стакан с водой. Но девушка даже не шелохнулась. Ничуть не интересуясь меню, она продолжала разглядывать Тэнго. От нечего делать Тэнго раскрыл рот и сказал:

— Добрый день! — Перед ее хрупкой фигуркой он все острее ощущал себя великаном.

Не ответив на приветствие, Фукаэри продолжала смотреть на него. И наконец негромко сказала:

— Я-тебя-знаю.

— Ты меня знаешь? — переспросил Тэнго.

— Ты-объясняешь-цифры.

— Верно, — кивнул Тэнго.

— Я-два-раза-слушала.

— Мои лекции?

— Да.

В ее речи Тэнго подметил сразу несколько характерных особенностей. Скудность определений, острейшая нехватка интонаций и крайне бедный (а может, и специально обедняемый для эпатажа) словарный запас. Как и сказал Комацу: точно с луны свалилась.

— Значит, ты — студентка моего колледжа? — уточнил Тэнго.

Фукаэри покачала головой.

— Я-только-слушала.

— Но без студенческого билета в аудиторию не попасть, разве нет?

Она едва заметно пожала плечами. Словно говоря: ну ты даешь, дядя. Взрослый человек, а болтаешь такие глупости.

— Ну и как тебе мои лекции? — спросил Тэнго. Очередной вопрос, лишенный всякого смысла.

Не опуская взгляда, она поднесла к губам стакан с водой и отхлебнула. Раз приходила дважды, значит, в целом понравилось, предположил Тэнго. Иначе зачем бы пришла вторично?

— Значит, ты без пяти минут выпускница?

— Пока.

— А потом в какой вуз собираешься?

Она покачала головой. Что это могло означать — «не хочу говорить о вузе» или же «ни в какой не собираюсь», — Тэнго не понял. Только вспомнил ворчанье Комацу: «Да из нее лишнего слова не вытянешь!»

У столика вновь появился официант, пришлось делать заказ. Так и не сняв плаща, Фукаэри попросила салат и хлеб.

— Это-всё, — сказала она как отрезала и уже вернула официанту меню, но в последнюю секунду вспомнила: — И-белое-вино.

Официант слегка дернулся, явно собираясь уточнить ее возраст, но, прошитый взглядом черных пристальных глаз, залился краской и прикусил язык. Ох и крепкий же орешек, снова подумал Тэнго. Себе он заказал лингуине с морепродуктами. И за компанию с дамой — бокал белого вина.

— Учитель-пишет-книжки, — произнесла Фукаэри ни с того ни с сего.

Чуть подумав, Тэнго решил расценить это как вопрос. Похоже, вопросы, звучащие как утверждения, — еще одна особенность ее марсианской речи.