— Ты его покалечила?

— Нет. Просто какое-то время ему было очень больно.

Хозяйка выдержала долгую паузу. Потом спросила:

— А тебе никогда не приходилось расправляться с мужчинами? Чтобы не просто больно сделать, а с осознанной целью — измочалить до кровавого месива?

— Приходилось, — ответила Аомамэ. Врать она никогда не умела.

— Можешь рассказать?

Аомамэ чуть заметно покачала головой:

— Не обижайтесь, но для меня это слишком непросто.

— Понимаю, — кивнула хозяйка. — Говорить об этом всегда непросто. И рассказывать через силу никакой нужды нет.

Пару минут женщины пили чай в тишине. При этом каждая думала о своем.

— И все же когда-нибудь, — произнесла наконец хозяйка, — если появится желание, ты сможешь рассказать о том, что тогда случилось?

— Когда-нибудь, — сказала Аомамэ. — А может, и нет. Если честно, не знаю.

Старая женщина посмотрела на молодую в упор.

— А я ведь не из любопытства спрашиваю.

Аомамэ молчала.

— Я ведь чувствую, какое бремя ты носишь в себе, — продолжала хозяйка. — Очень тяжкое. Чуть ли не с самого детства. Когда мы с тобой только встретились, я сразу почуяла. У тебя глаза человека, который принял бесповоротное решение. На самом деле подобное бремя есть и у меня. Я тоже влачу его всю жизнь. Потому и в других замечаю. Но торопиться особо некуда. Придет время, когда будет лучше выпустить из себя эту тайну. Чужие секреты хранить я умею, а там, глядишь, и посоветую что-нибудь. Как знать — возможно, я сумею тебе пригодиться…

Время пришло, Аомамэ нашла в себе силы рассказать хозяйке обо всем, что с нею произошло. И тогда старушка действительно открыла ей двери в совершенно иную жизнь.

— Эй! Что пьешь? — спросил чей-то голос прямо у нее над ухом.

Женский.

Вернувшись в реальность, Аомамэ подняла голову и уставилась на собеседницу. На табурете рядом сидела девица с хвостом на затылке а-ля пятидесятые. Легкое платье в мелкий цветочек, сумочка от Гуччи через плечо. Аккуратный бледно-розовый маникюр. Толстушкой не назовешь, но лицо округлое, так что в целом скорее «пышка». Держится приветливо. Грудь большая.

От неожиданности Аомамэ замешкалась. Кто мог подумать, что к ней обратится женщина? Все-таки этот бар — для того, чтобы женщин окликали мужчины.

— «Том Коллинз», — ответила она.

— Вкусно?

— Да не то чтобы. Зато не очень крепкий, пьется легко.

— А почему так называется — «Том Коллинз»?

— Откуда я знаю? — пожала плечами Аомамэ. — Может, так звали мужика, который это пойло изобрел[37]. Хотя, если честно, изобретеньице так себе…

Девица помахала рукой бармену и попросила «Том Коллинз» для себя. Заказ ей принесли почти сразу.

— Ничего, если я тут посижу? — осведомилась незнакомка.

— Ради бога, место свободно, — ответила Аомамэ, чуть не добавив: «Все равно уже сидишь». Но вовремя сдержалась.

— Значит, ты здесь никого не ждала?

Не отвечая ни слова, Аомамэ окинула взглядом собеседницу. Года на три-четыре младше меня, оценила она.

— Да ты не волнуйся! Я на эту тему не западаю, — заговорщическим голосом сказала девица. — Я все больше мужиками интересуюсь. Как и ты.

— Как и я?

— Ну а зачем сюда в одиночку пришла? Мужика найти, верно?

— А что, заметно?

Девица прищурилась.

— Мне — заметно. Во-первых, сюда за другим не приходят. Во-вторых, ни ты, ни я на профессионалок по этой части не тянем.

— Это уж точно, — усмехнулась Аомамэ.

— Слушай, а давай сколотим команду! Я вообще заметила, что мужикам гораздо легче заговаривать с двумя девчонками сразу, чем с одной. Да и нам вдвоем веселее будет… И спокойнее, верно? Только посмотри на нас со стороны: я — смешливая бабенка, ты — суровая пацанка. Классное сочетание, не находишь?

«Суровая пацанка?» — повторила про себя Аомамэ. Так ее никто в жизни еще не называл.

— Но… даже в такой команде нам должны нравиться разные мужчины, так? Иначе ничего не получится.

«Пышка» едва заметно улыбнулась.

— Ну, в общем, конечно, да… Мужчины-то. Тебе вообще какие нравятся?

— По возможности, лет за сорок, — ответила Аомамэ. — Слишком молодых не люблю. Лучше чуть лысоватые.

— Хмм, — с интересом протянула девица. — Мужчины в самом соку? Понимаю. На мой вкус, молодые побойчее будут. Но если порекомендуешь кого интересного, можно и постарше. Все-таки опыт тоже важен. А что, мужики за сорок так уж хороши в постели?

— Смотря кто, — ответила Аомамэ.

— Это понятно, — кивнула девица. И, словно решая какую-то математическую задачу, прищурилась. — Всех нюансов одним словом не обобщить. И все-таки?

— Вполне себе хороши. По нескольку раз, как правило, не кончают. Зато дают тебе время получить кайф, никуда не торопясь. И если повезет, сама кончишь не раз и не два.

Девица всерьез задумалась.

— Смотри, как интересно… Пожалуй, надо попробовать.

— Кто ж тебе запретит, — усмехнулась Аомамэ.

— Слушай, а ты пробовала секс вчетвером? Так, чтоб меняться в процессе?

— Нет.

— Я тоже нет. А попробовать интересно?

— Не думаю… — сказала Аомамэ. — Ладно, давай попробуем сбить команду. Но тогда мне придется узнать о тебе побольше. Ну, знаешь, чтобы не пришлось посреди дороги разбегаться в разные стороны.

— Да без проблем! Я думаю, это правильно. Что ты хочешь узнать?

— Ну, например… Кем работаешь?

Девица пригубила «Том Коллинз», вернула стакан на подставку, вытерла губы салфеткой. И проверила, не остались ли на салфетке следы от помады.

— Слушай, а вкусно! — оценила девица. — В основе — джин?

— Джин, лимонный сок и содовая.

— Может, и не лучшее изобретение, но очень недурно.

— Ну слава богу.

— Хочешь знать, кем я работаю? Непростой вопрос. Расскажу — не поверишь…

— Ну тогда я о себе скажу, — улыбнулась Аомамэ. — Я работаю в спортивном клубе инструктором боевых искусств, массажа и растяжки.

— Боевых искусств? — с интересом переспросила девица. — Прямо как Брюс Ли?

— Типа того.

— И что, ты крутая?

— На обратное пока никто не жаловался.

Собеседница рассмеялась и подняла бокал.

— Ну, давай тогда выпьем за непобедимую пару! У меня самой несколько лет айкидо за плечами. А работаю я в полиции.

— В полиции, — повторила Аомамэ.

Ее рот приоткрылся, но ничего больше она сказать не могла.

— Дорожный патруль, — кивнула собеседница. — Не похоже, да?

— Да уж, — только и выдавила Аомамэ.

— Но вот так оно и есть. Правда… А зовут меня Аюми.

— А меня — Аомамэ.

— Аомамэ… Это настоящее имя?

Аомамэ тяжело вздохнула.

— И что же, ты каждый день надеваешь форму, цепляешь на задницу пистолет, садишься в крутую тачку и разъезжаешь по городу, следя за порядком?

— Ну, вообще-то я за тем и пошла в полицию. Но пока мне ничего такого не доверяют, — призналась Аюми. И, отправив в рот пригоршню соленых орешков из блюдечка, с хрустом заработала челюстями. — Нынче меня, как дурочку, наряжают в мундир, сажают в малолитражку и отправляют проверять автомобильные стоянки и выписывать талоны за нелегальную парковку. Никакого пистолета, понятно, для этого не выдают. Перед идиотом, который загородил своей «тойотой-короллой» проезд к пожарной колонке, предупредительных выстрелов делать смысла нет. Я на стрельбище постоянно выбиваю десятку, только этого никто не хочет замечать. Просто потому, что я баба, мне только и доверяют рисовать на асфальте мелом номера нарушителей и время, когда я их засекла[38].

— А какие там у вас пистолеты? «Беретта»?

— Ну да, сейчас уже всем такие выдают. Хотя для меня «беретта» тяжеловата. Если с полной обоймой таскать — за килограмм зашкаливает.

— С полной обоймой — восемьсот пятьдесят грамм, — поправила Аомамэ.